УРАА! Я дома, наконец-то я хожу по улицам своего города, вдыхаю этот знакомый с детства аромат родных улиц и никто не мешает мне наслаждаться такими незаметными вещами, я рад, что больше не будет этой армии. Мне абсолютно плевать как я из неё уволился, про это все равно никто не узнает. Похрену что теперь я не могу получить права, что я не могу устроиться на некоторые работы, что где-то там в документах храниться моя тайна, плевал я на это. Ведь я умён, ведь я здорово и я смог вырваться оттуда и вернуться домой целым. И я постараюсь забыть, что последнии месяцы службы я провел в дурке и эта печать останется со мной на всю жизнь.

***

- Павлуха, ты ёбнутая мартышка, ты не охуел спать??? - удар книгой впечатал русую голову в раскрытый конспект. Павлов уже 4 сутки практически не спал, весь мир для него стал нереален и только боль пока связывала его с ним. Только она отрезвляла помутненный рассудок и ушатом холодной воды прокатывалась по ватному телу, волной растекаясь от головы. В час ночи было только одно желание, спать, спать и спать. И голова солдата непроизвольно клонилась вниз, ведь веки так тяжелы, он не собирается спать, просто на пару секунду прикроет глаза, чтоб унять эту резь, просыпающуюся, когда они открыты. Пара секунд ничего не решает, чуть-чуть... совсем немного, пару мгновений посидеть расслабиться, ведь забрали самое личное, самое важное время - вермя на сон... Почему так медленно текут мысли? Их вялое течение, плавное перетекание из одной в другую очень завараживающе действует на сознание и хочеться узнать, какая мысль будет конечной, что она принесет? И калейдоскоп мыслей лениво протекает
в голове, трансформируется в образы, строчки ранее читаного и так приятно осознавать, что ты не животное и что обладаешь величайшим достижением природы - правом мысли. И что никто не может отобрать никакими угрозами или своими действиями это право.
  Очередной удар прервал призрачную иллюзию свободы и ещё не октрыты глаза, но ручка уже выводит какие-то строчки в тетради. Все равно какие, лишь бы не было новых ударов, не было этих резких искр на краю сознания. Бля... глаза наконец открылись и увидели эти волнистые линии, непонятные значки вместо стройного ряда букв, вместо слов и законченных предложений. Быстрее, быстреее!!!! Закрыть руками, наклониться всем телом, чтоб этого не видел сержант. Но надежды Павлова рухнули как карточный домик, дежурный по роте Левченко издалека увидел то что должно было быть конспектом. Но против ожидаемого, спокойным голосом он дает команду идти спать.
  Блядь. Я даже не помню, как лег. Часы сна пролетели как вдох, какой там вдох всего лишь частичка вдоха, его малая доля. Они незаметны эти часы, но как дороги для сердца любого солдата и я не являюсь исключением. Меня только что подняли .Время вставать, но кажется ещё секунда, вот ещё одна. Нет, нет я не сплю. И даже не тяну время. Я уже думаю, я не бесцельно лежу, я вспоминаю что не дописал конспект, но хоть убей меня не помню зачем мне это надо. И эта мысль бьеться у меня в голове, мечется вспуганной пичугой, вызывая досаду. Сначала она меня волнует, но потом мысль течет все медленнее, медленнее и вот вместо неё уже появляется другая, более спокойная мысль она связана с первой, но более притягательна для моего разума, и более нежно трепещеться в угасающем сознании. Утомленный рассудок стремиться упасть в пучину сна, в распростертые объятия морфея. Сил нет сопротивляться этому, и вот уже меня не волнует мысли у меня в голове. Самое главное у меня есть иллюзия того, что я н
е сплю, что вот вот... Что вот вот? Да неважно, ведь так красивы исчезающии образы, как прекрасны появляющиеся тексты затейливыми узорами проникающии в сознании. Если бы я мог их записать или запечатлеть. Мир ещё не сталкивался с таким совершенством. И только я могу лицезреть их. Через века ко мне приходит озарение. Не каждый видит это и именно это возвышает меня над толпой, над этим грубым быдлом
  Опять. Ещё раз, уже куча ударов ладонью обрушиваются на мои щеки, чувствительные тычки возвращают меня из мира иллюзий. Я вынужден идти дописывать эти ненужные страницы с текстом, которые уже ненавистны мне, я ненавижу человека изобретшего письмо, ручку. Людей, которые сделали их массовыми. Я ненавижу весь мир, который спокойно спит, не зная что я уже работаю. И я уже не помню, что мне снилось этой ночью и спал ли я вообще. Ужасная резь в глазах мешает мне сосредоточиться на единственно важном, на буквах и словах, на строчках и почерке. Подняв голову я заметил часы. Всего лишь 5 часов утра, а я уже пишу.
  Прозвучала команда подъем и начала просыпаться рота, утреннее солнце нехотя заглядывая в окно, пыталось светить, но даже оно могло позволить себе не работать сегодня, а мне ещё писать и писать...
- Павлов, не заебся ещё сидеть иди пробздись, пока рота на зарядке. - В дверях стоял Левченко. - Чё ты на меня уставился телячьими глазами? Иди порядок, бля, наводи, нехуй сачковать.

