Подъехав, Степан заглушил мотор и выключил свет. Они вышли и направились в сторону дома. Дверь поддалась сама, и стучать не пришлось. Войдя с мороза в протопленную комнату, Степан выдохнул.
- Привет хозяевам, - но увидел только одного Гудка, развалившегося в кресле напротив двери. Степан снял куртку, положил её на диван и плюхнулся рядом. - А где Тамарка?
- Ф писде, - ехидно улыбаясь, сострил пьяный Гудок. - Степан, ты па делу пришел али как?
Гошка, оставшийся стоять у входа, прервал его:
- Гудок, заткнись, чё ты гарцуешь, как блатной хуй? - и устало сел на стул у входа.
Степану совсем не понравилось начало, он не ожидал от Гудка такого развязного разговора. Гудок вообще никогда с ним так не разговаривал. Степан начал лихорадочно обдумывать ситуацию, он никак не мог понять, что случилось с Гудком.
- Ладно, - вдруг примирительно махнул рукой Гудок, - давай по делу апридилимся. Мне бабло надо скарея, а ты, я вижу, тянуть собрался... Так вот, Степан, у меня один сказ - гани бабки мои, и я забыл, что ты есть и что сусчиствует Пустошка. Тамарка уже вещи упаковывает, хе-хе, так что, Степан, давай говори, когда лавэ будет тут и сколька, ты же считать севодня ездил?
Степан молча посмотрел на Гудка. Потом сел, выпрямившись и опершись руками на колени, спросил:
- Мишаня, а с каких это пор ты так стал со мной разговаривать? Что-то я не припомню, что раньше ты себе такое позволял?
Гудок вскипел и привстал в кресле:
- Да с таких, блять. Я лично на макрухи не фписывался, а у вас там паражняки папёрли. Я за сваи денежки бздю проста, атдай мне их и мачи тут хоть фсю деревню. А я нах, паехал атседа. Я даже не знаю, скока там бабла было, вот умора, бля, ну скажи каму, ахуеют фсе.
- Гудок, ты чё погнал? - пробасил от двери Гошка, - какога хуйя? Стёпка не будет абъёбывать, там два с половиной лимона. Ты понял, всем хватит на всё, давай сделаем, как Стёпка говорит? - потом, повернувшись к Степану, добавил, - брателя, хуйова мне было, надо было рассказать каму-то, камень снять, - он схватил в охапку свитер на груди и замер.
Степан сидел, ничего не понимая.
- Ты ж мне ссука... - потом, повернувшись к Гудку, произнес, - ты что, мудило, да если б не Гошка, уже сдавали бы денежки все государству... Вот ты как решил посчитаться? Да у тебя вообще никаких проблем, водку пьёшь с утра до вечера, - Степан перешел почти на крик. - Деньги ему подавай, Гошка грех на себя взял, за твои деньги, между прочим, тоже.
- Не Гога, а ты... - Гудок наклонился вперёд и, глядя Степану в глаза, сказал, - Гога, ёпт, знаешь, что вскрытие показало? - и, не дожидаясь ответа, нараспев протянул, - не знааееешь..., так вот, сканчался Кузьмич, упакой его душу в ебиня, от таго, что сгарел, сцука, и никто не памог иму, лежал бедалага и шкварчал... Но мне насрать, меня тока деньги интересуют, - закончил он резко. - И ещё, дядя Стёпа пусть скажет, куда он ездит деньги считать?
Степан вскинул взгляд на Гудка, но тот не унимался:
- Гога, когда мы приехали, "УАЗ" он сразу Кутузову отдал?
- Ну да, а причём тут "УАЗ"? - не понял Гошка.
- А при том, на следующий день "Нива" в гараже стояла, я видел, захадил к вам ка фсем, найти не мог. Ну а потом Степан на падкидыше ездил, и вчера тоже. Канечна вчера, если ему паверить, то считать-то мог и так съездить, но как он такой мешок-та без машины увезти смог? А? Мы же иво втрайом еле утянули... И пасиму я падумал, ну если утащить не мог, значит, дома где-та, правильна? - и, не дожидаясь ответа, продолжил, - правильна! И придя сегодня проведать стараго друга, я заглянул канечна туда-сюда, пака ты бливать пыталса. Ну так вот, фсё нармальна ваще-та, тока шкапчик адин не аткрываица и всё тут, ну я щелку-та раскачал и вижу, лежит там что-та, тачнея не вижу, патаму что темно сафсем, но запах-та идёт? Да, там маи денежки-та, ани ж завут папиньку сваиво, лежат там беднинькии и пахнут... Ирка вот не вовремя пришла твая, а то бы сламал я шкапчик-то, и всё. Но я не такой, кхе-кхе-хе, я жы не буду за деньги мачить нипавинную женщину, и ушёл патаму, - он переместил языком окурок на другую сторону рта, - ушел, а сам и думаю, а не дурак ли я? И понял, что полный я мудило добрадушный какой-та, вот меня надувают все, говорят одно, а потом получаица, что сафсем другое..., вобщем я падумал, что зря я так, зря не замочил Ирку и не забрал свои денежки, и делица не надо было бы кстати… Нет, ну Гоге бы его палавину бы атдал, базара нету, а тебе-то, Стёпа, нах они нужны?
Во время всей этой тирады Степан мучительно искал выход из положения, ситуация оказалась совсем не такая, как он ее себе моделировал, он явно где-то ошибся, просчитался. От этого Степан растерялся. Нужное решение никак не приходило ему в голову.
Тут вмешался Гошка. Он встал со стула, прошел на середину комнаты и обратился к Гудку:
- Так, кореш, чё-та я не всё тут понял, значит, баки лежат у Стёпы что ли? - и, увидев как Гудок пальцем щёлкнул об зуб, сказал, - бля буду!
Он медленно развернулся к Степану:
- Стёпа, ты же мой брат, у нас с тобой течет одна кровь, и хоть мы с тобой не виделись двадцать лет, я всегда чувствавал, что ты есть, что где-та течёт такая жы крофь, как мая... И, несмотря на то, что мы с тобой так нипахожы, ты же мой брат?
Степан сидел и растерянно смотрел на брата. Он вообще перестал понимать, что тут происходит, но Гошка продолжал:
- Гудок, посмотри-ка на нас дваих, пахожи мы?
Гудок невозмутимо протянул:
- Нихуйа.
- Я тожы, па утрам сматрясь инагда ф зеркало, думаю, а какого хуйа, чё все думают что мы братья-то?
И он опять повернулся к Степану. Степан же сидел белый, как полотно, и только желваки ходили по скулам. Потом он резко встал и только хотел кинуться на Гудка, как услышал сбоку и чуть сзади крик:
- Сидеть!!!
И резкий щелчок затвора...

* * *