Вот сцыла на начало - http://www.udaff.com/creo/62734.html


Глава 5. Император (Disaaaociative. Marylyn Manson)

Некоторое время Твинс обдумывал сказанное доктором. Выходила, что и он Билли Твинс, лихой парень со своей маленькой, но очень важной Местью вполне мог подцепить эту сводящую с ума заразу. Воспоминания о недавнем кошмаре были наглядным тому подтверждением. «Что ж… Даже если жить в здравом уме мне осталось не долго, этого времени должно хватит на поиск и поимку Шатерхенда… А дальше… В самом деле стоит ли жить потом дальше? Я никогда не строил планов, относительно того, что будет ПОСЛЕ смерти этого подонка. Значит так надо. Ну и ладно. Важно успеть. А посему, не стоит терять ни минуты. Если будет необходимо, я вообще отучусь спать, чтобы не терять драгоценных часов». Эта мысль принесла в сердце Билла ледяное успокоение. Он не боялся ни Смерти, ни Безумия. Он боялся только одного… Не успеть…
- Николай, а как мне найти моего старого друга в этом городе? Он не из местных и передвигается с большой вооруженной компанией, такое событие как приезд целой шайки наверняка запомнилось бы горожанам.
- Я честно говоря мало чего знаю о событиях в Городе, - доктор Ник пожал плечами и пригубил виски. - После начала чумы я практически отсюда не выхожу. Еду мне приносит Женя. Новое тело могут доставить в любой момент. А по домам горожан я не расхаживаю. Если хворь несерьезная, то сами как-то перебиваются, а если же чума, то их просто вносят ко мне ногами вперед в большинстве случаев. Мне неинтересны все эти события, что происходят СНАРУЖИ. Я считаю, что я на своем месте и тут, - Николай обвел занавешенное пространство вокруг себя руками, - от меня будет пользы куда больше чем в любой другой части города. Так что ничем не могу вам помочь в ваших поисках.
- Как это вы никуда не уходите? – Твинс был безмерно удивлен, уже в который раз за эти сутки. – Но если у человека… ну я не знаю… Паралич, например?
- Принесут, - Морозов спокойно отпил еще немного и жестом предложил Биллу присоединиться к поглощению жидкости.
- Но во всех городах доктор всегда помогает принимать роды. Не могут же всех женщин со схватками доставлять к вам! Немыслимо! Хотя бы ради этого вы можете иногда покидать этот склеп? Или это вам тоже «неинтересно»?
Доктор помолчал, затем грустно улыбнулся.
- За все время, что я тут я принимал роды всего два раза. В один из этих разов я помогал Жене. Люди, как и любые другие животные, не очень то охотно размножаются в неволе…
- Так для вас этот Город одна большая тюрьма? Клетка? Я понимаю шахтеров – тем просто некуда податься, но вы то, образованный человек, по-видимому, с очень хорошими способностями. Доктора нужны везде, и зачем прозябать в такой глуши, когда есть множество куда более интересных и безопасных мест? Вы то, что тут делаете?
- Помогаю людям самым верным из всех способов. Когда-то давно, еще в России я был ослеплен идеей того, что народу можно помочь только через кровь, убийства, взрывы… Но это было самое серьезное заблуждение в моей жизни. Оно и вынудило меня покинуть страну. Рай не построишь на крови. Рай может быть обретен людьми, только если они искренне отрекутся от всякого насилия и будут безропотно следовать своему Долгу. Мой долг помогать больному Городу, в котором бушует эпидемия… - врач произносил свою речь очень тихо, но в его словах чувствовалась истинная сила. Сила человека, который верит всем сердцем в то, что говорит. - Я до сих пор верю, что Рай на земле построить можно. Но это очень не просто. И первый кирпичик в строительство этого нового Рая – это каждый человек в отдельности. В моем случае – я сам. Причиняя страдания не другим, а себе, я помогаю строить этот новый мир. Мир нового Рая. Понимаете?
Билл понимал. Он по себе знал, что такое верность Долгу. Николай заставил его ощутить странное чувство наподобие стыда, хотя Твинс вроде и не сказал ничего предосудительного.
- Хорошо… Тогда не подскажите мне к кому мне обратиться, чтобы выяснить все-таки где можно искать моего знакомого?
- Даже не знаю. Кроме больных и трупов я поддерживаю контакты только с Женей, да иногда с шерифом и фанатиком Бернсом. Бернс – это наш местный пастор, очень примитивный и косный человек. Вам вероятнее всего нужен Стивен, но честное слово не могу вам помочь в его поисках. Я действительно не помню где он живет. Да и с его любовью к постоянным перемещениям найти его и без того будет нелегкая задачка.
- А что Дженифер? Ваша сестра осведомлена лучше вашего?
- Да пожалуй. Возможно вы еще сможете ее нагнать. Надеюсь она сможет вам помочь.
- Видимо я так и сделаю, - Твинс наскоро попрощался с Николаем и выбежал на улицу.
