Иногда, во время медитаций на проваленной койке, путешествуя по тёмным закоулкам своего подсознания, где  мышиным дерьмом наслоились и прели  воспоминания об уёбищной молодости, завсегдатай психиатрической больницы № 17 по фамилии Чистяков внезапно обмирал от ужаса, осознавая жуткую зависимость людей от массовой культуры и сформированных ею стереотипов и образов, накладывающих порой на их жизнь несмываемые отпечатки. В такие моменты он делался несносен и надоедал медперсоналу жалобами на то, что вместо полноценного участия в построении коммунистического общества ему пришлось пять лет подряд ебать шведскую гражданку Агнету Фелтског...

Ирка принадлежала к славной плеяде "честных давалок" и почти никогда не динамила знакомых ребят. Если парень был  не занудный и проявлял  неподдельный интерес к её симпатичной мордашке, то после совместного посещения кафе-бара или даже позднего сеанса в кинотеатре, мог уверенно расчитывать на одну палку. Зачастую, букет бордовых роз или небольшой, но оригинальный презент решали всё - Ирка не в силах была отказать такому ухажёру. Предлагая себя избраннику, она  плотно укладывала свое гибкое тело  в некую округлую слойку со сладкой дырочкой в торце. Обхватив голени руками Ирка прижимала естесствено расставленные колени почти к плечам, выдавливая таким образом вверх свою аккуратную грудь с розовыми сосками. Голые ляжки и задница при этом образовывали удобнейший  станок для ебли её призывно раздвинутой пизды, которая внутри оказывалась весьма слюнявой и как бы заточеной под любой хуй. Это очень льстило самолюбию её половых партнеров. Однако при всём этом кажущемся благорасположении к ёбарям Ирка никому не позволяла кончить в себя с первого раза, который для большинства оказывался и последним. Гандонов она не признавала, подставляя фонтанирующей сперме овальный живот и обожала рассматривать вздыбленные хуи, которые явно восхищали её своей безудержной мощью, но вот крупных, упитаных  пацанов не выносила на дух, особенно качков и приблатнённых. Нравились ей ребята высокие, худощавые и желательно "умные", вроде Чистякова, с которым она случайно пересеклась на чьем-то дне рождения.

Ирка понравилась ему с первой секунды своего появления в маленькой прихожей, увешанной  куртками и пальто. Эта высокая русоволосая девчонка с открытым взглядом и обезоруживающей улыбкой  сразу влилась в компанию и чувствовала себя как рыба в воде - выпивала, танцевала, ходила курить на балкон в окружении друзей и знакомых, а вот потрясённому Чистякову пришлось весь вечер глушить приторный коктейль из "Салюта" пополам со "Сливовым" ликёром, чтобы кайфом перебить неведомое доселе волнение и внутреннюю дрожь.
К полуночи ему повезло, объявили "белый" танец и под чарующие звуки "Dancing Queen" суперпопулярной ABBA, Ирка запросто подошла к нему и утащила в толпу разгоряченного молодняка, для удобства которого тут же был выключен свет.  Обнимая девушку за плечи, Чистяков  ладонями ощущал  их спортивную упругость и одновременную решимость к сближению. Сцепившись пульсирующими телами  и кружась в темноте малогабаритной двушки, они никак  не могли найти уголок посвободней, всюду  натыкаясь на чьи то жопы или локти. Наконец Чистяков не выдержал этой пытки электротоком и срываясь на фальцет, напросился проводить Ирку домой. Она засмеялась и вскоре они ушли, не обращая внимание на завистливые подъебки обломавшихся пацанов. Следующие несколько дней они вылезали  из постели только в случае крайней необходимости, секс их был изумителен и казалось они созданы друг для друга. Ирка классно устроилась с младшей сестрой в круто обставленой квартире на Таганке, её  родители работали во "Внешторге" и проживали отдельно, снабжая дочек всем необходимым для нормального существования в предолимпийской Москве. Чистякову, мать которого ишачила в три смены на ЗИЛе, казалась немыслимой роскошью собственная Иркина комната, увешаная  блестящими плакатами  рок-звёзд и музыкальных групп, а стереомагнитофон Grundig Hi-Fi и вертушка Корвет-003 с целой кучей фирменных дисков  вызывали ощущение эйфории, сходное с половым актом. Вскоре их свидания  превратились в нечто гораздо большее, они встречались как влюблённые и все было просто заебись, когда Чистякову услужливо донесли, что уже  после него, Ирку "попробовали"  двое его знакомых, после чего он впал в перманентное отчаяние. Почти ничего не соображая, он подвесил своей любимой фингал и в пьяном угаре сорвался в Гурзуф, где и пробухал в студенческих компаниях почти весь август. По возвращении в Москву, Чистякову как ни в чем не бывало, позвонила Ирка и предложила встретиться и сходить в кино. Увидев ее девичью фигурку на пустынной платформе Ждановская, Чистяков побледнел  и осознал, что влип окончательно и безповоротно. На его глазах выступили слёзы, когда Ирка ласково улыбаясь, спросила привез ли он ей с моря  ракушку...

