Генерал-майор Святченко незадолго до происшедших событий наблюдал за замком в бинокль из блиндажа. Время шло, уже светало, а в замке стояла спокойная тишина.

Генерал занервничал. Приведённые в боевую готовность войска мирно кемарили в окопах за деревьями небольшого парка, ожидая сигнала. "Взяли их, - подумал Святченко. - Без выстрелов и криков. Вот тебе и хвалёный герой-разведчик Тихомиров!". Отведя от глаз окуляры бинокля, Святченко хлебнул горячего густого чая из эмалированной кружки.

- Что это за дерьмо? - прикрикнул он на стоящего за спиной капитана Тузикова, который тут же, подпрыгнув на месте, громким уставным голосом доложил:

- Чай с малиновым вареньем, товарищ генерал-майор! От всех болезней...

- Сам пей это говно! - сердито прикрикнул на Тузикова генерал и, выплеснув чай на земляной пол блиндажа, кинул кружкой в Тузикова. Стоящий у входа часовой - молодой солдат - побледнел от страха и стал белым, как туман, стелящийся над расположившимся недалеко озером. Капитан Тузиков ловко поймал кружку и, ничуть не смутившись, произнёс:

- Разрешите налить без варенья, товарищ генерал?

Он знал, что Святченко злится за задержку и переживает за операцию, поэтому можно простить ему этот маленький псих. Да и не простил бы Тузиков, генерал бы этого не заметил.

- Давай наливай... - буркнул Святченко и снова прильнул к биноклю.

Тузиков выскочил из блиндажа мимо бледного солдата и, увидев сидящего неподалёку сонного лейтенанта, прикрикнул:

- Товарищ лейтенант, кипятку быстро генералу!

"Что он там, генерал этот, с похмелья, что ли?" - подумал три раза доставлявший кипяток лейтенант и, вскочив, произнёс: "Есть!", приложив руку к фуражке. Когда капитан Тузиков скрылся в проёме блиндажа, недовольный лейтенант тем же тоном, что и Тузиков, прикрикнул на понуро сидящего на кочке солдата:

- Рядовой Шмалыга, вы что, не слышали? Быстро за кипятком!

Пожилой солдат неохотно встал и засеменил куда-то вглубь парка, а лейтенант, вздохнув, сел на траву и прикрыл глаза. И думал он о том, что в прифронтовом госпитале есть медсестра Галя, у которой сегодня День рождения, и она пригласила его, лейтенанта, вечером зайти на "чай". Он и подарок приготовил - трофейные золотые женские часики с камешком.

Хороший подарок за сладкую ночь. И вот сейчас начнётся эта дурацкая атака, засвистят пули, ударит артиллерия, шальной осколок саданет лейтенанту прямо в сердце, и прощай Галя, не видать тебе офицерского подарка! Хоть лейтенант сам под пули не полезет, но не ровен час...

С горя лейтенант отстегнул от ремня железную флягу и глотнул чистого спирта. Зажгло в горле, спёрло дыхание, лейтенант закашлялся. Дремавшие солдаты нехотя посмотрели на него и снова отвели глаза.

Прибежал рядовой Шмалыга, волоча в руке парящий и плюющийся чайник. Лейтенант тут же перехватил добычу Шмалыги и сам потащил к блиндажу. "За такие подвиги, как вовремя чай подать, чаще награждают, чем за удачный бой", - подумал лейтенант и крикнул в закрытый плащ-палаткой проём блиндажа:

- Кипяток, товарищ капитан!

Тузиков появился тут же и с невозмутимым лицом забрал у лейтенанта чайник.

Святченко покосился на поставленную рядом с ним кружку и только приготовился было протянуть к ней руку, как в замке грянул взрыв. Генерал отпрянул от неожиданности, кружка полетела на пол, ошпарив святое генералово тело, но тот не заметил ожога, а радостно закричал:

- Видали, етит твою мать! Видали?

Второй взрыв мощнее первого потряс воздух, взметнулось из самого сердца каменной глыбы ревущее пламя, плюясь чёрным смолистым дымом.

- Ага, суки, сожрали дерьма на палочке! - застучал кулаком о деревянный брус довольный работой разведчиков-диверсантов генерал. - В атаку на ...! За Родину! Пехота пошла! - крикнул он Тузикову, который стремглав вылетел из блиндажа и завопил не своим голосом на полфронта:

- Пехота пошла-а-а-а!

Сразу закопошились вокруг замка сотни людей, рванулись из укрытий, пронёсся по флангам клич: "В атаку!", побежали на ходу, стреляя в пока ещё недостижимую мишень солдаты.

