Часть 1:          http://udaff.com/creo/95798.html

Часть 2:          http://udaff.com/creo/95814.html
 
      Часть 3:          http://udaff.com/creo/95851.html

Часть 4:          http://udaff.com/creo/95872.html

      Часть 5:          http://udaff.com/creo/95894.html

      Часть 6:          http://udaff.com/creo/95899.html

    Часть 7:        http://udaff.com/creo/95921.html

      Часть 8:      http://udaff.com/creo/95958.html

      Часть 9:      http://udaff.com/creo/95977.html

      Часть 10:    http://udaff.com/creo/95983.html

        Часть 11:  http://udaff.com/creo/96004.html



Вечером «Росомахи» собрались у Истринской. Хозяйка кабинета должна была придти с минуты на минуту. Александру Юрьевну вызвал начальник ООРЧ (особая оперативно-розыскная часть) при московском уголовном розыске полковник Олег Денисович Катрам. 
          - Девчонки, а знаете, как Олег Денисович расшифровывает аббревиатуру своей фамилии? – спросила Мария Ханова.
          - Поделись, - предложила Соматина.
          - Ольга, ты тоже не знаешь? – спросила Ханова у Рогожкиной.
          - Не знаю, - ответила Ольга Владимировна. - И как же?
          - Полный прикол, - рассмеялась Мария. – К – камера, А – арест, Т – тюрьма, Р- расстрел, А – снова арест (так и говорит), М – могила.
            - Сама, небось, сочинила?  - съязвила Соматина. – Ты любительница всякие прозвища придумывать, уже и до Катрама добралась.
            - Аня, ничего я не придумывала, - возмутилась Ханова, - с чего ты взяла? Сейчас придёт Искра, спроси у неё. Кстати, она мне сама об этом и рассказала, когда в больнице у меня была. Болтали, заговорили об Олеге Денисовиче, Александра Юрьевна и вспомнила. Он кому-то по телефону объяснял, как правильно пишется его фамилия. «Придумала». Делать мне больше нечего.
            - Да ладно тебе, не заводись, - улыбнулась Соматина. – Я пошутила. Хотя кто меня прозвищем «Стрела» наградил? Не ты ли? 
            - Не я, - ответила Ханова. – Просто я услышала, как кто-то говорил: не Соматина, а стрела. Но это из-за твоего мотоцикла. Кто у нас всегда первым на место происшествия прилетает?
            - Рассказывай мне, - кивнула Анна. – Кто-то говорит…
            - Тебе повезло, - рассмеялась Рогожкина, - Стрела – хоть звучит красиво. А меня так и вовсе Козой называет.
                Мария густо покраснела.
            - Оля, ну что ты такое сочиняешь? Не козой, а Козочкой, - поправила Ханова.
            - Коза или Козочка - какая разница? – усмехнулась Рогожкина.
            - Большая, - не согласилась Мария. – Во-первых, Козочка звучит ласково, а во-вторых, кто ж виноват, что ты родилась под Знаком зодиака Козерог, да ещё и фамилия у тебя Рогожкина. А ты что, обижаешься?
            - Ой, Маша, - махнула рукой Ольга Владимировна, - я уже вышла из того возраста, когда на прозвища обижаются. Между прочим, у меня в школе прозвище куда обиднее было. Один ухажёр в шестом классе придумал. Вот тогда я выходила из себя. Даже морду хотела ему набить. А потом меня учитель физкультуры научил не реагировать на кличку. Обзовут меня, а я в ответ только улыбаюсь. Ты знаешь, действительно через пару месяцев прозвище само собой отцепилось. С тех пор я отношусь к любым кличкам и прозвищам философски. Как наши предки говорили по этому поводу, знаешь?
              - Не-а, - замотала головой Мария. – Скажи.
              - Хоть горшком назови, только в печь не сажай, - рассмеялась Рогожкина.
              - Вы вот говорите, что я любительница прозвища придумывать, - сказала Ханова, - а ведь я знаю, что вы меня тоже за глаза Машкой-зажигалкой называете. 
              - Правильно, - подтвердила Соматина, - а кто у нас больше всех зажигает? Кто по ночным клубам ходит?
              - А что ты прикажешь? – парировала Ханова. – Может, мне тоже с твоими байкерами на мотоцикле по ночам разъезжать?
              - А ты умеешь хоть на мотоцикле ездить? – съязвила Соматина. – Это у твоей «инвалидки» четыре колеса. А на мотоцикле…
              - Опять ты мою машину поливаешь? – перебила Ханова. - Я тебе уже сто раз говорила, «Мини-купер» - это спортивный автомобиль. Ясно?
              - Может быть и спортивный, но похож на «Запорожца», - рассмеялась Соматина.
              - А мне по фигу, - ответила Ханова, - на что он похож. Давай с тобой выедем за МКАД на новую Каширку, и ты увидишь, как этот «Запорожец» сделает твоего «Козла».
              - А зачем на Каширку? – улыбнулась Анна. – Давай лучше по пробкам проедемся. Ты на своём «Купере», а я на мотоцикле. И посмотрим, кто кого сделает.
              - Не спорю, - согласилась Мария. – По пробкам, конечно, удобно…

