Каждый день посылать на штурм этой сраной высотки изможденные бессонной ночью роты. Каждый день подписывать наградные листы и длинные списки выбывших. Каждый день требовать прислать подкрепления, поддержать артиллерией. Каждый день наблюдать в стерео-трубу, как захлебываются под пулеметным огнем атаки моей пехоты.

Для одних эта война стремительный блицкриг. Марш со скоростью 20 километров в час. Столбы пыли от несущихся вперед колонн бронетехники. Белозубые, бездумные, всегда улыбающиеся лица солдат с закатанными рукавами. Бравые марши и победоносные сводки. Да. Так лучше всего. А перед нами все цветет, за нами все горит… Но ведь для других это полоса поражений. Хаос, в котором безвозвратно теряется связь с лучшими частями. Брошенная техника. Назад, наперегонки с колоннами беженцев. Окружение. Блокада. Капитуляция.

Лучше охрипшим голосом орать в телефон. Тупо упереться в эту долбанную высотку. Флегматично наблюдать окружающую действительность. Не соглашаться с тем, что один телефонный звонок может все изменить. Уступить воле привычки. Те же ботинки, тот же трещащий телефон, та же фотография на стене. Да, привет. Ну, пока. Хорошо на командном пункте. Не плохо, когда под боком та же подруга, завтра идти на ту же работу, а вечером то же пиво с теми же друзьями. И все же каждый день лезешь на эту высотку, хотя она является лишь крохотной точкой на обширной карте боевых действий. Она так близка, кажется можно добежать до нее за каких-нибудь пять минут, впрыгнуть во вражеский окоп, раскроить череп прикладом очумевшему солдатику в висящей мешком форме, кинуть гранату в дверной проем злополучного ДОТа. Но новые дни, недели и месяцы, приносят лишь новые атаки и новые жертвы. Иногда удается взгромоздиться на нее, вступить в рукопашную, продержатся до утра. А потом снова контратака, отброшены на исходные позиции. И даже если ее взять навсегда, то за ней будет другая и третья и еще одна.

И все же это лучше, чем казнить глаза видом частого для моего города природного явления, "дождя". Лучше, чем ждать, пока телефон подскажет нужные цифры, а из банкомата вылезет очередная тысячерублевая купюра. Я знаю, что есть соседние участки. С участка справа всегда слышна музыка и песни, с обоих сторон. Бравая "Bomben Auf Engeland", задумчивая "На сопках Манчжурии" и еще какая-то научно-популярная про осень и какая-то дурацкая про то, что кто-то, чего-то искал. Как они поют! А слева иногда приходят другие солдаты. Небритые, пьяные, расхристанные, они не подозревают, что слева и справа есть соседи, а вместе мы на одном участке фронта.

Иногда, на трубу дальномера садится жук. Биение крохотного сердца отдается в металлической трубе и разметочная сетка мелко-мелко подрагивает. И если я чувствую эту дрожь, то значит еще не все погибли и не все потеряно. Я звоню в штаб полка и запрашиваю артподдержку. 10 минут налет по передовому краю, потом перенесение огня вглубь. Третья и четвертая рота приготовится к атаке. Первая - поддержка. Вторая в резерве. Сигнал к атаке - три зеленые ракеты.

Я выхожу из блиндажа, потягиваюсь, хлопаю по аппетитной попке любимую медсестру, стреляю "Беломорину" у своего ординарца. Вперед.