Вовчик Сергеев нёсся вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступенек.  Как назло, именно по четвергам были лекции по культуре Востока, и как назло – он наотрез отказывался слышать будильник. И теперь едва успевал к середине пары.

  На четвёртом этаже отдышался, осторожно приоткрыл дверь в аудиторию. Сидящий невдалеке Витька Пелевин обернулся, зевнул во весь рот -  до дверей докатилась тяжелая волна перегара.  Между рядами неспешно расхаживал преподаватель -  импозантный мужчина лет пятидесяти с болгарской фамилией Затойчев и отечественным именем-отчеством – Виктор Степанович. Между собой студенты звали его просто «Степаныч».

  Сегодня он читал лекцию о средневековых традициях Японии:
  - В то время  эта страна жила в непрерывных раздорах между удельными князьями и авантюристами, воюющими за земли и власть. Войны  мешали торговле и опустошали страну. В  1573 году человек по имени Ода Нобунага подчинил себе Японию. Он стал сёгуном и  на  протяжении девяти  лет  ему  удавалось  сохранять контроль над всей страной. И когда Нобунага пал жертвой покушения, браздами  власти  завладел Тотоми Хидэеси. Он продолжил работу по объединению Японии и ввёл  ограничение  на  ношение мечей. «Охота за мечами Хидэеси» - такое название получила эта санкция. Отныне только самураям разрешалось  носить  два  меча заткнутыми за пояс таким образом,  что  лезвия  клинков были  обращены  вверх.  Короткий  меч носился всюду, длинный - только вне помещения.  Только самураи носили два меча, а остальным классам  был  разрешен  только  один  -  для защиты  от  разбойников  на дорогах. Воин держал короткий меч у изголовья постели, а для длинного  в  каждом  самурайском  доме стояла  специальная  подставка.  В  старые времена их называли «длинный  меч»  и  «меч»,  сейчас  они  известны  как  «катана»  и «вакидзаси».  Кстати, оба вида этих клинков вы  можете видеть у меня на столе.

  Воспользовавшись  паузой,  Вовчик протиснулся в проём двери:
  -  Виктор Степанович, можно?
  Доцент умолк, вгляделся поверх очков в опоздавшего студента:
  - Так, так… Юноша, вы всерьёз полагаете, что крепкий здоровый сон гораздо важнее моих лекций?
  Сергеев виновато вздохнул:
  - Извините… Больше не повторится.  Правда, правда!
  Затойчев немного смягчился:
  - Ладно,  садитесь… Только не на галёрку, как обычно, а вон, к Донцовой, на передний край.

  Студенты хихикнули – рядом с красавицей Дашкой не отваживался сидеть никто, даже завзятые зануды и зубрилы. Делать нечего – Вовчик прошествовал к первой парте возле самого окна, сел. Донцова, зараза,  даже ухом не повела.

  - Итак, - продолжал «Степаныч». -  Духом  битвы  была  пронизана  вся  повседневная  жизнь самурая, и возможность близкой смерти не  казалась  ему  чем-то необычным.  Настоящим мастером меча мог считаться лишь тот, кто был готов без колебаний шагнуть навстречу собственной гибели.  Каждый самурай носил два меча, заткнутых за пояс так, что острая сторона клинка была обращена вверх. Длинный меч  носили  только вне помещения, короткий - всегда и всюду. На тренировках часто применяли  деревянные  и  бамбуковые  мечи.    Обычными  были поединки,  на  которых  пользовались  и  тренировочными,  и настоящими мечами.  Чаще всего бои длились до смертельного исхода, вследствие чего масса талантливых бойцов бездарно гибла. 

  Сергеев вполуха слушал преподавателя, рассматривая комплект самурайских мечей у него  на столе.  Клинки покоились на специальной подставке из чёрного дерева: тот, что поменьше – внизу, а большой – сверху.

  - При Хидэеси огромные армии самураев постепенно были распущены. Безработные воины  бесцельно  слонялись по  стране. Формально они считались элитой, но  на  деле  не  имели  ни гроша. Их звали «ронинами».  Многие из них отложили свои мечи и стали  художниками,  артистами,  но некоторые устремились к идеалу воина, пытаясь  достичь совершенства. Это вполне в японском стиле, поскольку на Востоке принято верить, что существуют всего четыре Пути, которым мужчина следует в жизни: Путь Земледельца - используя сельскохозяйственные инструменты, человек выращивает  злаки и овощи, сообразуясь со сменой времен года; второй путь -  Путь  Торговца; третьим путём идет благородный воин, несущий свое  вооружение, его путь - овладение достоинствами своего  оружия; четвертый путь - Путь Художника, или Путь Плотника. Здесь следует отметить, что все строения в Японии были деревянными, поэтому слово «плотник»  по сути означает «зодчий», «строитель». Плотник  должен  стать  искусным  в  обращении  со  своими инструментами,  он  намечает  план  строения  с  выверенными пропорциями, а затем исполняет работу, сообразуясь с  замыслом. Разумеется, считалось совершенно естественным, когда  каждый японец с детства изучал то, к  чему имел природную склонность. Особенно это касалось  самого трудного пути – Пути воина.

  Шею вдруг что-то обожгло, как будто комар укусил.  Вовчик хлопнул ладонью – на парту упала маленькая резинка, которой школьное хулиганьё стреляет, натягивая на кончик шариковой ручки.  Обернулся назад – через ряд дальше сидел Лёнька Каганов. Он с самым серьёзным видом таращился в телефон, но Вовчик прекрасно знал – его рук дело.

