В кабинете нашего губернатора был установлен «жучек», который и записал этот разговор. Оговорюсь, что руководителя губернской милиции губернатор почему-то называет «пожилой следователь». Других комментариев к этой записи у меня нет. О последствиях своего поступка стараюсь не думать, но, тем не менее, не о чем не жалею. А теперь, собственно, запись:
— Сигналы на тебя поступили, зарвался ты. Не буду от тебя скрывать, пожилой следователь, здорового пессимизма по поводу наших совместных видов на урожай я не испытываю.
— Служу России!
— Ты как со мной разговариваешь? Губернатор я, губернатор! Заруби на своем конопатом носу. А как Ваську Косого ты когда-то прямо на деле взял — забудь. Не было этого. Понимаешь, не было! Это инсинуации грязные конкурентов и их прихлебателей. Политические технологии наемных политтехнологогов. Ты понял?
— Понял, Василий Петрович, конечно понял. Как не понять, я же вас еще с того случая про себя отметил. «Как на очной ставке себя держит, — думал, — как держит. Как будто губернатор все равно, это как минимум». А еще советские времена были, кто бы подумать мог, а я уже тогда внимание обратил.
— Это да, ты уже тогда тот еще жучара был. Ментяра. Кстати, какая курва тогда про нас стуканула?
— Да господин губернатор, да кабы я знал, что так выйдет…
— Да ты не гоношись, не гоношись. Я на тебя зла не держу. Я же политический деятель, видеть вещи широко должен, эмоциям, опять же, не поддаваться. Ты ментяра, порода твоя такая, все чуять должен, чуть что — на людей кидаться. Без этого нельзя, это я понимаю. Ото народ подраспустился. Вчера ночью квартиру взорвали. В престижном доме, между прочим, а там приличные люди живут. Сотруднику моего аппарата на ногу упало чучело медведя. А человек спал. Просыпается от боли в ноге, а перед его носом медвежья пасть. Представляешь, какой ужас. Он же завзятый охотник, для него медвежья пасть — это актуально. Гипс на ногу ему в психбольнице накладывали, но сейчас он в себя пришел. Его уже в ортопедическое отделение перевели. Все понимаю, в наше время тоже резкие люди были, но квартиры мы не взрывали. Газы тебя по этому поводу не беспокоят? Или это только в советские времена было: «Сектор Газы беспокоят все прогрессивное человечество»? Помню, у нас в зоне радио все время про это говорило.
— Я тоже считаю, господин губернатор, что это беспредел. В той квартире живет бригадир Олигарха. Проштрафился он, бывает. Вопрос кадровый, не простой, но решать надо, понимаю. Но зачем же квартиру взрывать? Жена его там должна быть, так, телка для любви, ничего серьезного, в заморочках никак не участвовала, дочка, четыре года. Братан при нем состоял, Верстак. Его то за что? Вы мне что хотите говорите, господин губернатор, а я считаю, что не по понятиям это. Беспредельничает Олигарх, не красиво себя ведет. Не было такого в наше время. Мы телку невинную просто так всегда старались не заваливать. Вы же помните, господин губернатор.
— Это да. Телку безвинную завалить — это большой грех. Мне это даже епископ говорил, когда реставрированный собор открывали. А за четырех летнюю девочку я лично на потьминской зоне одного педофила при всем бараке опускал. На такое дело помилования у блатных нет и быть не может. На том стоим.
— О! Это уже ближе к Православию! Еще апостол Павел сказал, что «крещение — это обрезание не физическое, но духовное»? Господин губернатор, я официально прошу вашей санкции, подпишите Олигарха. Он же, как птица хищная своими крылами, застя солнце и луну, накрыл всю сковскую землю…
— Окстись, пожилой следователь, эко занесло тебя! И кому это апостол Павел говорил, что Олигарха нужно зарезать? Ты мне Ваньку-то не валяй, это может у вас в Уголовном кодексе написано, а в Библии такого нет, тут ты меня на понт не возьмешь. Да чтоб апостол Павел и мокруха… Ни в жизнь не поверю! Да ты не горячись, пожилой следователь, не горячись! Так тоже нельзя вопрос ставить. С Олигархам работают солидные люди, взяты обязательства, подписаны договоры. Тут с кондачка рубить мы не можем, это тебе не тридцать шестой год.
