1.
Девушка с ангельским лицом лежит на холодном бетонном полу и совершает глотательные движения. Ее не любят. Ее не ценят. Ее даже не носят на руках. Хотя нет. Однажды носили. И уронили. И теперь она ходит и постоянно совершает глотательные движения, потому что при падении у нее повредился участок головного мозга, отвечающий за эти действия. Она - уродина, тварь, обезличенное уебище, безмозглая тупица, недоебчивая обезьяна. Она - гнида. Она - существо. Получеловек-полукакаятохуйня. И когда она это поняла, она стала жесткой. Сверхжестокой.

1.1.
Не правда ли, хорошее начало сказки, детки?

2.
Деформируются души. Да что души… Судьбы деформируются, судьбы. А что может быть страшнее деформированной судьбы? Вот например. Жил-был человек. Ел, пил. Ходил. А тут его дочку изнасиловали в подъезде два пьяных скинхенда. Порвали ей там все, что можно. Искалечили. И дочка из окна прыгает. И разбивается, значит, в говно. Жена не выдерживает. Вырывает со своей головы все волосы, обливает себя ацетоном, подносит спичку. Ожоги – 85% от площади тела. В больнице сдыхает через пару дней адских мук. Сын от горя уходит из дома и проваливается в колодец, ломает обе ноги и еще руку в трех местах. И позвоночник. И помирает. А мужик тот… А что мужик. Он вообще сдох десять лет назад, после того, как выпил литр тройного одеколона. А вы говорите, души, души… А что вам, сопливым уродам, сидящих в ваших вонючих квартирах перед заблеванными мониторами? Что вам, подонки и негодяи, до чужого горя? Что вам, геи и лесбиянки, трансвеститы и мазохисты, до чужих бед? Мне, конечно, тоже похуй, но ведь Писатель, он должен сострадать, он должен любить своих героев всеми клетками своей души. Аааа, похуй!

3.
Одним утром, когда хочется петь и дрочить, Слава пошел погулять. Слава любил гулять. Любил глядеть своими глазками-пуговичками на людей, любил нюхать своим носом-пельмешкой автомобильные газы, любил трогать своими корявыми ручками дорогие одежды в дорогих бутиках. При этом на одежде оставались сопли и какашки, а по красивому лицу Славы блуждала таинственная улыбка. Но Бог был всегда рядом. Он следил за Славой, и вел запись всех испорченных им вещей, среди которых была 41 рубашка, 27 костюмов, 8 бейсболок, 17 маек и 1 плавки. И Бог решил наказать Славу. И своей могучей направляющей дланью привел его к зданию милиции, рядом с которым ездили туда-сюда машинки с мигалками и ходили умные и интеллигентные люди в синем. И привел Бог Славу к ментовке, и вложил в его руки плакат с красной надписью «ЕБАТЬ МОЙ ХУЙ МЕНТОВСКОЙ ЖОПОЙ!», и развернул этот плакат, и заставил Славу петь скабрезные частушки про работников правоохранительных органов…
Ой, как долго били Славу по голове, по почкам, по рукам, по ногам, по грудной клетке, по спине, по яйцам, и всему остальному тоже досталось. А потом закрыли его в сырой комнатушке, сказали, что «сейчас к тебе Палач придет» и ушли. Затрясся Слава. Не любил он палачей.

4.
А палач тем временем сидел дома в уютном кресле, пил чай и смотрел бразильский сериал, в котором было много-много красивой любви и ни капельки ебли и прочей гадости. Вообще-то это был не палач, а палачиха, если есть в русском языке такое слово. Была она большой дородной теткой, лет сорока пяти, и несмотря на возраст не являлась бабой-ягодкой. Вечером она ходила на работу. Работа была, конечно, чуть нервная, но все равно приятная. К тому же сувенирчики с работы всегда оставались. Ушко там, зубик, носик, пальчики, а то и яичко с хуиком.
И вот Палач надела на себя забрызганный кровью ватник и пошла на работу. Пришла.
- Добрый вечер, - громогласно пробасила Палач. – Ну что, есть работка?
- Есть, тетя Клава, - ответил белобрысый мент Ивашка.
- Ну, тогда я приготовлюсь, - сказала Палач и пошла свой кабинет.
Зашла. Любовно оглядела стены с плакатами Гитлера, Полпота, Муссолини и Чикатило, полки с ушиками, носиками и хуиками. Начала переодеваться.

4.1.
А тем временем в том же здание, но через четыре стенки, плевался кровью, пукал и мочился под себя от испуга Слава. Трудно понять, как такое может происходить с пятидесятилетним дауном. Страшное слово ПАЛАЧ не давало ему спокойно жить. Ебло мозги, как говорится…

5.
Было это давно, но было, действительно было.
Апрель. Кругом все капало, текло и воняло.
Слава пришел на танцы в ДК. Познакомился там с девушкой. Потанцевал. Привел ее к себе домой. Отдрючил хорошенько. А потом начал носить ее по квартире на руках. И глядя в ее сверкающие простым женским счастьем глаза, вдруг понял, что он ее любит. И от этой мысли обессилил Слава. И разжались его объятия. И ебнулась девушка прямо на зашарканный пол кухни. И так неудачно ебнулась, что по пути, раздробила свою аккуратную головушку о чугунок и угол плиты. Испугался Слава. Так испугался, что выбросил девушку прям в открытое окно девятого этажа. И сошел он с ума. А девушка, знаете, выжила. Упала, полежала чуть-чуть в слякоти, поднялась и попиздовала домой, истерически сглатывая.
И на полпути только вспомнила, что ее зовут Клавой.

5.1.
СЛАВА+КЛАВА=ЛЮБОВЬ

6 (Хэппи Энд).
- Вот и встретились, - говорила Клава, нежно целуя Славину голову. – Ты ведь мой самый первый был, самый добрый, самый нежный. Это потом меня один пьяный сантехник отымел, и двух сынков я родила, скинхедами стали, девочку вот одну недавно изнасиловали. Уроды, маму забыли. А ты, хороший мой. У нас ведь все хорошо будет? Будет ведь, сладкий мой? Будет? Будет, конечно будет. Я тебе обещаю это, родной мой. Кисочка… Сладенький. Какие волосы гладенькие, мокренькие. Это кровка? Ну пройдет, пройдет. До свадьбы заживет. А мы поженимся? Слушай, давай и впрямь поженимся. Ну и пусть соседи шушукаться будут. Я им пошушукаюсь. Я им за тебя всем пошушукаюсь. Родной мой…
Славина голова не отвечала. Клава узнала Славу слишком поздно.
- Ну и ладно, - сглотнула Клава. – Ну и ладно.
Взяла голову Славы под мышку и пошла домой.

Конец.