Начало вроде тут: http://www.udaff.com/creo/70969.html

Геринг был вне себя от злобы, оценивая потери. Раздавленный пулемёт его особенно не огорчил, боезапас всё равно был на исходе. Да и трофейного оружия хватало. Но гибель четверых солдат… Даже при пятидесяти павших со стороны противника… Он педантично рассчитал, спланировал, и блестяще осуществил захват без потерь со своей стороны. И вот этот пьяный боец, бог весть как оказавшийся в танке исключительно благодаря русскому разгильдяйству…
Офицер вермахта с сожалением задержал взгляд на документах своих погибших солдат, затем бережно убрал их в нагрудный карман.
Конечно, даже предположить то, что командир противника не заметит пропажу бойца, который в пьяном угаре будет дрыхнуть в танке, было не возможно. Разгильдяйство русских позволяло проводить столько блестящих операций. Но на этот раз именно это разгильдяйство сыграло с немцами злую шутку.
Геринг впервые потерял самоконтроль. Потери в бою были ему понятны. Есть статистика, сколько гибнет нападающих и обороняющихся, при налётах и обстрелах, от мин и даже от инфекций. Это прогнозируемые и неизбежные потери. И его задача, его обязанность как командира, с помощью постигнутого боевого искусства и интеллекта изменить это соотношение в пользу уменьшения своих потерь и увеличения потерь неприятеля. Именно благодаря этим навыкам его взвод не раз методично расстреливал застигнутых в расплох красноармейцев.
Но этим утром он на мгновение оказался на их месте. И, что самое обидное, не благодаря профессионализму врага, из-за нелепой случайности. В этом был какой-то зловещий оттенок, нехорошее предзнаменование. А окажись у русского чуть больше патронов, что бы тогда осталось от его взвода?!
Геринг продолжал подводить итог утреннего сражения, разглядывая трофеи. Исследуя планшет советского командира, Геринг заскрежетал зубами. Судьба дразнила его. Теперь у него была карта красноармейцев, со всеми секретами расположения их частей. Но единственная радиостанция была в том танке. Была. Если бы ему удалось связаться с командованием… Люфтваффе бы уже утюжила их замаскированные военные объекты по сообщенным Герингом координатам. Он сделал многое, но не всё, чёрт возьми, не всё что мог.
Наверняка, когда его взвод прорвался в тыл врага, красноармейцы вообще умолчали этот факт, или доложили командованию, что прорвалось несколько фашистских недобитков и беспечно сели ждать, когда он, затравленный и потрёпанный, выведет своих солдат с поднятыми руками сдаваться на милость победителей.
Геринг оценивал ситуацию. Сейчас его солдаты на душевном подъёме, но сильно измотаны постоянным нервным напряжением за неделю в тылу врага. Благодаря его профессионализму в военном искусстве, и русскому разгильдяйству, они играючи сокрушили советский батальон и импровизированную базу ремонта танков, попутно уничтожив колонну техобеспечения. Однако теперь советское командование наверняка освободится от иллюзий и за ним начнут охотиться всерьёз.
Судя по карте советского командира, фронт ещё на пол сотни километров сместился на запад. Преодолеть маршем такое расстояние и силами одного взвода прорваться к своим уже не реально. И теперь уже не будет лёгких побед. Не будет беспечных часовых и похмельных красноармейцев, расстрелянных из своих-же, свежезахваченных пулемётов до того, как успеют толком проснуться. Зато будут засады… ловушки… А между тем, его солдатам именно сейчас нужен отдых. Пожалуй, они способны ещё на одну операцию, но уже на последнем дыхании.
- Танки на ходу, - доложил техник, - Но орудия не исправны. И снарядов нет.
В голове Геринга родился новый дерзкий план действий. В десяти километрах проходила железная дорога. О том, чтобы разгромить эшелон, не может быть и речи. Но можно заставить остановится какой-нибудь перегоняемый паровоз, или небольшой состав, поставив танк на рельсы. Другим танком заблокировать сзади. И на паровозе прорваться к линии фронта, переодев часть солдат в форму красноармейцев. И тогда, возможно, уже через три дня можно будет отпраздновать получение железного креста в каком-нибудь ресторанчике в Баварии.