***
Незадумываясь я иду  в кубрик. Перво наперво кровати. Двенадцать кроватей и каждую надо заправить, заправить одинаково, чтобы полосы на старых выцветившихся одеялах были в ногах и шли на одной линии. После этого быстро схватить швабру и пройтись ей по полу, оставляя сырые следы, чтобы они явно показывали -  здесь нет пыли.Это не занимает много времени, всё это отработано долгими месяцами, всё это закреплено на уровне рефлексов, как у собачки Павлова... Какое интересное совпадение собака Павлова и я рядовой Павлов. Всё в истории идет по спирали, сначала Павлов над собакой, теперь Павлов в роли собаки. Но нет в этом ничего страшного, ведь собаки это такие милые, пушистые друзья человека, всегда придущиии ему на помощь. И я тоже стараюсь быть другом, другом таким каким учили меня быть родители,  другом всегда готовым помочь своим товарищам... Клубок моих раздумий плавно разматываясь, затмевает собою эти безликие стены, одинаковые, опостылевшии кровати, этот вечно грязный пол и
сломанную железную швабру. И вот в голове уже нет мыслей о собаках, они плавно сменились калейдоскопом притягательных видений и я вспоминаю свою исключительность, свое превосходство над этим вечно матерящимся стадом. Я достоин большего чем грязный пол и воняющии плохо мытыми ногами одеяла. Именно эта мысль бьется в моей голове, мигая яркими огнями, вырывая меня из этого, столь притягательного мира иллюзии. Пелена спадает с моего разума. Я удивлен, вечно грязные полы промыты, выцветившие одеяла заправлены, а у меня ощущение что это сделал кто-то другой, а я даже не присутствовал при всём этом. Не стоит останавливаться, теперь очередь за туалетом. Отмыть туалетные раковины с старыми коричнево-желтым налетом и недавно появившимися плевками, ошметками зубной пасты и остатками пены для бритья с жесткими волосками в ней. А вот использованный станок с ступившимся лезвием. У меня нет щетки, нет пасты, нет станка. Когда-то все это было, но это воспоминание смутно и все больше размыв
ается в небытие. Испуганной птицей мысль пронеслась и исчезла в приятном равнодушии, которое давно поселилось внутри меня.
    Случайно взглянув в зеркало я увидел молодого парня с пустыми мягкими глазами, его безвольный рот и волоски щетины на молодом крепком подбородке. Если б не ежедневные проверки, я бы давно перестал бриться, но теперь я хватаю тупую бритву с остатками пены и смочив подбородок начинаю скоблить кожу. Вот так, вот так... Вот теперь видно, что я брился, плевать что в некоторых местах остались островки коротких светлых волос, вызывающе торчащии из угреватой кожи. Я бросаю мокрое лезвие и начинаю драить грязные раковины, тщательно очищая их от остатков отплеванной пасты и непонятной грязи после умывания роты. Мысли про чистку своих зубов и умывание, даже не приходят мне в голову, вместо такой маловажной ерунды лучше прикрыть глаза и хоть пару минут наверстать упущенное ночью. Я с трудом отгоняю волну наплывающего спокойствия, нежными объятиями обволакивающее моё сознание, так маняще зовущее погрузиться в него обещающее отдаться радости свободного полета мысли. Неожиданно прозвучала
команда на завтрак. Оказывается пятьдесят минут истекли, а я всё ещё вожусь со старыми раковинами... Как обычно я опоздал в строй.