                В кабинет вошли Истринская и Катрам.
              - Товарищи офицеры! – скомандовала Рогожкина. Все встали.
              - Присаживайтесь, - сказал Катрам и, сев у окна, обратился к Истринской: - Начинайте, Александра Юрьевна, я покурю немного. 
              - Ольга Владимировна, - начала Истринская, - докладывайте.
              Старший оперативник майор Рогожкина деловито разложила свои бумаги на столе и приступила:
              - Удалось выяснить, что ученик одиннадцатого класса Сергей Бандура, неоднократно по вечерам подменял своего отца на посту охраны. Это подтверждается как показаниями самого Бандуры, так и его сменщика.
            - А подросток, что говорит? – спросила Истринская.
            - Что-то юлит, но пока никакой полезной информации от него не добились. Утверждает, что ничего не знал о мёртвых зонах. Мол, дежуря вместо отца, вообще монитор не рассматривал, а читал книги. Второй охранник подтверждает, но тут дело в том, что они с Бандурой - старшим иногда вечерами уходили вместе, оставляя вместо себя Сергея.
            - Панина знала об их самодеятельности? – спросила Истринская.
            - Знала, но ничего поделать не могла.
            - Это ещё почему? – удивилась Александра Юрьевна.
            - У них в школе всего два охранника. Работают круглосуточно. Можно сказать, они там живут. Вот директору и приходилось закрывать глаза на некоторые вольности. А на большее число охранников они не могли с родителей собрать денег. Я пообщалась с председателем родительского комитета школы, он подтвердил, что охранному агентству платят родители. В принципе, это во всех школах так. Председатель пояснил, что собирать деньги с родителей очень сложно. Некоторые вообще предлагали снять пост охраны, ссылаясь на то, что они, мол, раньше учились без всяких охранников.
            - Раньше, - вздохнула Истринская. – Раньше люди и самолётами не летали. Так что ж теперь, закрыть аэропорты. Времена меняются, необходимо учитывать обстановку. Вон, какая беда случилась в Беслане. Кто мог подумать?
            - К сожалению, Александра Юрьевна, не до всех это доходит.
            - А по сколько у них собирают на охрану? – спросила Истринская.
            - Пятьдесят рублей в месяц и то некоторые отказываются… Вот и приходилось директору школы как-то выкручиваться.       
            - Странно, - хмыкнула Александра Юрьевна, - я за своего Юрку сдаю сто рублей в месяц.  Ладно, давайте о деле. Где находился Бандура – младший в момент убийства Паниной?
            - На уроке.
            - Тогда остаётся только Смирных?
            - Да, кроме него некому, - кивнула Рогожкина. - Но мне кажется, что всё-таки не он.
            - Я и сама не верю в то, что он убил директора. Не мог же он из-за идеологических разногласий, если верить Коваленко, пойти на преступление?
            - Дураков хватает, - вставил Катрам. – Верь, не верь, а всё сходится на нём. Тем более, что на видеокамере больше никого нет.
            - С видеокамерой разбираемся, Олег Денисович.
            - Пока разберётесь, Александра Юрьевна, с меня три шкуры снимут. Хорошо, продолжайте…
            - Ольга Владимировна, подготовьте список всех, с кем дружил сын Бандуры.
            - Я уже составила его, - Рогожкина протянула Истринской бумаги, - на первом листе список всего класса, на втором - тех, с кем он был наиболее близок. Третий лист – это соседи, друзья по секции, он занимался борьбой.
            - Взрослых друзей у него не было? – спросил Катрам.
            - Никак нет, товарищ полковник, в основном ровесники. Или младше него, на класс-два. 
            - А это кто такой? – Александра Юрьевна подчеркнула фамилию. – Панина Светлана. Это родственница директрисы?