***
Переодев своих солдат в советскую форму и рассадив на броню, Геринг двинулся в путь. Неожиданно из-за поворота выехала советская легковушка. По петлицам пассажира Геринг определил, что это офицер НКВД, что было очень кстати. Его форма в сочетании с великолепным знанием Герингом русского языка могла сильно поспособствовать захвату поезда.
- Стой, - приказал Геринг водителю танка, - Стой я сказал!
Но танкист резко прибавил ходу, и приподнявшись от резкого ускорения на дыбы, танк подмял под себя легковушку, погребя пассажиров в искорёженном остове металла. Лишь после этого танк остановился.
Геринг вытащил водителя и наотмашь ударил перчаткой.
- Расстреляю, тварь! - сорвался офицер, расстёгивая кобуру, - Я же приказал остановиться!
Солдат обречённо молчал. Но в повисшей тишине ощущалось зловещее дыхание. Его солдаты, по сути, простые исполнители, были уже на грани. Они не обладают его волевыми качествами. Возможно, уже сейчас у кого-то сдадут нервы, и, подобно цепной реакции, все его солдаты побросают оружие.
Под его командованием этот взвод - грозная сила. Но как долго они будут ему подчиняться в такой ситуации? Наверняка каждый из них уже задумывался о том, чтобы сдаться. Им, солдатам, сохранили бы жизнь. Его, офицера, расстреляют, а их нет. Геринг не боялся смерти. Но свой долг и воинскую присягу он должен выполнить до конца. А долг его заключается не только в том, чтобы храбро сражаться, но и в том, чтобы заставлять это делать своих солдат. Смогут ли они устоять перед соблазном закончить для себя эту войну здесь и сейчас!? Им нужна надежда, уверенность, поддержка командира. Жестоко закручивать гайки сейчас не лучшее время. Уже несколько дней они не слышат фронтовой канонады. И, конечно, уже догадались, как глубоко в тылу.
Но опускаться до панибратства, идти на уступки и утирать сопли отчаявшимся солдатам – значит окончательно потерять контроль над ситуацией, превратив боевой взвод в обречённое безвольное стадо. Необходимо было найти те самые верные слова, которые поддержат дисциплину и в то же время вернут уверенность вверенных ему людей в скорое завершение этого похода.
- Завтра, когда мы вернёмся в часть, пойдёшь под трибунал. Я сообщу командованию о том, как ты мужественно сражался и, возможно это смягчит приговор. Но за нарушение воинской дисциплины ты понесёшь заслуженное наказание, - отчеканил Геринг, уверенно оглядел свой взвод, и бодро добавил, - Впрочем, я так-же позабочусь о том, чтобы каждый из Вас получил заслуженные награды, чтобы достойно поехать в отпуск.
Теперь, найдя нужные слова, Геринг изменил атмосферы взвода. Его уверенность внушила надежду солдат на скорое возвращение, причём возвращение победителями. Это гораздо лучше советского плена.
- Вперёд, у нас мало времени, - приказал Геринг.
Танки устремились к железной дороге.