— Вас ни в жизнь не проведешь, господин губернатор. Про апостола Павла я действительно загнул малость, но, с другой стороны, что конкретно делать сегодня простому православному пареньку в этом сложном мире? Ну нету других аргументов, а тявкнуть хочется. Василий Петрович, он же с вертолета обстрел вел. Да виданное ли дело, чтобы блатные такими делами занимались. Зачем нам все это?
— Про это молчи. Молчи, рот не открывай! Не все ври, что знаешь! И не выпячивай ты это дело как бл..ь п..ду на сельской ярмарке, а то завы…вался как мандовошка на скользкой залупе. Это не для твоего милицейского ума. Прибыла специальная следственная комиссия из штаба округа, это дело расследуют. Все под моим личным контролем. Командующий ВВС лично дважды звонил. То, что под Сковом база вертолетов «Черная Акула» — это вообще военная тайна. Понимаешь? Знать никто этого не должен.
— Ну, Олигарху то можно.
— Не паясничай. Не знает он, что ему конкретно делать в этом сложном мире, понимаешь. Жрать фотоманделей и е..ть черную икру, вот что делать надо! Ты в кабинете губернатора, а не в милицейском обезьяннике, не забывайся. Ты лучше работой занимайся, а не меня за советскую власть агитируй. А то народ совсем подраспустился. В «Сковкой правде» пишут, что свидетельствам жестоких избиений нет числа. Нелюди дошли до того, что изнасиловали 14-летнего чурку металлическим предметом. За что обидели нашего младшего брата по разуму? Сам читал! По слогам, но прочитал, не то, что некоторые. Я научу вас культуре, козлы!
— Так то потому, что темные мы, Василий Петрович, на острове росли. Там же зима круглый год, или поводок. Какая ж тут учеба? Но ваши указания мы выполняем самым строжайшим образом. А газета на то она и газета. Сейчас у нас каждый волен орать в микрофон или петь жаворонком, носить сарафан или бикини. Время такое. Что с них взять, если им интересно и они болеют душой?
— Выполняет он, как же. Тут за вами глаз да глаз нужен, а у меня дел невпроворот. Вот что такое «Бикини», к примеру? Почему меня в известность не поставили? Еще одна новая преступная группировка, небось? Комиссия штаба округа на базе, где базируются вертолеты, большие нарушения выявила. У меня волосы дыбом встали, когда мне доложили. Но тебе рассказывать этого нельзя, у тебя допуска нет. Одно лишь сказать, кто самовольно поднял вертолет, пролетел над озером и открыл огонь по людям — они еще не выяснили. Но я тебя другое хотел спросить. Ты что, совсем ох… мозгами поехал? Чего это вдруг ты все свою милицию в поисках пулемета армейского поднял? Что они на озере искали? Приключения на свою задницу? Почему сразу все в соответствующие органы не передал? Выпендриться решил, первым стрелков найти?
— Не искали мы стрелков, и лесть мне в это дело не хотели. Как только мне дежурный по городу сообщил, я первым делом запретил ему происшествие регистрировать. Это еще хорошо, что лейтенант Волков тогда по городу дежурил. Вместо того чтобы все в книгу регистрации происшествий записать, он сразу мне позвонил. Я все силы задействовал, но в документах об этом нет никаких следов. Я на это дело с другой стороны посмотрел. Это ведь блатная разборка была. По горячим следам хотел раскрутить все.
— Слушай меня, пожилой следователь, внимательно. Первое, чтобы не забыл. Лейтенанта Волкова отметь. Человек службу правильно понимает, на таких опираться надо. Продумай, как отметь его, и отметь. Теперь расскажи подробно, что это за братаны такие, что без боевых вертолетов разобраться не могут.
— Живет у нас в Скове один узбек. Держит шашлычные, торгует арбузами. Где-то его люди без регистрации проживают, не без этого, но договориться с ним можно. Крышевал его раньше Олигарх, а в последнее время этот Саранча перекинулся под Шпалу.
