Действие третье


Осень. Комната Иванова, в том же ракурсе, что и в предыдущем действии. В камине вьётся огонь. На столе по-прежнему покоится барсетка. Загадочная конструкция в углу приобрела уже совсем ужасающий облик, злой, хищный и таинственный. За окном моросит дождь. Иванов стоит у окна и смотрит куда-то вдаль. Он обыденно-задумчив.

Иванов
Давно уже от хуя нет вестей.
Уж много месяцев. И это неспроста…
Я вижу: в мире что-то происходит.
Но что же именно — почти совсем не знаю.
Я обществу довольно-таки чужд,
Сижу затворником в своей каморе тёмной,
Я даже телевизор не смотрю.
И потому — всех новостей не знаю.
Но, судя по обрывкам разных слухов,
Кочующих среди моих студентов,
И судя по тому, что наблюдаю
Я сам в своё окно — приблизился пиздец.
На улицах почти совсем не стало
Людей с машинами, вот только иногда
Военные колонны проезжают
По ним, а ночью комендантский час введён…
Непросто всё…

Стук в дверь. Затем дверь открывается, и в неё заглядывают Ольга и Василий.

Ольга и Василий
                            К вам можно?

Иванов
                                                    Да, войдите.

Ольга и Василий входят. Они очень серьёзны. Войдя, они встают, как послы на приёме у главы государства.

Ольга
Иван Иванович, мы с очень важным делом
Явились к вам.

Василий
                          Оно всего важней!

Ольга
Ведь в курсе вы, что в мире происходит?

Иванов
Совсем не в курсе.

Василий
                                Ну, тогда я расскажу.
Ваш страстный хуй настолько расплодился,
Что елдаки в количествах огромных
Соединились в устрашающие тучи
И беспредел всеобщий принялись творить.
Весь мир наш плачет горькими слезами
От действий отмороженных хуёв.
Они ебут людей, посевы губят,
Взрывают здания, блокируют дороги,
Сбивают самолёты, топят корабли,
И ядовитой ссакою своею
Они повсюду отравляют воздух
И почву, нападают на войска
И на ментов. И много-много прочей
Хуйни творят те охуевшие хуи.
Все страны мира на военном положеньи
Уже давно. Пытаются сражаться
С хуями. Но хуи — непобедимы.
Китайцы — те недавно вообще
Воспользовались ядерным оружьем.
Но без толку: уж слишком до хуя
Тех елдаков. Им имя — легион.
А человечеству — пиздец закономерный!
Но есть одна последняя надежда
У человечества, что гибнет на глазах.
Надежда эта — в вас, Иван Иваныч!
Вы обладаете барсеткою волшебной,
Умеющей смирять злодейский гений
Того хуя, что самый главный изо всех.
Поэтому — мы просим вас нижайше:
Поймайте пахана среди хуёв —
Ведь это сможете вы сделать — и затем
Заставьте вы его отдать приказ
Всем елдакам о самоликвидации. А после
Барсетку вашу с пленником ужасным
В ведро засунем мы, зальём бетоном
И в Марианской впадине утопим —
Да самого скончания времён!
Мы очень просим вас, Иван Иваныч!

Ольга
Иван Иванович, мы просим — помогите!

Иванов
Признаться, я не ждал подобной просьбы
От вас, друзья мои. И посему
Порывом вашим я приятно удивлён.
Но для начала — вы послушайте, что я
Вам расскажу…

Вдруг, перебивая Иванова, окно с дребезгом распахивается — и в него влетает хуй, сопровождаемый порывом ветра и дождём. Иванов спешит закрыть окно. Хуй делает круг по комнате и взмывает под потолок.

Хуй
                            Ха-ха-ха-ха! Не ждали?
О, трепещите, смертные! Пред вами
Живое воплощенье пиздеца,
Что близится планете этой блядской.
Я — Царь хуёв и их духовный лидер!
Мне елдаки мои, исполненные гнева,
Послушны, как монголы Чингисхану!
Мы человечеству несём освобожденье
От гадкой жизни, что страданьями полна.
Мы всех людей в нирвану погрузим!
(Василию и Ольге.)
Ну что, студенты, вы готовы к пробужденью?

