Доктор подошёл к окну и затянулся дымком сигареты.
По подоконнику уютно и неторопливо барабанил летний дождик.
Темнело.
“15 июня,” - подумал Доктор, выпуская дым в стекло. “Уже четыре года, как умер Толик.”
Листья старого тополя, росшего напротив его окна, влажные и блестящие, мелко подрагивали, отряхиваясь от капель.
“Четыре года...” - вновь подумал Доктор, глядя на кончик сигареты. Снова глубоко затянулся.  - Как мало...”

Ребятня разбежалась по домам, и старенький московский дворик опустел. Серая песочница печально мокла под дождём. На её вершине Доктор заметил красное пластмассовое ведёрко с жёлтой ручкой, забытое маленьким хозяином.
“Сегодня приедет Марта, и сегодня...” - Доктор сделал подряд несколько торопливых затяжек, - “...сегодня я ей расскажу наконец-то всё.”

Марта приезжала к нему лишь раз в год, в день смерти её мужа. Весь вечер они сидели напротив друг друга, почти молча, за маленьким столиком у Доктора на кухне. Выпивки, что привозила с собой Марта, всегда не хватало, и тогда Доктор вставал, шёл, покачиваясь, к себе в кабинет и возвращался с литровой банкой спирта. С антресолей доставался компот и они снова сидели за столиком, забивая пепельницу окурками. И каждый раз у Доктора начинало ныть и тянуть за грудиной, каждый раз он хотел что-то сказать, но как-то не складывалось всё, не получалось, и они ложились спать.

Инициатива во всём этом принадлежала самой Марте. Это именно она предложила такой способ поминания Толика, но Доктор не возражал, хотя и мелькнула как-то мысль, понял бы Толик это и что бы он им сказал... Не слишком ли далеко они зашли... Но в конце концов, рассудил Доктор, в заботе больше нуждаются живые, и если Марте легче именно  т а к,  то он должен ей в этом помочь.

По негласному уговору, они никогда не встречались, кроме одного единственного дня в году - 15-го июня. В день смерти Толика. Тогда, в первый раз, шёл точно такой же летний дождь, как и сегодня. Она пришла сама, с мокрыми распущенными волосами молча зашла в его квартиру, и пройдя на кухню, села за стол...

Доктор обжёг пальцы, и распахнув форточку, щелчком выкинул окурок за окно. Описав дугу, белый столбик шлёпнулся в лужу и скрылся среди пузырей на асфальте. “Удивительно,” -  размышлял Доктор, прислонив лоб к стеклу, - “ведь когда мы дружили с Толиком, такого и быть не могло. Даже в мыслях. Ни у меня, ни у Марты. А ведь я...” - Доктор надавил лбом сильнее, - “ведь я погубил его. Конечно, конечно не я, но я мог бы спасти... Сегодня я ей всё расскажу. А потом...” - Доктор скривил губы, - “потом суп с котом...”

Он чуть не пропустил её, и хотя она шла под зонтиком, всё равно интуитивно угадал - Марта.

Осторожно обходя лужи, Марта шла к его подъезду. Под самым окном остановилась, сложила зонтик и подняла голову. С высоты пятого этажа Доктор плохо видел её лицо, очки дома он никогда не надевал, но мысль проскользнула сама по себе. “Ведь она постарела ещё на год...”
Марта тоже увидела его, махнула рукой и скрылась в подъезде. Сейчас зашумит лифт, щёлкнет на его этаже, и Марта молча, как всегда, войдёт в его квартиру. Дверь в этот день Доктор уже четвёртый год оставляет незапертой.

Он не пошёл встречать её.
Так и остался стоять у окна, слушая дождь. Звуки большого города не проникали в уютный дворик, и не мешали тихому шёпоту капель.
Марта, конечно, вошла сама. Оставив в прихожей раскрытый влажный зонтик, прихватила под мышку объёмистый пакет и прошла на кухню.
Доктор услышал её шаги за спиной.
Ближе, ближе...
Наконец, увидел её боковым зрением, как она села за стол, рядом с которым стоял он сам. Доктор по-прежнему не отрывал взгляда от заплаканного окна, зная, что всё равно придётся это сделать, и тогда он увидит то, о чём недавно подумал.