— Ненавижу сволочей нерусских! Впрочем, если вдуматься, русские тоже те еще сволочи. Про Шпалу слышал, доложили уже, но доложили как-то невнятно. Кто таков?
— Бригада новая, но агрессивная. Сформирована из бывших контрактников из дивизии ВДВ. Много спортсменов, с опытом боевых действий. Ни черта, не Олигарха они не боятся. Признаюсь честно, сначала думал, так, беспредельщики-однодневки, но ошибся. Начали они с того, что с бригадой Хомяка разобрались.
— Это с ментовской то бригадой? Которую вы никак найти не могли, потому что пили с ними пиво каждый день? Значит, ее нет в городе? Слава тебе, Господи. И что, неужели люди Шпалы хомяковских замочили?
— Может, кого и замочили. Даже наверняка. Потому что Хомяк свою бригаду из города увел.
— И куда?
— Куда, не знаю. Да и неинтересно мне это, в город они уже не вернуться.
— Откуда ты знаешь, что не вернуться? Раны залижут и в бой полезут.
— Жены людей Хомяка из города уезжают, квартиры продают.
— Да? Значит действительно не вернуться. Крутоват Шпала, если убедил их из города убраться. Крутоват. А кто таков?
— Работаем. Собираем информацию. — Ты мне яйца вокруг своей оси не крути. «Работает» он. Колись давай, гы-гы-гы, теперь я тебя допрашиваю.
— Эх, Василий Петрович, ну ничего от вас не скроешь, насквозь все видите. Вам бы на пост прижыдента нещясной России баллотировался, да по одномандатному округу. Пост губернатора вы уже переросли.
— Ну, это, пожилой следователь, ты, пожалуй, загнул. Кака-така одна-манда?
— Ох, и шутить вы любите, Василий Петрович. Значит Шпала… Но Василий Петрович…
— Да чего ты жмешься, чего жмешься? Ты же сам с меня показания снимал, сдал я тебе кого-нибудь? Ты меня что, за стукача держишь? По-твоему я, губернатор, на блатного информацию слить способен?
— Да Бог с вами, Василий Петрович, как вы подумать могли такое, меня даже в пот бросило. Значит Шпала. Гришин Сергей Васильевич, служит в дивизии ВДВ инструктором рукопашного боя.
— Однако!
— Они там все такие. Один чемпион округа по военному многоборью, другой крест на кольцах делает, третий каратист известный, он как-то пальцем одному живот порвал, когда на его телку трое наехали.
— Ох, страшное это дело. У нас на пересылке один кореец был, мелкий такой… Даже сейчас, как вспомню, так тошнить начинает. Короче, за Шпалу я понял. За такими у нас будущее. Ты мне лучше другое скажи, что это вдруг Олигарх за пулемет схватился, как дело то было.
— Да понт дешевый, по другому назвать это не могу. Узбек этот, Саранча, а у него катамаран есть, на катамаране этом какой-то праздник узбекский праздновал. Толи байрам-оглы, толи день независимости чего-то, точно не помню. Вся верхушка сковских узбеков там у него гуляла. А у Саранчи этого подруга есть, из наших, сковская. Грудастая такая девка, темпераментная.
— Про девку расскажешь отдельно, сейчас вернись в тему.
— Так вот я и говорю. Посадил, значит, узбек этот свою подругу между носами катамарана…
— Не понял. Между чем засадил?
— Да нет. Катамаран — это катер такой. Состоит из двух лодок связанных перемычкой. Узбек свою подругу на перемычку посадил.
— Какую перемычку? Она у него что, целкой была?
— Я хотел сказать: «Узбек свою подругу посадил в передней части катера». Мне просто мысль свою трудно словами выразить, Василий Петрович. Я же в деревне вырос, в колхозе рыболовецком, на озере. Не городской я.
— Ну и что, что не городской. Зато из самой народной гущи. А говорить плавно тебе учиться надо, ты все-таки пожилой следователь, а не шестерка какая. Продолжай.