            - Нет, - ответила Рогожкина, - мы проверили, просто однофамильцы.
            - Так-так, хорошо, Ольга Владимировна, сделайте копии всех списков, чтобы они были у каждой из вас. При опросах проверяйте все совпадения фамилий, это очень важно. Анна, - Истринская обратилась к Соматиной, - что по Куприянову?
            - Это любовник Паниной? – уточнил Катрам.
            - Да, - кивнула Истринская. – Анна опросила его.
            - И что за тип, Аня? – спросил Олег Денисович. – Женат?
            - Да, - ответила Соматина. – Двое детей.
            - Сколько ему лет? – поинтересовался Катрам. 
            - Сорок девять.
            - О! – удивился полковник. – А что это он с Паниной любовь закрутил. Ей же тоже, по-моему, сорок девять?
            - Так точно, товарищ полковник, - подтвердила Соматина.
            - Где они познакомились? – спросил Катрам. – Он что, тоже учитель?
            - Нет, предприниматель. У него строительный магазин. Делали ремонт в школе, заключали контракт на поставку материалов, так и познакомились.
            - Твоё мнение, - сказал Катрам. – Он чист?
            - Судя по поведению, да, - ответила Соматина. - А там бог его знает, я ещё буду с ним работать.
            - Давайте, девушки, поторапливайтесь, мне на день по пять раз сверху звонят. Кстати, по девчонкам что-нибудь выяснили новое?
            - Да, я как раз хотела об этом доложить. Панина рассказывала Куприянову, что те подрабатывали проституцией и, испугавшись разоблачения, покончили с собой.
            - Ни хрена себе, - Катрам встал, - а в деле об этом есть?
            - В деле об этом ничего нет, - ответила Соматина. – Единственное что, экспертиза показала, что они обе были уже не девственницы. Родители и той и другой девочки  возмущались, Зорины даже жалобу написали на эксперта, что тот, мол, опозорил их дочь.
            - Жалобу-то за что? – удивился Катрам.
            - Ну, якобы, что их дочь посмертно оболгали.
            - Наивные люди, - хмыкнул полковник, - сами прохлопают ребёнка, потом начинают искать виновных. То школа виновата, то соседи, то милиция. Все виноваты, кроме родителей. А от кого Панина узнала о том, чем занимались девчонки?
            - Куприянов не знает.
              - Кто-то же ей об этом доложил? Не сами же они пришли к ней. И ещё, необходимо найти тех, кто с ними развлекался. То есть где они этим занимались и с кем?
              - Я как раз сейчас над этим вопросом работаю, товарищ полковник, - вступила в разговор Ханова.
              - Это хорошо, Маша, - рассмеялся Катрам, - значит, будет результат. Кто у нас лучший специалист по проституткам?
              - Олег Денисович, - Маша надула губы.
              - Да ладно тебе, Мария Ивановна, не обижайся, я шучу, - Катрам подошёл к Хановой и ласково похлопал её по плечу. – Просто вспомнил, как тебя жулебинские менты в клетку посадили. Продолжай, Анна.
              - В общем, мне показалось, Олег Денисович, Куприянов что-то ещё знает, но почему-то не договаривает. Я доложила свои соображения следователю, она его вызовет. Может, к тому времени он созреет на более откровенный разговор.
              - Анна и Мария, - обратилась Истринская, - в самое ближайшее время пообщайтесь с родителями девочек и попросите их фотографии за последние два-три года. Я имею в виду любительские фотки. Попробуйте заглянуть в компьютеры, возможно, там что-то найдёте. Молодёжь сейчас повёрнута на цифровых фотоаппаратах. Всё, что найдёте интересного, запишите на флешку или на диск. Мне сдаётся, там будет полезная информация.
            - Сделаем, - заверила Соматина. – Если компьютеры остались, поработаем.
            - Постарайтесь с родителями найти общий язык, - добавила Истринская.