Генерал хохотал, всматриваясь в горящий замок, в мечущихся фашистов и увидел, что на башне над самыми воротами взметнулся, запрыгал, словно в судороге, белый флажок.

- Отставить! - заорал Святченко. - Отставить атаку!

Тузиков, снова выпорхнув из блиндажа, продублировал команду генерала, и атака затихла. Вообще-то стратег Святченко был крупного масштаба. Мелкими понятиями, вроде роты, он командовать разучился, всё больше дивизией, да над картой в штабе. Но штурмом замка вызвался руководить сам, и никто ему перечить естественно не стал.

Флажок попрыгал, попрыгал, да и повис безжизненно, словно устал. Приоткрылись ворота, и из них вышел человек в немецком кителе, надетом на голое тело, маша над головой белой тряпкой. Святченко узнал капитана Тихомирова.

- Вот дьявол, живой, - с восторгом и удивлением произнёс генерал, не веря своим глазам. - Не стрелять! - заорал он на Тузикова. - Хоть волос с него упадёт, всех к стенке поставлю!

Перепуганный Тузиков выскочил из блиндажа и громко завопил:

- Не стрелять!!! Не стрелять!!!

Он носился позади блиндажа, крича то в ту, то в другую сторону, потом спохватился, бросился к телефону и, схватив трубку, заорал туда: "Не стрелять!"

- Хватит орать, - сказал ему генерал, - иди встреть его, чтобы не пальнули. И сам лично, а не лейтенантов посылай!

- Я? - испугался Тузиков ни разу за всю войну в реальном бою не участвовавший. - Я лично?

- Да, да, - рассердился генерал. - А я посмотрю, обделаешь ты штаны или нет? А то за всю войну живого немца не видел!!! Иди!

Тузиков покорно вышел из блиндажа и пошёл навстречу Тихомирову, ругая генерала Святченко самыми последними словами. Сам-то он, штабная крыса, генерал-недоучка, видел ли живого фашиста? Только пленных и без оружия!

Отправил верного адъютанта на неминуемую смерть. Сейчас вот шмальнёт какой-нибудь придурок из своих или из немцев по узкой груди капитана Тузикова, и упадёт он лицом в дорожную пыль, а сапоги его новые хромовые будет носить какой-нибудь незнакомый мародёр. Нет, не нужно думать об этом, тогда и не выстрелят.

Тысячи глаз следили за приближающимися друг к другу фигурками. Тузиков шёл не торопясь, помня, что ему ещё предстоит идти столько же обратно. Тихомиров тоже шёл не спеша, любуясь прозрачным голубым небом и думая о том, что если уж он уцелел сегодня в этой чёртовой мясорубке, то никакая шальная пуля ему не страшна. И бог, если он есть, не допустит такой осечки в своих божественных планах.

- Здорово, капитан, - сказал Тихомиров, приближаясь. - Живой?

Тузиков кивнул и сразу повернул обратно, прикрываясь от немецких пуль широкой спиной Тихомирова. До самого блиндажа они шли молча. Незадолго до цели Тузиков перешёл на бег, семеня и спеша к генералу с докладом. "Тупая скотина, - недобро на бегу думал он про Тихомирова.
- Ничего в своей жизни не читал, кроме букваря и "Му-Му", а туда же - издевается надо мной! Ну, погоди у меня! Погоди!" - исходил непонятной бессильной злобой Тузиков. Он откинул полог плащ-палатки и отпрянул, потому что навстречу ему выскочил, блеснув лысиной, сам генерал-майор Святченко.

- Ха-ха-ха, - закричал он Тихомирову издалека. - То ли это привидение, не пойму?

Тихомиров, подходя, улыбнулся и устало спросил:

- Разрешите доложить, товарищ генерал?

Те немногие бойцы, что охраняли высших офицеров, с нескрываемым любопытством рассматривали Тихомирова, словно человека, вернувшегося с того света.

- Давай, докладывай, - разрешил генерал, потом оглянувшись на окруживших их офицеров, произнёс:

- Пойдём в блиндаж. Остальные остаются здесь, - добавил генерал громко, обращаясь к своей многочисленной свите.

Офицеры, встав полукругом лицом к блиндажу, закурили. Лёгкий ветер трепал, шелестя листьями, кроны высоких деревьев, уносил, развеивая, папиросный дым.

Из павшего замка не раздавалось не звука, лишь было видно, как трепещет на ветру над башней белый флаг. И пели птицы. На все голоса. Удивительно, что не улетели они подальше от грохота пушек и взрывов снарядов. Остались тут, рядом с возможной гибелью, но и недалеко от своих гнёзд.

