Джиму Моррисону посвящается

Както по-пьяни решили мы с корешем съездить в Европу автостопом. Среди пунктов намеченных для посещения была могила Джима Морисона на кладбище Пер Лашес что в городе Париже, а также мекка всех наркоманов - Амстердам. К слову сказать, об автастопе мы знали тока то что Джим Морисон любил ездить им. Были мы молоды и жаждали новых впечатлений и чтобы по пути в Амстердам нам не было совсем уж скучно, как следует затарились ЛСД - нам было хорошо известно что Джим Морисон любил полакомиться им.

Автобус посредством открытого голосования был направлен в Дюссельдорф, что савсем рядом с Голландией, затем он обдал нас вонючими выхлопными газами и оставил наедине с судьбой. Эх, автобаны, пыль да туман... Было часов етак 23 и впереди была долгая ночь. Ночь в Дюссельдорфе - вокзал закрыт, автобан хуй знает где, где скоротать её? ЛСД - решили мы, оно даст нам ответ и укажет путь. Предусмотрительно помещаем рюкзаки и ценные вещи в камеру хранения, не долго думая сьедаем диаврольские бумажки и направляем наши стопы навстречу неизвестности. Сердца наши замирали в ожидании чудесных видений описанных Джимом Морисоном в поеме Селебрэйшн оф зэ Лизард.

Около часу мы бесцельно бродили по пустынным улицам прислушиваясь к собственным ощущениям и когда мы уже отчаялись что нас зацепит и пытались убедить себя что то что мы сейчас чувствуем и есть действие ЛСД, внезапно наступил Приход. Из темноты улиц мы вышли на освещенную набережную, веселые и прекрасные люди в праздничных одеждах улыбались нам, радостно смеялись и громко переговаривались между собой. Мне стало радостно и легко, я проникся невъебенно братской любовью ко всем этим прекрасным людям, мостовая под ногами шумно волновалась радостно сверкая и переливаясь в свете уличных фонарей.

Стараясь держаться на гребнях волн я неспеша дрейфовал среди толпы и с умилением вглядывался в лица людей. От приятных мыслей меня оторвал вопль кореша: "Ёбанаврот, смотри, Город Солнца!" - кричал он обильно сдабривая матом свою речь. Я перевел взгляд в направлении его руки и моему взору открылся прекрасный и сверкающий огнями Город Солнца. На том берегу сиял, громыхал и искрился парк аттракционов. "Идем туда!" - закричал я обильно сдабривая матом свою речь. И слившись с толпой мы устремились навстречу судьбе.

Мы прошли по мосту оживленно матерясь и по-детски радуясь что здесь никто не понимает по-русски смело посылали идущих нам навстречу на хуй. Парк заглотил нас своей огнедышащей пастью и внезапно преобразился. Вместо Города Солнца нас встретил вертеп кишащий наркоманами (себя к их числу мы разумеется не причисляли), монстрами из комнаты страха и есче бог знает какими мерзкими чудищами. Кореш мой превратился в мерзкого визжащего тролля который заходился истерическим смехом и исступленно кричал: "Мы отсюда никагда не выйдем. Не выйдем нихуя!" - разумеется все это непередаваемым образом было сдобрено матом. Навстречу нам шла невъебенных размеров жирная бабища, с остевенением она запихивала себе в рот попкорн, попкорн вываливался и летел нам в лицо влекомый жарким дыханием Города.

Мне дьявольски захотелось срать. Я шел мечтая о белом мраморе, мягкой бумаге, завораживающем запахе освежителя воздуха и сладостном уединении в белизне кабинки совершенно не обращая внимания на безумные призывы кореша покатится на какихто жутких американских горках или зайти в ворота увенчаные головами медузы с шевелящимися змеями вместо волос. Когда я заставил себя выйти из кабинки аттракционы стали останавливаться один за другим, яркие огни стали гаснуть и толпа наркоманов, жирных баб с попкорном и есче бог знает каких мерзких чудищ с визгом и воплями покидала парк. В панике мы бежали к выходу судорожно пытаясь вспомнить каким путём мы попали сюда и как нам вернуться к своим рюкзакам.

Выход на мост перегородила ментовская машина, огромных размеров немецкий мент своей нереально длинной рукой преградил наш путь и чтото гневно прогрохотал нам на непонятном тарабарском языке. Прямо напротив ментовской машины стоял музыкант местного оркестра в зеленом фраке и цилиндре, достав свой огромный хуй он ссал в дождеприёмник и громогласно выкрикивал чтото. Мы поняли - пиздец, живыми нам не уйти.

Есче долго мы бродили по темным улочкам в поисках обходного пути. Деревья угрожающе тянулись к нам своими ветками и нестихал плаксивый голос моего товарища, жалобно вопрошавшего у редких прохожих о какомто хауптбанхофе. Забрежжил рассвет. Наступало утро. Наше первое утро на суровой европейской земле...