***
    До обеда были занятия в учебных классах и это единственное время, когда можно просто посидеть, расслабить натруженные ноги, единственное что требуется это писать в тетради, что-нибудь из того что рассказывают офицеры. В классе было тепло, яркое солнце нежно освещало класс, игриво заглядывало в помещение, разбивалось на тысячи небольших лучиков, которые радостно отражались от всего до чего могли дотянуться. Небольшие облака лениво передвигались в голубой выси, солидно толкая друг друга, причудливо превращаясь, то в сказочного дракона, то в неведомые материки. А если чуть-чуть, совсем самую малость прикрыть глаза, то эти образы становяться особенно реальны и вот уже видны волшебные страны, где всегда рады любому незнакомцу, где ...
- Эй, Павлов... Павлов!!!... глаза открой, нехуй спать, я чё, бля, стенке рассказываю. Бушин, ёбни этого придурка. - подзатыльник резко вырвал Павлова из состояния полудремы. - Встань солдат и постой, раз через голову недоходит, пускай через ноги дойдет. - Лейтенант, руководитель занятия, с чувством выполненного долга отвернулся к окну и продолжил рассматривать плывущии по праздничному небу облака и набухающии на деревьях молодые почки.
Прозвучала команда окончить занятия, все разошлись и Павлов тяжело вздохнув сел на стул и облакотился на спинку кровати.
- Павлуха, Павлуха. - голос Бушина разбудил вновь засыпающего солдата. Ещё не вынырнув из мира сна, он повернулся к Бушину, готовый мчаться куда скажут, готовый исполнить любую "просьбу" не задумываясь над её содержанием.
- Павлуха, хуй тебе в ухо. Гыгыгы. - Грубый хохот нескольких луженых глоток разорвал тишину учебного класса. Сослуживцы искренне смеялись, глядя на растерявшееся лицо Павлова, не понимающего смысла всего происходящего и продолжавшего сидеть и пялиться равнодушными, пустыми глазами на Бушина.
- Павлуха, слышь меня? ... Парни он опять завис гыгыгы... ХУЙ!!! - матерное слово, кононадой  прозвучало возле уха Павлова, заставляя его вздрогнуть
- Короче, сгоняй в кубрик, в тумбочке у меня возьми тетрадь по тактико-специальной и сюда принеси. Давай быстрее. - задача была ясна и не тратя время на не нужные размышления Павлов пошел в расположение.
    Шаркая ногами, Павлуха подошел к тумбочке Бушина, равнодушно глядя в пространство, взгляд пустых глаз не спеша перемещался, нехотя перекатывался с предмета на предмет подолгу ощупывая своей пустотой, заправленные с утра кровати, полупустые тумбочки, одинаково открытые двери в них, пока не запнулся об посылку Бушину из дома и торчавшую из неё початую банку шоколадного масла. Крышка из цветной фольги была аккуратно надорвана и возвращена на место, шоколадное масло источало такой чарующий аромат, что прошлое, то прошлое до армии всколыхнулось в загрубевшей душе солдата и сметая все заслоны, вынесло на поверхность, такое же солнечное утро, такое же игривое солнце и такие же легкие белые облака, весело улыбающиеся с голубого небосвода. Такую же банку шоколадного масла, маму у плиты и батю, доставшего банку масла в честь праздника. Сегодня у Алексея семь лет со дня рождения и в семье Павловых в честь этого события праздничная суета. Не утерпев, маленький Алексей самостоятельно над
орвал ярко-радужную крышку на банке и засунув вовнутрь пальчик, щедро захватил шоколадную массу. Втянув в себя дивный аромат шоколада, он с чувством ожидаемого чуда лизнул палец. Богатый вкус шоколада заполнил рот маленького Алексея и погрузил его в волшебную страну
детского счастья. Воспоминания эти всеобъемлющей волной захлестнули пустой разум солдата и только одно желание заполнило всё его естество, заставляя сглатывать обильную слюну. Желание хоть чуть-чуть, хоть самую малость, ощутить на языке вкус детства, чтоб почувствовать себя тем Алексеем, который радовался каждому прожитому дню и не мечтал закрыть глаза, чтоб заснуть и проснуться в другом месте. Аккуратно приподняв фольгу он засунул грязный, заскурзлый палец в банку, зацепил на него масло и положил в рот. Желание солдата было так велико, что не почувствовав вкуса всё было проглочено и во рту осталось только эхо волшебного вкуса. Это эхо призрачной бабочкой билось, пытаясь вырваться и
улететь, но чем больше оно витало тем большее желание вкусить прелесть сладкого просыпалось у Павлова и уже не замечая реальность, полностью ушедший в себя солдат, судорожно глатая, начал есть масло, стараясь полностью насладиться его волшебным вкусом.
- Ну он вообще охуел, - группа солдат застыла на месте преступления. Презрение мертвой стеной застыло в глазах солдат и Павлов почти физически ощущал его. Медленно опустив пустую банку на тумбочку он повернулся к ним, смотря пустым бессмысленным взглядом на Бушина он даже не старался объяснить ситуацию, а молча ждал дальнейшего развития ситуации. Пауза затягивалась.
- Иди нахуй чмо, - слова Бушина больно резанули Павлова, развернувшись Павлуха с таким же пустым взглядом двинулся сквозь молчавших солдат. Идя мимо них он чувствовал спиной прожигающии взгляды, в них не было ни угрозы, ни ненавести только жалость и презрение окружали солдата. Стена отчуждения стала ещё больше и понурив плечи, прорубаясь сквозь неё он шел и стена одиночества превращалась в серую пелену, которая мягким покрывалом окутывала его разум.
    Почему, почему? Почему мне живеться так фигово, почему я, тот кому доступны сокровенные знания должен вести такой скотский образ жизни. Сокровенные знания? Да, да именно они помогут мне. Я и только я могу узнать правду. Эти мысли рефреном засели у него в голове. Спрятавшись за шкафом он сел на стул и серая пелена полностью отрезала его от реальности, погружая в мир грез и волшебных образов. Уже, испытывая радость от встречи с неведомым, он смотрел на раскрывающуюся перед ним красоту. Сегодня особенно четко и ясно он ощутил свое превосходство над окружающим миром. Чудесные образы и волшебные иероглифы, неземные буквы складывлись в осознанный текст, и он всё читал и читал, стараясь вникнуть в смысл написанного, стараясь понять свое земное предначертание и читая все больше и больше, он всё больше погружался в мир, в котором он хотел жить. Он читал, полностью забыв о казарме, сослуживцах и реальности.