 
                                                          * * *

       
            Истринская уже взялась за ручку двери, собираясь выйти из квартиры, как услышала пиликанье домашнего телефона. Пришлось вернуться.
          - Да, слушаю! – сказала она.
          - Александра Юрьевна, - звонила Ханова. – Задержали убийцу Смирных. Он сейчас у нас. 
          - Ты в своём репертуаре, Мария, - ответила Истринская. – С чего ты взяла, что он убийца? Признался?
          - Нет, но у него при обыске обнаружили нож. Эксперт утверждает, что именно этим ножом убили учителя Смирных.
          - Кто такой? – спросила Истринская.
          - Клещёв, - ответила Ханова, - он из шайки Беляка. Кличка Клещ.
          - И что он показывает?
          - Говорит, что нож нашёл на улице, где-то возле мусорного бака, мол, никакого Смирных не знает. С ним сейчас Ольга беседует, говорит, что это он. Вы сегодня будете?
          - Да, сейчас приеду, - ответила Истринская.

            Клещ врал неумело, но очень нагло. Упёрся и твердил одно: нож нашёл, Смирных не убивал, ничего не знаю, никого не видел. Следователь городской прокуратуры Онегина, отдала письменное распоряжение задержать Беляка и доставить его на допрос. Сделать это было не сложно, поскольку Беляк ни от кого не прятался, и через два часа тот уже сидел перед следователем. Здесь же находились Рогожкина и Ханова.
            - Гражданин Беляк, - начала следователь, - вы знакомы с гражданином Клещёвым?
            - Знаком, - кивнул Беляк. – И что с того? Мало ли с кем я знаком, - он ухмыльнулся. – Что теперь меня из-за моих знакомств тащить в милицию? 
            - Вы знаете, что он подозревается в убийстве учителя школы Смирных?
            - Откуда я это могу знать? – развёл руками Беляк. –Я что, в МУРе работаю?
            - Насколько нам известно, Клещёв является вашим ближайшим помощником по так называемому бизнесу, - сказала Онегина. 
            - А почему вы говорите «по так называемому бизнесу»? У меня абсолютно легальный бизнес. Я являюсь заместителем директора рынка. У меня есть акции предприятия. Какие вопросы?
            - Я говорю о вашем помощнике, - повторила Онегина.
            - Какой он помощник, - ухмыльнулся Беляк. – Шпана, шнырь.  Подрабатывал на рынке. То машины разгружал, иногда ночью вместо сторожа подрабатывал. Какой он мне помощник. Я что, депутат Госдумы? Да и вообще, с чего вы взяли, что он убил учителя? Клещ – не убийца, так бакланюга-хулиган.
            - А вы разве не знаете, что он был дважды судим за нанесение тяжких телесных повреждений? И оба раза ножом. 
            - Не имею привычки, гражданин следователь, копаться в чужом белье. Даже если и так, как вы говорите, то с кем не бывает. Оступился по молодости. Может, кого и пырнул ножом. Что ж теперь, не человек он, что ли. Вон возьмите, в соседней Украине, - усмехнулся Беляк, - премьер-министр - дважды судимый. И ничего. Работает. Даже президентом хочет стать.
            - Я думаю, украинцы разберутся сами, - сказала Онегина. – А вот то, что Клещёв без вашего ведома шага не ступит, подтверждают многие.