— Поставил, значит, узбек этот на ..э-э-э… на нос катера свою подругу в виде русалки, как старинных парусниках, для красоты, значит. Кофточка расстегнута, груди вперед, руки подняты, ноги в стороны. Ну, плывут они, значит, отдыхают красиво, закусывают. Вдруг очередь из пулемета, да по этой русалке. Все кричат, подруга узбека все в крови…
— Умерла?
— Откачали, Василий Петрович.
— Продолжай.
— Да, в общем, и все. Вертолет над катером пролетел, еще очередь дал и улетел. Это Олигарх Саранчу предупредить хотел, что мол, зря ты, морда нерусская, под Шпалу перекинулся.
— Да-а. Оно вроде и круто, с одной стороны. Но с другой стороны Олигарх тут палку перегнул, конечно. Тут я тебе, как мента, понимаю. Громко это все, шуму много. Не должен так настоящий блатной поступать.
— Василий Петрович, губернатор вы наш! Олигарх — он опасный человек. Сегодня он до секретных вертолетов добрался, а завтра что будет? У нас же в заповедной зоне шахты со стратегическими ракетами стоят. Не мне вам рассказывать, какая там мощь. А если Олигарх там себе кого-нибудь найдет? Много ведь не надо, семьи офицеров там в неотапливаемом общежитии живут, я точно знаю, у меня дочка командира пускового расчета секретаршей работает. Только на работе и отогревается. Ведь тихо живем, размерено, а тут специальная комиссия из штаба округа прибыла, большие нарушения выявила. А завтра комиссия специальная на место базирования стратегических ракет. Ну к чему нам все это?
— Тут ты прав. И так проверяющий за проверяющим, тут никаких денег не хватит, а тут сами на свою голову накликиваем. Но, с другой стороны, и за Олигархом солидные люди стоят.
— Василий Петрович, если они люди солидные, то поймут. Олигарх не только под монастырь подвести может, он и под синагогу подведет.
— Страшные вещи ты говоришь, пожилой следователь. Страшные, но справедливые. Другое дело, что они и слушать меня не будут.
— Вас не будут слушать? Нашего прилюдно избранного губернатора? Да Василий Петрович покажите мне этих храбрецов, мы их вмиг на чистую воду… Да Василий Петрович, да вы только команду дайте, я посмотреть хотел бы, кто бы на вас… Да я капитану Волкову как команду дам…
— Угомонись, угомонись. Пока я Олигарха тебе не подписываю, но поговорить обещаю. Он действительно, малость отъеханный. Такой действительно под синагогу подвести может. Хронический сионист и хронический неудачник в одном прыщеватом лице. С секретной базы вертолет поднять, чтоб телку обстрелять, а мне тут сиди, думай, что командующему ВВС сказать. Как решение по Олигарху приму — я тебе сообщу. Но и ты, пожилой следователь, учитесь уважать ближнего своего. Если долбанут по одному глазу, подставь другой. Мне кто-то говорил, точно не помню кто, что так нам завещал великий Пушкинд.
— Эх, Василий Петрович, да Пушкинд, ябрейско-православный поет эфиебского происхожыдения — ето наше все! И еще, Василий Петрович. В доме том, что взрыв был, надо бы охрану установить. Там же люди из вашего аппарата живут, дочурка ваша, опять же, дай ей Бог здоровьеца. Не ровен час. Время сами видите, какое.
— Да? «Ябрейско-православный» говоришь? Тоже значит «Первый тост — за Холокост»? Я всегда это чувствовал, хоть он синими глазами и пшеничными кудрями хотел свою сущность скрыть. Ну да черт с ним, лучше о деле подумай. Организуй возле этого дома пост милицейский. Охранять они не охраняют, но видимость создают.
— Это вы правильно говорите, Василий Петрович, что видимость они одну только создают, а здесь дело серьезное. Я вот что думаю. Хозяин взорванной квартиры все равно туда не вернется, он на острове дом строит, это в моде сейчас. А квартиру его после ремонта я бы сделал милицейской конспиративной. Во-первых, там бы всегда работники милиции были, а во-вторых, на свою конспиративную квартиру мне и охрану оформить проще и спецоборудованием обеспечить. Как ваше мнение, Василий Петрович?
— Правильно. Стоять на шмоне — дело наипервейшей важности. Это я еще после первой ходки понял. Ты мне другое скажи.