***

    Ротный строил роту, не понятно для чего, но это и не важно. Построились, разошлись, построились, разошлись и день прожит не зря и люди проверены.
- Почему в строю всего 35 человек? Клмандиры взводов проверьте наличие личного состава.
    Блядь, сука опять нет Павлова. Лейтенант видел его на занятиях, видел как он шел, когда прозвучала команда строиться, а куда он делся он даже и не знал.
- Товарищ капитан, Павлова нету, разрешите приведу его?
- Что проследить за солдатом не можешь? Вдвоем после построения ко мне... иди сейчас его в строй поставь.
    Молодой лейтенант сунулся в кубрик и был очень удивлен не увидев там солдата. Задумчиво оглядывая комнату и соображая куда он мог деться, он заметил торчавшии из-за шкафа берцы. Заглянув туда он увидел солдата, сидевшего на стуле с полуоткрытыми глазами, которые никак не отреагировали на лейтенанта.
- Павлов, ты не ебнулся? Рота тебя ждет... Павлов... Ау-у-у солдат!!!!
- Товарищ лейтенант не мешайте мне. - Вяло выговаривая слова, Павлов даже не шевелился.
- Ты не охуел? Встань с мозгами повстречайся солдат. Ты слышал? - Вопрос повис в пустоте и лейтенант рывком поднял солдата на ноги.
- Товрищ лейтенант вы мне мешаете книгу читать. Не мешайте мне.
До лейтенанта начало доходить - Хорош, хуйню нести... Павлов... Лёха...
- Лёха у тебя же нет книги. Про что ты читаешь?
- Про судьбу России, почему в ней так херово жить. - все так же сидя с полуприкрытыми глазами, медленно растягивая буквы солдат с трудом выталкивал из себя слова.
    В этот же день его увезли в местную психушку, где он провел 3 месяца и был комиссован по статье. Когда я навещал его он неизменно был не выбрит, не мыт. И всегда я его видел на улице с метлой в руках, даже в дурке он оставался верен себе. При его выписке я отвозил в часть его выписной эпикриз на 2 листа А4. Где прочитал, что ещё в далекие 60-е года по этой же самой статье был уволен его отец из вооруженных сил.

Tweet