Над Жигулёвском было потрясающе красивое небо. По-осеннему высокое, несмотря на лёгкие перистые облака, солнечное и объёмное до головокружения. Настоящее небо, а не просто «привычка к голубому цвету над головой». Воздух пахнет чем-то приятным, но уже неуловимым. Некоторые сцены так и просятся в объектив – бабушка на рынке, продающая яблоки в ведре и сливы в стеклянной банке, дворовый кот, лениво лижущий лапу, бравый дедок в тельняшке, курящий на балконе второго этажа… Жалею, что не прихватил фотоаппарат. Сегодня тепло – тепло уходящего лета.

В Жигулёвске я провёл очень интересную часть моей жизни. Первая сигарета, первая бутылка, первая женщина. Здесь я вдыхал жизнь полной грудью. Вот на этой улице я нашел пачку «Примы», мы курили эти сигареты всей толпой, на горе за моим домом. Курить нужно было «по взрослому», взатяг – произнося слово «ишак», втягивая дым на «и-и» и выдыхая на всём остальном. Вот здесь, в этом лесочке, нас, 13-летних, взяли менты с пятилитровой канистрой пива. Наручники, «тигрятник», родители ищут нас всем двором.

Вот на этом дереве была тарзанка, и мы пьяные катались на ней и, срываясь, катились кубарем по склону и смеялись во всё горло. Здесь мы выпили на четверых две бутылки дешёвого вина и играли в «бутылочку». Я пьяно и неумело целовался с Наташей взасос, сквозь смех ударяясь о её зубы своими. А здесь с Леной. А здесь с другой Наташей, и уже куда более опытно. Со Светкой-конфеткой. И с Ириной.

Это мой техникум, памятный мне двумя моментами. Я, орущий, «ййееессс!» и растянувшийся прямо на крыльце главного корпуса – увидел себя в списке поступивших. И я, выжравший много водки и отливающий около дерева возле трибун стадиона – мы отмечаем защиту диплома. Я, идущий по синусоиде через техникумский двор, из окон смотрят преподаватель и студенты. Но мне уже всё равно – я теперь не студент. Если напрячь память, то моментов, конечно, будет больше, чем два, но об этом как-нибудь в другой раз.

А здесь был летний «пятак». Здесь находилась точка экстремума каждого Дня рождения, в том числе и 16-летия моего друга Руслана. Экстремум в том случае заключался в следующем – я приобрёл сексапильную горбинку переносице (удар торцом зонта в нос) и многочисленные шрамы на голове (чьи то ноги мелькают перед лицом, я ору «Руслаааан!»). Редкая дискотека обходилась без драки, в тот раз нас было меньше, и мы проиграли. С разбитой башкой неделю скрывался от глаз бабушки. На восьмой день таки спалился.

Под этим балконом мы прятались от ментов, после того, как слазили на хлебозавод и наворовали хлеба. Кожа под футболкой чесалась от крошек, пальцы саднили, разодранные об колючую проволоку. В носу (уже с горбинкой) стоял сладкий запах свежего хлеба. Менты нас не нашли. Через два часа мы продавали хлеб на улице, за полцены.

Я могу бесконечно извлекать на поверхность эти жигулёвские эпизоды, да опасаюсь окончательно впасть в ностальгию и поэтому возвращаюсь к настоящему моменту, за секунду проделав путь в десять лет. Мы с мамой идем по Жигулёвску, вдыхая его сонный воздух и глядя на первые падающие листья. Конечно, я не рассказываю ей всего, что мне вспоминается. Мы идем к старому книжному магазину, который оба помним по детству – каждый по своему. Перед дверями магазина вывеска – «Весы. Кассовые аппараты». Книжек здесь больше не продают. Мы поворачиваем обратно – пора вернуться к делам.

В Жигулёвске я жил у бабушки и деда, в их квартире на пятом этаже. Сейчас квартира пуста, там не живет никто. Даже запахов нет никаких, кроме запаха пустого помещения. Полтора года назад умерла бабушка. Она была врачом, сидела на медкомиссии в военкомате и много оперировала в поликлинике. Лечила весь город, в том числе меня и, в последнее время особенно, деда. На себя у неё не оставалось времени. Ей было 75.

Через год у деда ночью случился инсульт, он упал и пролежал до утра. Его нашла случайно зашедшая соседка и позвонила его дочери (моей маме), живущей за сорок километров. Выжил. Мы перевезли деда к себе, вместе с его кошкой и тремя котятами, в родительскую «двушку». Сегодня мы с мамой в Жигулёвске по квартирно-наследственным делам.

В обеденный перерыв едим в знакомой кафешке, гуляем по городу и вспоминаем разные жигулёвские разности. В случайном порядке всплывает в памяти: 1. Наша заброшенная ныне дача – там когда-то мы с братом и сестрой на радость всем разоряли осиные гнёзда. 2. Дедушка рассекает воздух и лёд своими беговыми коньками, таща меня, нелепо кувыркающегося, за собой по катку стадиона. 3. Запах блинов по квартире субботним утром – так меня любила будить бабушка. 4. …

Мы провели здесь весь день. Отстояли последнюю очередь к нотариусу, потом в сберкассу. Ранние, по сравнению с летом, сумерки наполнили воздух холодом. Небо над Жигулёвском затянули тучи, накрапывает дождь. Мама садиться на соседнее сиденье. Я включаю дворники и фары. Не торопясь, трогаюсь. До свидания, Жигулёвск. До свидания.

14. 07. 2007.

Tweet