Прошел бестолковый год, перенасыщеный еблей и пьянками. Ирке еще пару раз доставалось от Чистякова за её единичные интрижки на стороне, но она искренне не понимала, что в этом особенного. Её потрясающие объснения типа:" Но, зайчик, это было всего один раз, понимаешь, один разик, он даже не кончил в меня, он мне совсем не понравился, пузатый, вонючий - я лежала как солдат, чесслово, к тому же он... татарин!" были настолько наивно циничны, что вводили Чистякова в ступор, он широко открывал глаза и  ничего не замечая, шел на полусогнутых  в ближайший пивбар или кабак, где и продолжал смотреть в невидимую даль  до самого закрытия...
Чистяков целенаправленно спивался и с тайным сладострастием смаковал своё падение и  абсолютную беспомощность, Ирка же таинственно улыбалась и вовсе  не собиралась его бросать, возымев такую власть, что впору было подумать о привороте. Стоило ей  после недельной размолвки по кошачьи прогнувшись повернуться к нему своей восхитительной задницей, как Чистяков ощущал в себе нестерпимое желание насиловать её сутками, долбить хуем  до полного изнеможения, крутить и лапать это молодое, бесстыжее тело,  грубо и настойчиво мять её грудь плечи и шею, заламывая  руки за спину и слышать в ответ её  горячечный шёпот: "Ну, не надо... оаа-ах.. пожалуста..ну я праашу тебя ... мне же больно..ой  ну не надо жее...уа-аааа.!" Когда многократные оргазмы погружали их в сладкую дремоту, Ирка доверчиво засыпала у Чистякова на груди, но умудрялась при этом спросонья называть его чужим именем.  Осознав что ошиблась, она испуганно вздрагивала и долго вглядывалась потом в его сомкнутые веки, стараясь понять спит ли он на самом деле...

Как то осенью, сидя в кафе у театра на Таганке, Ирка округлив глаза поведала Чистякову, что если они поженятся, то она никогда-никогда ему больше не изменит и поклялась здоровьем своей мамы, которую она обожала. "Нагулявшиеся девушки, становятся лучшими женами" -  умненько заключила она. Ее взгляд выражал при этом такую трогательную решимость, что бармен за стойкой начал преувеличенно разглядывать и заново протирать высокие бокалы. Чистяков же истерически заржал, пережив настоящий катарсис - это был гениальный по своей простоте выход из запутанной до нельзя ситуации! Всё было решено в один момент и под Новый год они стали мужем и женой.

Порвав со своим прошлым Ирка чувствовала себя превосходно и твердо держала слово, однако Чистяков продолжал торчать со своими друзьями  в московских пивных, перемежая эти загулы с недельными посиделками за преферансом. Ирка слегка косилась, но никогда не возбухала - заглаживала добрачную вину. Чистяков частенько проверял ее на вшивость, оставляя  один на один с каким нибудь крепко поддатым приятелем, а сам делал вид, что отключился. Приметив это, некоторые его друзья превращались вдруг в  глубоко сочувствующих  Ирине доброжелателей и обвиняя "спящего" Чистякова  в  алкоголизме  и  невнимании к красавице жене,  предлагали ей быстренько,  по-дружески поебаться, видимо ввиде небольшой, но приятной компенсации за неудачный брак. Однажды Чистяков не выдержал, поднялся и расквасил нос своему лучшему другу, убедившись в его полном идиотизме, после того, как тот в течении получаса ползал за Иркой на коленях по всей квартире. Однако, в большинстве случаев, он натурально вырубался до утра.

Мать Чистякова, еще до свадьбы сына была уверена что Ирка приворожила его и  открыто называла её ведьмой, справедливо увязывая  его запои и  ненормальную страсть к жене в звенья одной колдовской цепи. Чистяков страшно ругался и наотрез отказывался пить святую воду, которую приносила мать из разных церквей. Дрожа от бешенства и позора, он  упрекал мать в намерении  разрушить его семью, а вечером заваливался домой на рогах.  И все же несмотря на некоторый паритет в отношениях, Чистяков продолжал ненавидеть Ирку и себя заодно тихой ненавистью, презирал ее за прошлое блядство и спьяна  плевал ей в  безмятежное лицо, а после литра "Столичной" обязательно плакал горючими слезами, всей своей сущностью остро ощущая вселеннскую скорбь и одиночество. Перемазанный соплями, он заползал к Ирке под одеяло и хватал её скрюченной пятернёй за умытую на ночь пизду, раздвигал пальцами упругие губы и сверкая выпученными глазами, ковырялся  внутри, стараясь выявить там некий источник магнетизма, а не найдя ничего кроме тягучей слизи, часами лизал влагалище жены, далеко  высовывая красный  язык и ахуевая от животного кайфа, причем Ирина  иногда даже не просыпалась...

Вскоре после смерти Л.И.Брежнева их развел  Таганский нарсуд и молодая, модно одетая женщина - заседатель, с осуждением взирая на полинявшего  Чистякова раскрыла ему наконец секрет сумашедшей популярности Ирки среди мужчин. "Вы, гражданин, упустили своё счастье"- тут она победоносно переглянулась с остальными членами суда: " Ваша бывшая супруга - вылитая  блондинка из группы АББА!".  Услышав это, Чистяков растерянно заулыбался, прикрыл ладонями лицо  и мешком повалился на пол.

   
   
   

Tweet