Минут через пять из блиндажа, откинув брезентовый полог, вышел капитан Тихомиров. Он не взглянул на офицеров, прошёл мимо и, выйдя на поле так, чтобы его было видно из замка, выстрелил в воздух из ракетницы. Красная шипящая ракета взвилась под облака и стала медленно падать, плюясь огненными брызгами.

Почти сразу медленно опустились на толстых железных цепях тяжёлые кованые ворота замка, став древним мостом над загнившим рвом. Обходя подбитый советский танк, понуро пошли навстречу капитану Тихомирову сдающиеся немцы. Проходя по мосту, они бросали своё оружие в ров, как и было договорено.

Минут через пять они построились - человек двадцать во главе с майором Мюллером. Из них четверо были тяжело ранены - лежали на импровизированных носилках, остальные почти все с лёгкими ранениями.

- Скомандовать бы сейчас "огонь", - тихо сказал молодой лейтенант, - пусть дохнут. А-то от них любой подлости ожидать можно.

Никто не ответил ему, все молча наблюдали за тем, как немцы строятся для того, чтобы сдаться в плен. Они не выглядели побеждёнными.

Генерал Святченко наблюдал за сдающимися немцами в бинокль из блиндажа. Его сердце ликовало. Он лично "взял" замок, не потеряв в последней атаке ни одного солдата. Разведчиков можно не считать. Он уже ясно представил, как на погонах его нового парадного мундира заблестела ещё одна золотистая звёздочка.

Облако закрыло палящее солнце, стало прохладно. Капитан Тихомиров медленно присел на поваленный ствол старой берёзы и только сейчас заметил, что ранен. Маленькая ранка, словно от охотничьей дроби возле самого бедра. Она и не болит, а просто медленно кровоточит.

Мгновенно на Тихомирова навалились усталость и безразличие. Животный страх, который гнал капитан от себя во время операции, ураганом ворвался внутрь и, словно огромное холодное сверло, намотал на себя все внутренности.

Где-то далеко, передавая слова генерала подчинённым, командовал пленением немцев старательный Тузиков. Все сразу забыли о Тихомирове, и он заснул с ракетницей в руке, повалившись на теплый ствол берёзы.

И снился ему бог. Бог сидел на троне, окутанный облаками, и не был виден. Но это был именно он, потому что капитан Тихомиров это чувствовал, хотя верить в бога ему запрещала партия, в которой он с недавнего времени состоял. Бог закурил трубку и спросил:

- Грешил на земле, отрок?

Пучина мыслей захлестнула Тихомирова. Если это бог, и он с ним говорит, то значит он, Тихомиров, умер. Капитан стал судорожно вспоминать, как же это произошло, и ничего не вспомнил.

- Ну, грешил? - прикрикнул грозно бог, метнув молнию из глаз, которых у него не было.

Тихомиров ясно ощутил, что и голоса бога он не слышит, а мысли его доходят до Тихомирова каким-то другим путём.

- Нет, батюшка, я не грешил, - пролепетал Тихомиров, ощущая, что тело не слушается его. Оказалось, что у него и вовсе нет тела.

- Какой я тебе батюшка? - не на шутку рассердился бог. - Мы все товарищи по партии!

И тут Тихомиров увидел, что это и не бог вовсе, а товарищ Сталин, но с нимбом вокруг головы. Товарищ Сталин-бог белоснежной рукой, похожей на крыло, отодвинул кудрявое облако, и оттуда посыпались, как ягоды из лукошка, товарищи.

Они летели в чёрную бездну мерцающую заревом огня и пищали на разные голоса: "Грешил! Грешил! Грешил!" Последним упал Штадлер, похожий на маленькую луковицу, и закричал, зацепившись за край:

- Товарищ бог, он моё золото украл! Накажите его...

Товарищ бог чёрным сапогом придавил Штадлера и спросил Тихомирова строго:

- Где золото?

Тихомиров не отвечал.

- Ха-ха-ха, - засмеялся раскатистым громом бог и превратился в майора Мюллера. - Вот оно, золотишко ваше, у меня.

Мюллер-бог потряс огромным мешком, переполненный мешок лопнул, и из дырки посыпались блестящим дождём золотые украшения, сверкая так, что слепило глаза. Откуда-то снизу из облаков неожиданно появился какой-то серый ангел с очень знакомым лицом и, оттолкнув бога-Мюллера, закричал:

- Всё золото принадлежит государству! Прочь руки!

Между богом и ангелом началась драка, а маленький Штадлер катался под ногами и кусал то одного, то другого. И вдруг Тихомиров узнал лицо ангела.

Это был Иван Обухов…..