— Да, Василий Петрович.
— Говорят ты на острове сам коттедж строишь, о трех этажах. Телку опять же себе завел, Софи Лоренку, лет четырнадцати. Откуда-то с югов привез, чуть ли не подарили тебе ее, живодеру. Катер себе купил с атомным двигателем. Не широко ли размахнулся, пожилой следователь?
— Вот, люди. Вот такое наплести! Ну не стыда, не совести. Да папашин дом я ремонтирую. Я ведь сам родом из той деревни, вы ведь знаете, Василий Петрович. И дом то этот я на подругу мою записал, не на себя. Как чувствовал. А то, что деревня наша в такую моду вошла, так кто мог знать? А зовут мою подругу Тамара Копытова, наша она, сковская, ни с каких югов я ее не привозил. И годиков ей уже двадцать восемь. Для меня она молодая, конечно, но не четырнадцать же! А что катера касается, так он списанный на металлолом был, своими руками отреставрировал, рыбачу потихоньку, дальше камышей не заплываю. Это ж надо придумать такое, «с атомным двигателем»! Я что, ледокол «Ленин» в Чудское озеро перегнал, что ли?
— Ладно, плюнь на это дело пожилой следователь. На меня и не такое говорят, я в голову никогда не беру, даже если это и правда. Ты мне вот что скажи. С чего это деревенька на острове такой престижной стала? Чего это вдруг туда народ повалил коттеджи строить?
— Ой, Василий Петрович, не знаю, что вам и сказать. Говорят, что это из-за экологии. Что верно, то верно. Заводов там отродясь не было, а удобрения последний раз завезли еще при Брежневе. Они там до сих пор в лесу лежат. Но, я думаю, дело в другом. Во-первых, природа. Поля давно заброшены, остров лесом зарос, деревня на берегу озера, у самой воды. Никаких водоохранных зон там нет и быть не может. Но главное в другом. Нет всякой шантрапы там, люди живут в этом коттеджном поселке только приличные. Туда же без катера не доберешься, а катер и сам денег стоит, и содержать его надо. Шелупони всякой это не под силу. Это раньше рыболовецкий колхоз, а теперь уже подписи собирают, переименовать хотят мое родное село в коттеджный поселок «Псковская Барвиха». Кто бы подумать мог.
— «Псковская Барвиха» говоришь? А что? Бывал я в Барвихе. Мы ни чем не хуже. Даже лучше значительно. Подписи соберут, пускай приносят. Рассмотрим. А участок там дорого стоит? Только приличный, мне не подобает…
— Да, Василий Петрович, да что вы говорите такое! Да у самой воды организуем, там участок один есть особенный, самый большой. Мы бесплатно его оформим практически, как брошенную ферму, тысяч за пять долларов и купите.
— Ну ты это брось. Так тоже нельзя, я же губернатор все-таки, ты меня на смех то не подымай. Оформи там тысяч за двадцать, но слушок пусти, что взял, мол, сам. За пятьдесят тысяч зеленью. Ну, ты понимаешь.
— Да то вы, Василий Петрович, что вы! Вся Сковская Барвиха уже неделю только и говорит, что сам губернатор старую ферму за сто двадцать тысяч евро выкупил. Дом с пристанью строить будет.
— Ну, ты это загнул, с какой пристанью еще?
— Да там без пристани никак. А как катер к дому подойдет? Там у всех так. Это же Сковская Барвиха, не Красные Лопухи какие-нибудь.
— Все, иди, пожилой следователь, а то от тебя не отделаешься. Одни фантазии. Если надо подписать что — приходи, а так иди. Под-пись, под-пись, под-пись-кой яйца!!! Гы-гы-гы. Иди. У меня дел не в приворот, не до тебя.
— Так я когда документы на брошенную ферму принесу, так еще там что на подпись заодно принесу. Для видимости. Вы уж извините, Василий Петрович.
— Только все сразу неси, не размусоливай, нет у меня времени тебе тут стрелки забивать. А с Олигархом надо что-то решать, тут ты прав. Мне проверки лишние не нужны. Эти комиссии у меня и так во где сидят…

Tweet