Иванов
Чего ты хочешь, о елдак ретивый мой?

Внезапно темнеет, как перед жесточайшей грозой.

Хуй (Иванову)
Взгляни, хозяин, что закрыло небо.
Его закрыла туча. Эта туча
Зовётся хуевой. И состоит она
Из пары триллионов елдаков,
Что служат мне, подобно самураям —
Без рассужденья, страха и упрёка.
Подобных хуетуч по всей Земле
Уж тысячи. А будет много больше!
Они заполонят всю стратосферу,
Закроют солнце — и тогда, тогда
Придёт Зима, и прекратится фотосинтез,
Умрут растения, животные и люди —
И станет мир безжизненным навек!
Лишь мы, люфтвафли, аэрохуи,
«Акулы кожаные», как нас прозывают,
Хозяевами будем на Земле —
Единовластными… Вот этого хочу я!
И сделаю!

Иванов
                  Зачем же прилетел?

Хуй
Хозяин, изо всех людей лишь ты
Мне чем-то дорог. И поэтому тебе
Я предлагаю присоединиться.
Подумай, сколько власти ты получишь,
Над жалкими остатками людей,
Что смогут выжить посреди Зимы.
Их будет мало. Но тебе вполне
Их хватит, чтоб почувствовать себя
Владыкою великим…

Иванов
                                      Да, тебя я понял.
Ну а теперь — позволь, я расскажу,
Как обстоит здесь всё на самом деле.
(Хуй с интересом смотрит на Иванова.)
Итак, начнём с того, что ты, елдак,
Довольно примитивен. Все влеченья
Твои убогие — лишь ёбля да полёт.
А прочее — тебя нисколько не ебёт.
Желаешь ты по улицам носиться,
Гоняя девушек ебабельных — и только!
Но свойство то, что я в тебя вложил —
Тот рост количества и мощности аффектов,
Тебя лишающих самоконтроля и влекущих
К различным пакостям, — тебе внушает страх.
Признайся, хуй, ведь ты боишься воли?
(Хуй молчит.)
Боишься. А поэтому меня
Ты попытался властью соблазнить.
Я должен был загнать тебя в барсетку
И, этим подчинив себе твой дух,
Я должен был использовать тебя,
Как джинна, или же как полководца,
Владетеля несметных легионов.
С твоею помощью я должен был бы власть
Свою установить над этим миром.
И ты при этом — был бы мне опорой,
Рукою правой. Ну а я тебя,
Пыл твой барсеткой регулярно усмиряя,
По выходным пускал бы в самоволку:
Гонять за девками по городам и весям.
Таким ты видел тихий свой приют:
За пазухой диктатора, при власти,
При ништяках и без ответственности всякой.
Ну что ж… Спешу тебя я разочаровать:
Над миром власть мне на хуй не нужна.
Зачем мне эта жалкая химера,
Коль я, волшебник, высший средь великих,
И так имею власть над чем угодно —
Магическую, самую прямую?
Зачем мне править глупыми людьми,
Когда я сам сумею заклинаньем
Произвести любой измененье
Материи иль получить любой ништяк?
Поэтому, елдак, оставь попытки
Меня цинично наебать — ты не сумеешь.
Ведь это ты — мой инструмент, а не наоборот.

Хуй (умоляюще)
Хозяин, я уж больше не могу
В себе держать порывы беспредела.
Ещё чуть-чуть — и я отдам безумный
Какой-нибудь приказ своим хуям,
И мир в итоге будет уничтожен.
А я — останусь без девиц. Кого тогда
Гонять я буду? Мне в барсетку нужно
Чтоб успокоиться…

Иванов
                                    А вот тебе барсетка!

Иванов внезапно хватает барсетку и швыряет её в камин. Все громко ахают.

Ольга и Василий
Иван Иваныч, что вы сделали?! Зачем?!