***
Пропустив два больших эшелона, Геринг заметил приближающийся состав, состоящий из паровоза и двух вагонов, двигающийся со стороны фронта. Дал условный сигнал. Танк выкатился из укрытия, перекрыв железодорожное полотно, и для убедительности развернул пушку в сторону приближающегося поезда. Состав замедлил ход и остановился. Выкатился второй танк, лишив состав возможности дать задний ход.
Солдаты Геринга, переодетые в советскую форму, обступили вагоны. Дверь вагона открылась. Вышел офицер НКВД и два солдата.
- Кто такие!? – рявкнул Геринг и повёл автоматом, - Предъявите документы!
- Ты чё, фраер, - парировал прихуевший офицер, - Ты хоть понял, с кем разговариваешь? Хули ты в меня целишься!? Ну-ка, ствол, падла, в сторону. И свои документы, быстро.
Мельком глянув в окна вагонов, Геринг прикинул, что примерно тридцать вооружённых бойцов находятся внутри.
- Извините, - принял Геринг правила игры, отводя в стороны ствол, - У нас в тыл немцы прорвались. Приказано досматривать составы.
- Без тебя знаю, - отрезал НКВДшник, - Проебали, уроды, теперь расхлёбываем.
- Слышь, земляк, закурить дай, - обратился красноармеец к солдату Геринга. Повисла пауза.
- Да он контуженый, - пояснил Геринг, протягивая пачку советских сигарет, благоразумно прихваченных на месте утреннего побоища, - Сам чего без курёхи-то, вроде Вас снабжают получше нашего…
- Попизди ещё, - отрезал боец, но тут же осёкся, (всё таки, будь ты хоть трижды НКВДшником с присущей наглостью и вседозволенностью, но в чине сержанта грубить офицеру не с руки), и миролюбиво добавил, глупо хихикнув, - Погодка то какая! Домой бы сейчас, да на жинку залезть… соседскую…
- Дело хорошее, - улыбнулся Геринг, давая понять, что инцидент исчерпан, - Бабы-то там нас заждались.
- Отставить разговоры, - офицер НКВД вернул Герингу документы, (которые тот прихватил у тех-же танкистов), - Нам некогда болтать. Через час надо успеть на станцию, чтобы встречный состав не задерживать.
- Извините, но я должен осмотреть вагон, - настойчиво продолжил Геринг, и добавил, - Таков приказ.
- А я тебе приказываю, убрать танки и дать дорогу! – рявкнул показавшийся в дверях генерал, - Ты хоть знаешь, кто я!?
Геринг знал командующего фронтом противника. Наверняка ехал в ставку верховного главнокомандующего для составления плана решающего наступления. Редкая удача.
Геринг решил не искушать судьбу попыткой захватить живым генерала и доставить за линию фронта. Надо реально смотреть на вещи. Геринг резко направил ствол на генерала и выстрелил. Очередь прошила китель, генерал осел и вывалился из вагона. Офицер НКВД резко присел под ствол Геринга и вырвал автомат. Геринг успел среагировать всаживая штык в грудь отчаянного противника.
Ошарашенный сержантик НКВД растеряно «залип», зажав в губах сигарету.
- Курить меньше надо, - иронично выдохнул Геринг, вынимая штык из обмякшего тела и всаживая его в грудь сержанта, - Реакция замедляется.
Со всех сторон посыпался град пуль. Оборонявшие вагон отчаянно сопротивлялись.

***
После окончания боя от взвода Геринга осталось три солдата. Самого Геринга серьёзно ранили в плечо.
Офицер вермахта склонился над документами, найденными в вагоне. Там были не только карты текущей ситуации, но и планы наступления. Предполагалась массированная атака новейшим оружием советов, реактивными снарядами «Катюша». К фронту двигался соответствующий эшелон.
- Вперёд, - скомандовал Геринг своим солдатам, - Быстро, кидаем уголь! Не спим!
- Командир, - устало прервал его солдат, - Фронт в другой стороне…
- Сейчас доедем до станции, развернёмся, - лениво отмахнулся Геринг, - Не задом же ехать.
Когда паровоз набрал внушительную скорость, Геринг мысленно попросил у своих солдат прощения, и длинной очередью прикончил их. Он знал, что узнав его замысел, они дрогнут и скорее прикончат его, чем осуществят задуманное.

***
- Всё, мужики, считай, войне конец, - радостно рассуждали советские командиры, провожая взглядом эшелон с новейшим оружием.
- С этим оружием, - делился информацией штабист, - Мы аккурат уже через две недели, в Берлине будем! Вот так! 22 июня 41 они напали на нас, а 22 июня 44 мы уже возьмём Рейхстаг! Сейчас ведь как: мы то в них, а они в нас палят. Долго и трудно. А с этим оружием мы на расстоянии всю их армию огненным смерчем сносим. Продвигаемся. Опять сносим. И так как катком. Здесь, в этом-то эшелоне почти весь запас этих наших «Катюш». Немного там есть на фронтах, отдавали на испытание, но это штучно. А тут всё!!! Так что фрицам хана! Мост-то специально укрепляли, чтобы эшелон этот прошёл. Он выдержит. На грани, но точно выдержит. Тихонечко состав-то пройдёт.

***
Эшелон уже выехал на мост, когда машинист заметил стремительно приближающийся паровоз с двумя вагонами. Дал длинный гудок.
- Ну вот, успел, - облегчённо выдохнул офицер вермахта, прибавляя ход, - аккурат весь их состав на мосту будет в момент столкновения.

***
- Улыбнитесь, товарищи, - попросил корреспондент военной газеты, фотографируя командиров, - Жаль только, пасмурно. Темновато получится. Света бы побольше… Сейчас, секундочку… Как раз на фоне того моста с проходящим составом… Так, снимаю!
Огромное зарево всколыхнуло небо. Воздушной волной с головы офицеров снесло фуражки. Историческую фотографию украсили их выкатившиеся глаза и отвисшие челюсти.

Tweet