О н а  п о с т а р е л а  е щ ё  н а  г о д.

Нет, вряд ли они любили друг друга. Что это за любовь, раз в год, после чёрной, молчаливой пьянки...
Когда Толик был жив, Доктор и додуматься бы не смог завести с Мартой шашни. На жён друзей лежало жесточайшее табу.
Сам Доктор уже давно жил одиноко.

Толик познакомился с Мартой в клинике, лет семь назад. Успешно прооперировал её. Сумел спасти грудь. Через несколько месяцев представил её Доктору. Доктор тогда сказал: ”Старик, ты меня знаешь. В бабском вопросе я абсолютный профан. Что я могу тебе сказать?.. Вроде норма, всё при себе... Не дура, но и не зануда, а это важно! Главное - чтобы тебе хорошо с ней было”.

Толику с Мартой было хорошо. Пьянки своего мужа с Доктором она переносила с ангельским терпением. Пили же они много, особенно после “нулевых”, как говорил Доктор, операций, когда все усилия сводились “к нулю”. Она же начала таскать их по театрам и на природу, в деревню к своему отцу. Доктора она уважала и как ближайшего друга Толика, и как авторитетнейшего хирурга их клиники. Бранила, правда, за то, что Доктор, с его опытом и знаниями, совсем забросил научную работу, в то время как его друг уже доцент.

Но со смертью Толика всё словно рухнуло, перевернулось, скомкалось и искорёжилось. Остались лишь эти ужасные пьянки раз в год и дикий, развратный трах...
А утром, пока Доктор похмелялся, Марта одевалась, и не прощаясь, неслышно выходила из квартиры. Что она делала потом, да и вообще весь год, Доктор не знал. Да и не хотел знать. Доктор знал другое...

- А ты всё по-прежнему не увядаешь, Доктор, - услышал он голос Марты, и оторвав наконец взгляд от окна, вздохнул и уселся напротив неё. “Да, Марта, Марта...” - подумал Доктор, отмечая новые морщины на её скуластом лице. “Уже ведь за сорок. А мне?..”

- Видать, ни спирт, ни табак тебя не берут. Завидую, Доктор, завидую. Похвалиться тем же, как видишь, не могу... - Марта закурила и помахала рукой, погасив спичку.
Доктор достал из её пакета бутылку “Пшеничной”. Скрутил золотистую пробку, разлил по заранее приготовленным стопкам. Марта, в свою очередь, из того же пакета извлекла несколько целлофановых шуршащих кульков. Ловко и умело разложила закуску.
Пили, как всегда, молча. Лишь пропустив несколько стопок, Доктор вдруг вспомнил, что сегодня он собирался...
“Послушает ли?” - с сомнением взглянул на Марту Доктор. Разговоры не входили в установленный ритуал. “А если даже и послушает, что это изменит?.. В крайнем случае, станет легче мне. А ей?..”
Марта, практически не пьянея, курила сигареты одну за одной, впрочем, таков же был и Доктор. Они словно соревновались, кто больше напихает в пепельницу в виде раскрытой ладони (подарок Толика на Рождество) своих окурков - Марта, жёлто-белых “яв”, или он, бесфильтровых замухрышек “примы”.

- Вообщем, Марта, я хочу одну историю тебе рассказать... - начал было Доктор, но осёкся.
Глаза Марты, серые, по-прежнему красивые и не капельку ещё не пьяные, рассерженно смотрели на него.
“Это ещё что такое?” - спросил её взгляд.
Доктор смутился и запыхал сигаретой, но она потухла. Он вдавил её в пепельницу, вновь разлил по стопкам и поставил пустую бутылку под стол.
“Но это важно, для тебя и для меня!.. Это важно, это очень, очень важно!” - взглянув на Марту, Доктор изо всех сил попытался передать ей эту мысль, но мысли самой Марты были далеко, она даже не смотрела на него, прикуривая от окурка новую сигарету.
Ладно, махнул про себя рукой Доктор, и опрокинув в себя стопку, полез за спиртом...
    
(окончание следует)

Tweet