  - Почему трудный? Потому что Путь воина есть обоюдное слияние Путей кисти и  меча, где  человеку  нужно  достичь высот  на обоих поприщах. Неважно, если он не имеет талантов  в  этих  областях - неустанно упражняясь,  он  сможет  приобрести необходимые навыки, чтобы в дальнейшем принять главную идею Пути. На  Западе считают, что  «перо  сильнее меча» («что написано пером, не вырубишь топором»), а на Востоке: «бунбу ичи» - «перо  и  меч  в гармонии».  Самосовершенствование  не предполагает  изменения поведения, но ведет к осознанию природы обычной жизни. Наибольшая добродетель - простота. Удар должен быть всего один, но исключительно точным. Воин обязан изучить  прочие  боевые  искусства,  ни  на  йоту  не отклоняясь  от  истинного  Пути.  С  установившимся  духом, накапливать  опыт  день  за  днем,  час  за  часом.  Полировать обоюдоострые  сердце  и ум, оттачивать обоюдоострые восприятие и зрение.

  Донцова  едва заметно зевнула -  Вовчик только услышал, как  хрустнули суставы её челюсти.

  - Что в итоге?  Когда дух не будет омрачен ни в малейшей  степени, когда  последние  тени  заблуждений исчезнут навсегда, откроется высшее откровение мастерства – Пустота, когда начинающий и мастер ведут себя одинаково, когда меч и намерение противника становятся  спонтанным пониманием ситуации, но мастер по-прежнему  продолжает  шлифовать простейшие упражнения, отдавая им всего  себя,  как  ежедневной молитве.  Явление Пустоты означает только одно – Мастеру пришло время опять становиться учеником.  В сущности, в этом нет ничего плохого – мир цикличен.  Но может случиться страшное – когда пустота воцарится у воина в сердце. Тогда он не сможет быть ни мастером, ни учеником, ни просто достойным человеком… Никогда.  И существует лишь один способ избежать этого – это…

  Закончить он не успел -  в коридоре заливисто зазвенел звонок.  Преподаватель поднял ладони вверх, а потом едва заметно поклонился, тем самым показывая, что занятие окончено.  В аудитории сразу же завозились, зашумели студенты. Донцова демонстративно вытащила зеркальце, принялась подкрашивать губы. Каганов стал дико ржать, а у  Сергеева на мобильнике сработал виброзвонок - пришла чья-то эсэмэска. Вовчик достал его из кармана, но устройство вдруг выскользнуло из пальцев и упало под парту. Он неслышно выругался, полез искать.

  Когда нашёл, заглянул в телефон. Надо же – неизвестный придурок прислал ему совершенно пустое сообщение. Хоть бы три буквы каких, а то ведь абсолютная пустота! Наверное, шуточки Каганова, решил Вовчик и выглянул из-под парты. Аудитория уже опустела и лишь Виктор Степанович возле стола изучал самурайские мечи на подставке.  Преподаватель с таким неподдельным уважением рассматривал клинки, как разглядывают  фотографию любимой, но далёкой женщины.

  Студенту стало немного совестно – вроде как подглядывает. Быстро убрал макушку обратно, решив, что самым лучшим выходом из щекотливой ситуации будет, когда Затойчев сам покинет аудиторию. Вовчик смотрел на штору, немного удивляясь, как натянута ткань – как будто кто-то её держит, пытаясь скрыть своё присутствие.

  Он нагнулся ещё ниже – из такой позиции было видно, как Виктор Степанович взял  самый длинный меч и  медленно обнажил лезвие – чёрные ножны с глухим стуком упали на пол. Затойчев взмахнул клинком, эффектно прокрутил его в ладони. И по тому, как он это сделал, Вовчик вдруг понял, что институтский «Степаныч» действительно мастерски владеет искусством самурайского меча.

  Затойчев сделал широкий шаг в направлении окна, замер. Его взгляд внимательно изучал натянутую ткань шторы.  Потом медленно поднял меч таким образом, что тот оказался отведённым далеко за голову. А Вовчик, затаив дыхание, наблюдал, ожидая чего-то молниеносного. 

  Но выпад  равно произошёл внезапно -  тело преподавателя вытянулось, казалось, он весь вложился в этот удар. Он так виртуозно рассёк штору,  что её нижняя часть полностью упала на пол. И в этот момент (Вовчик готов был покляться!) будто кто-то вздохнул, протяжно и грустно… 

  Виктор Степанович ещё несколько секунд находился в том же положении, как закончил удар. Потом выпрямился, одновременно красиво прокрутив  мечом  назад. Лицо у него в этом момент было предельно серьёзное, как будто сделал какую-то важную и необходимую работу. Доцент вытащил  из нагрудного кармана белоснежный платочек, тщательно протёр лезвие меча, затем отбросил использованный платок далеко в сторону. Подобрал с пола чёрные ножны, сунул в них  меч.  Затем оба клинка и подставку бережно упаковал в объемистый чехол, который вскинул на плечо.

  Как только Затойчев покинул аудиторию, будто исчезло какое-то наваждение.  Вовчик даже рассмеялся – как же это выглядит глупо со стороны! Мечи эти, самураи, путь воина, пустота…  Ерунда! Сергеев рассмеялся, заглянул в расписание, чтобы узнать, где будет следующая пара. А потом, беспечно посвистывая, направился к выходу.

  Но возле самых дверей как будто споткнулся. На жёлтом паркете лежал платок. Тот самый белоснежный кусочек ткани, которым преподаватель  протирал  свой меч. Но на этом платке имелось то, чего быть не должно - кровь пустоты. Той самой пустоты, которую убил Степаныч.

Tweet