Иванов (цинично)
Хотите это знать? Ну что ж, внимайте.
Я с юных лет был средь людей чужим.
Меня не трогали явления их жизни,
Я удовольствия не видел никакого
В их глупых развлеченьях. И совсем
Не чуял я потребности в общеньи.
Все краски окружающего мира
Мне были и странны, и неясны;
И даже в самый яркий летний полдень
Был мрачен и тосклив мой чуткий дух.
И понял я однажды: для меня
Нет в этом мире ни малейшей капли счастья.
И я смирился с этим. И решил
Безрадостную жизнь свою отдать
На пользу всяческих наук и точных знаний.
Все годы юности я бросил на алтарь
Теории и Опыта, но это
Не принесло мне удовлетворенья:
Я видел, как вокруг кипела жизнь —
Пустая, глупая и грязная… Но всё же!
Всё это — жизнь была! Но — не моя.
Мне проявленья жизни были чужды.
Лишён я был звенящей радости трудов,
С друзьями разделяемых, и неги
Общенья с ними средь весенних вечеров,
Под водочку с закускою нехитрой,
И озарений чувственной любви,
И сладких предвкушений в ожиданьи
Девичьего ответа, и поездок —
Куда угодно, лишь бы далеко
Да быстрою ездою, и веселья —
Любого, есть ли повод или нет.
Всего я был лишён. И злое чувство,
Что завистью зовётся, всё точило
Мне душу тёмную и хладную мою.
О, как же зло завидовал я людям!
Я презирал их, быдлом почитая,
Я разумом своим обосновал
Всю низость и ничтожество их жизни,
Но зависть — разгоралась лишь сильней!
В конце концов, я всех возненавидел.
Возненавидев же, решил их покарать.
Раз я лишён того, что прочим людям
Дано по умолчанию природой —
Да будет им за то Пиздец Всеобщий!
Так я решил. И воплотил решенье.
Я отделил свой хуй и оснастил
Его устойчивым стремленьем к разрушенью,
Со временем растущим. И при этом
Способность к размноженью дал ему —
Чтоб он себе подобными хуями
Весь блядский мир скорее наводнил.
Затем он должен управленье утерять
Над импульсами психики своей
И, в исступленьи, приказать хуям
Весь этот мир разрушить к ебеням!

Ольга
Ужасно! Неужели это правда?

Иванов
Ещё бы! Вон — барсетка догорает,
А значит — хуй ничто уж не смирит!
Остался лишь один последний штрих…
(Достаёт из кармана пузырёк.)
Здесь сильный яд. Он действует мгновенно.
Сейчас его я выпью — и тогда
Уж никого не будет в целом мире,
Кто бы сумел елдак остановить.
И, погружаясь в тьму последней ночи,
Я буду знать, что всё же выеб этот мир!
(Открывает пузырёк.)
Теперь — пиздец.
(Выпивает.)
                              А дальше — тишина.
(Падает замертво.)

Василий и Ольга поражённо молчат.

Хуй (чрезвычайно взволновавшись)
О ужас! Неужели началось?!
Я разум свой теряю безвозвратно!
Уж не могу я сдерживать себя
От бешенства. И всех моих подобий,
Мне подчинённых, тоже в бешенство влечёт!
(Совсем темнеет. Начинается гроза.)
Бегите же, студенты!

Василий
                                    Но куда?
Ведь некуда бежать!

Хуй (в отчаянии)
                                    О, я не знаю!..
Бегите всё равно! Скорей, скорей!

Ольга и Василий убегают.

Хуй (обречённо)
Вот и Пиздец! А что всему виной?
Неудовлетворённые желанья?
Иль злу в душе простое потаканье?
До похуй, что! Накрылся мир пиздой.

Хуй бешено кружит по комнате, затем вылетает в окно. Гроза усиливается. Дождь с градом хлещет в стекло. Устанавливается абсолютная тьма, лишь изредка озаряемая вспышками молний. Вдруг за окном возникает какое-то странное потустороннее свечение. Пламя в камине начинает беспокойно биться. Нарастает страшный шелест. В воздухе возникают запахи озона и селёдки. За окном вдруг начинают носиться какие-то тени. Они мелькают всё чаще и чаще. В какой-то миг они начинают мелькать и в зрительном зале. В стены — и комнаты, и зрительного зала — словно стучат тысячи дятлов. Шелест и стук нарастают. Селёдочная вонь становится нестерпимой. А загадочная конструкция в углу… а впрочем, хуй с ней. Занавес!


Пиздец!

Tweet