Лариса.

Новый год сцуко скоро. Работы, мать ее, до жопы, дома не просто все.  С баблом засада. Короче все как у всех. И приперся я сегодня на работу. Заперся в кабинете, раскропалил кайфеца киргизского, ну и дунул, конечно, в «бульбулятор».

Сижу, в Удафф фтыкаю. Ну и ясное дело, после «вкусно жрать» на «крео» поперся. А там что?! Там про еблю (а про что там еще писать?)! Нарвался на то как один падонак рассказывал как он Наташку свою в семнадцать лет пер. Почитал. Я не знаю лет ему сколько, что он про свои пальчики семнадцатилетние помнит, это его дело, его семнадцать. А мои семнадцать это мои семнадцать. И даже не семнадцать, а четырнадцать. И я помню ее губы. Губы девочки Ларисы – Лоори!!! Если она это прочтет, то я буду рад. Все равно кроме меня и нее про это никто не знает, а если сама вспомнит, то есть что вспомнить…
Ей было столько же лет сколько и мне.

Картина маслом, камрады: советский суворовец попавший в суворовское по спец набору среди трудновоспитуемых детей (участковый сказал «или ты сука в суворовское уйдешь, или я тебя закрою нахер) и активиста городского комитета комсомола (была такая хуйня при школах), одна из лучших учениц привилегированной «английской» школы, призидент городского клуба международного общения «Дружба» (типа с неграми в Анголах всяких общалась и с угнетенными пепсами в других странах). Короче из золотой молодежи.

Лариса была очень активная девочка и в сферу деятельности ее активности попала организация общения советских суворовцев с профильной пилотской организацией. А где у нас блядь, учится много молодых пилоток? Прально бля - хореографическое училище! Вы не поверите, нам их на автобусе привозили. Прикиньте, стоит батальон страдающих спермотоксикозом падонков, и тут бля подъезжает автобус бапп. Общение было что надо. Там мы с ней и словились. Ну да не об этом речь.
Короче я был у Лорис первым, она была первой у меня. И башню у нас  с ней друг по другу сорвало.

Не буду рассказывать, как это было в первый раз, скажу только что было никак. Но я все-таки свое дело сделал. Преграда была преодолена, целка была сломана. И я думаю, все тут поймут расклад. Два молодых тела, куча энтузиазма и фантазии. И все это замешано на постоянной эрекция молодого бойца и постоянным желании молодого девичьего тела. Смесь, в общем, ебаническая.

Где мы это только не делали. И в подъездах, за гаражами, в гостях у друзей, короче, где придется. Бывало и у нас в кадетке, ибо у нее туда был свободный вход, а я знал там все норы, где можно заховаться. Короче было весело…

Как-то мы с ней в клубе нашем пристроились между дверьми. Там из актового зала вели две широкие лестницы с выходом в фойе. Лестницы заканчивались закутками типа тамбура, как в кинотеатрах  – проход, который  локализовался двумя дверьми. Площади внутри, ни спиздеть, квадратов десять. Один вход был всегда открыт, а во втором, чтобы бойцы не топтали, была закрыта одна дверь из двух. Не пользовались им, в общем.
Короче только мы расположились, я даже не помню, трахались мы в этот момент или только собирались, но тут, блядь, произошло.

Оказывается майор наш, «Кусок» его звали. Решил поощрить за какую-то херь весь личный состав и организовать просмотр кинофильма в этом самом клубе, в тот самый момент, когда мы с моей красавицей занялись тем, чем заняться хотели. Короче в самый нужный момент в клуб ввалилось три роты киноманов под присмотром офицеров и пронесясь через имеющийся (не наш) вход стала усаживаться смотреть кино. Я хоть и знал, что дверь снаружи в тамбур закрыта и туда никто ломанутся не должен, один хуй повелся. Со стороны зала мог войти кто угодно, потому что на этих дверях не было даже щеколды.  А Лариска моя она вообще подсела на измену лютую. Оделись мы соответственно, мгновенно. Из тамбура не запалившись не выйдешь, по-любому кто-то заметит. Короче надо ждать конца кина. Я сначала дверь держал, типа спасло бы, а потом мы подуспакоились и, забив на все хуй, приоткрыли дверь и стали смотреть кинишко. Какое кинишко было, не помню, помню только адреналин в башке и понимание того, что я сейчас трахатся не буду. Нас обломали!

И тут моя Лорис расстегивает мне китель, запускает руку мне в ширинку, снимает штаны и начинает сосать! Бля это было без пизды охуительно! Если бы мой член умел говорить, он бы сцуко, меня поддержал. Я до сих пор помню ее губы. Блядь! Это были такие губы! Они были кайфовые. И еще я помню ощущение, когда ее грудь проехалась по моему животу, когда она ныряла вниз для того чтобы оставить это событие в моей памяти на всю оставшуюся жизнь. Бля это пиздец! ТАК Я НИКОГДА НЕ КОНЧАЛ. Лариса, большое тебе человеческое… За то что ты была в моей жизни и за твои губы!

Я понимаю, что нам с тобой сейчас по тридцать пять, и мы с тобой не виделись с семнадцати. У меня за это время было много женщин, а тебя мужчин. Но я помню тебя!
А еще я помню, как я расстроил твою бабушку.  Старушка спалила нас в сарайке, куда мы пошли то ли за огурцами, то ли за помидорами, но короче бабулька твоя нас ждать видно подустала и решила пойти за хавчиком сама. Ты ее не видела! Потому как максимум что ты могла видеть был мой пупок. А мне было похуй на бабушку, потому что твои губы делали такие вещи с моим членом, что ни одна бабушка на свете не заставила бы меня это прекратить. Лицо твоей бабушки я тоже помню до сих пор. И даже не столько когда она сначала замерла на секунду в полном ахуе, потом секунды три еще фтыкала на то как ты делаешь мне минет, и только потом в панике свалила. Я помню как она на меня смотрела когда мы все-таки принесли эти самые огурцы или помидоры!!! Смотрела она на меня с укором. Но она ни сказала ни слова и посадила нас за стол. И ей за это огромное спасибо. Во первых за то что она меня тогда не обламала. А во вторых за то, что смогла это принять и ни кому ничего не сказать. Я тебе, кстати, тоже не сказал и очень долго потом не ходил к тебе в гости, а ты за это на меня обижалась.