            - Вы на что намекаете? – невозмутимо спросил Беляк. – Вы вообще, в качестве кого меня сюда доставили?
            - Пока в качестве свидетеля, - ответила следователь. – Но, сами понимаете, сегодня свидетель, завтра подозреваемый, послезавтра подсудимый.
            - Ну, это вы можете, - хмыкнул Беляк. – С вами не поспоришь. Только я ни в чём не виноват. Даже если Клещ кого-то и завалил, я тут ни причём. Я в эти игры не играю. Я уже пожилой человек и хочу спокойно жить и работать. Так что меня не впутывайте в эту делюгу. Я своё давно отсидел. С меня достаточно.
          - Значит, вы не хотите сотрудничать со следствием? – спросила Онегина.
          - Это как? – развёл руками Беляк. – Как я должен сотрудничать? Оклеветать Клеща? Сказать, что да, мол, это он учителя завалил?
          - Клеветать не нужно, - сказала Онегина, - а вот сказать правду желательно.
          - Я и говорю правду, ничего не знаю, - усмехнулся Беляк. -  Думаю, Клещ не убивал учителя.
          - А почему вы так думаете? – спросила Онегина.
          - Потому что ему это не нужно. Он последние два года даже пива не пил. А трезвый он никогда не бакланит. Сами проверьте, он же две ходки по пьянке заработал.
          - Ну, вот видите, - усмехнулась Онегина, - а говорили, что не знаете, за что сидел ваш приятель.
          - Это не имеет значения, - сказал Беляк. – Если у вас есть ещё вопросы, задавайте, если нет, отпускайте меня. Надеюсь, по беспределу меня на кичу не отправите.
          - По беспределу не отправим, а вот, если выяснится, что вы нам наврали, привлечём за сокрытие тяжкого преступления.
          - Согласен, - сказал Беляк. – Я могу идти?
          - Можете, - ответила Онегина. – Погодите, я выпишу вам пропуск.

              Когда Беляк  вышел за дверь, Ханова, цокнув языком, сказала:
            - Ну и наглая рожа. Как вы, Елена Марковна, спокойно с ним разговаривали? Мне так хотелось ему в нос зарядить.
            - А ты думаешь, мне не хотелось, - рассмеялась Онегина, - но что у нас есть на него. То, что Клещ его «шестёрка»? Ну и что? Мы и клеща-то самого ещё не раскололи. Он в полной несознанке.
            - А экспертиза? – удивилась Ханова.
            - Маша, - вступила в разговор Рогожкина. – Экспертиза показывает, что этим ножом был убит потерпевший. Но нам нужно доказать, не только каким ножом, но и кто это сделал.
            - А кто, кроме него? – возмутилась Ханова.- Конечно, он.
            - А доказательства? – спросила Онегина.
            - Пусть Соматина с ним поработает, - предложила Ханова. – Быстро сознается.
            - Ты знаешь, Маша, - сказала Онегина, - признание преступника – это тоже ещё не доказательство. В моей практике уже не раз было, когда человек бил себя в грудь и доказывал, что это он убил потерпевшего, а в результате выяснялось, что он просто брал вину на себя и выгораживал другого. Так, кстати, может случиться и с Клещом. Поэтому нам нужны не только его признания, давайте работать дальше. Есть у меня кое-какие соображения…




(продолжение следует)

Tweet