Туман на улице и не думал рассеиваться. Во влажном воздухе ощущалась духота болотных испарений. Город в свете вечернего солнца почти ничем не отличался от того, что Билл успел разглядеть во время его утреннего прибытия. Тусклый свет лучей не мог пробиться сквозь белесое марево. Небо попросту не было видно. Билл любил наблюдать за красными переливами закатов и рассветов и считал, что без них жизнь на земле была бы куда хуже. Но жители тихого Холма по всей видимости были лишены этой радости. Силуэты случайных прохожих напоминали бестелесные тени. Утопающие в тумане дома и деревья были одинаковы, серы и бездушны. Пейзажи с такой душой всегда остаются на полях после масштабных сражений, на заброшенных кладбищах, но было странно ощущать эту безысходную власть Серости и Смерти в месте, где долгое время жили люди.
Где-то вдалеке мерно отсчитывал удары колокол, шаги людей срастались в монотонный гул. Музыка Города была такой же серой, как и его душа.
«Серая земля, серое небо… Здесь нет ни солнца ни луны.. А в тот миг когда путешественник забредает в эти края все его вещи и мысли теряют цвет, становясь белыми или черными. Наверно местные жители тоже «серые». Начисто лишены всех человеческих чувств и эмоций. Не смеются, не плачут, не переживают. Люди, которые никогда не видели заката, не могут быть иными. Им неведомы надежды и радость жизни. Оттого и подыхают от своей эпидемии, а не бегут от нее кто куда, как сделали бы на их месте все остальные. Из них могли бы получится прекрасные лжецы, настолько безжизненны их лица… Но наверно и эта возможность их мало интересует. Ненавижу серый цвет» - сплюнул Билл и принялся выискивать взглядом уходящую Дженифер.
Он чудом разглядел девушку в этом непроглядном тумане. Дженифер находилась на другом конце улицы. Она обернулся, словно почувствовав его взгляд, но затем не остановилась, а только ускорила шаг.
Билл попытался ее догнать, хотя это было и непросто. На бегу он звал ее, но Дженифер и не думала оборачиваться. Прохожие огибали Твинса стороной, в каждом движении ощущая его ЧУЖДОСТЬ, его инородность. Он грубо врывался в их серую туманную гармонию и вполне мог разрушить то хрупкое равновесие, в котором пребывали Город и его жители.
- Миссис Керол! Я же зову вас! – он подбежал к ней уже почти вплотную, когда она наконец развернулась. Из-под платка выбился локон, который, упав, закрыл ее левый глаз.
Лишний раз Твинс восхитился ее совершенно не американской красоте. И в большом городе Дженифер бы обязательно выделялась из толпы, а в этом царстве теней она просто была подобно алмазу из императорской короны, лежавшего в окружении грязных стекляшек.
- Что вам от меня нужно? Говорите быстро, пожалуйста, у меня мало времени – недовольно спросила она.
- Я только хотел узнать как мне встретиться с шерифом.
- Извините, я не могу вас проводить, - ее холодные прекрасные глаза захлопнулись, и на одной из длинных пушистых ресниц Твинс заметил капельку слезы. Она уже собирался повернуться и уйти прочь, но Твинс не дал ей этого сделать задав еще сразу несколько вопросов.
- А кто может мне в этом помочь? И чем это вы занимались пока я спал? И наконец… Почему вы плачете? – собственный хриплый голос и грубый тон, показался Твинсу вороньим карканьем в сравнении с голосом девушки. Та мелко задрожав кинулась в путанные объяснения о древнем русском обычае поминания усопших, в котором она недавно принимала участие. Сказала, что о шерифе можно спросить любого прохожего. Последний же вопрос Дженифер проигнорировала. «Как же… Древний обычай. С участием бумаги и цветных мелков фирмы «Кохинор». Я не настолько глуп, как ты полагаешь, прекрасная русская принцесса.»
- Вы врете, - спокойно произнес Твинс.
- Вру, - не стала отпираться Дженифер подавив накатившиеся непонятно от чего слезы. – но в любом случае это не ваше дело. А сейчас мне нужно навестит могилу дочери, и мне менее всего на свете хочется вместо этого общаться сейчас с вами! – не прощаясь она развернулась и быстро ушла.
Билл стоял как в воду опущенный. Да, за времена пятилетнего странствия он сильно огрубел, в придорожных кабаках Дикого Запада не очень то ценятся манеры, но вот так, буквально за несколько минут нагрубить ни за что ни про что и доктору и его сестре… Новый приступ стыда и... отчаянно подавляемой похоти. Биллу хотелось видеть Женю, вдыхать ее аромат, заглядывать ей в глаза… «Безумие! Я уже болен этой чертовой чумой! Скоро изо рта пена повалит, мать ее! Никогда такого не было, чтобы после двух минут общения мне захотелось бабу так сильно… Я определенно схожу с ума» - жестко чеканил слова внутренний голос, но упрямое сердце не желало с ним соглашаться.
За раздумьями Билла застал Капитан Гудбой, отпечатывающий строевой шаг войск образца первой войны. Его парадные ленты порвались, испачкались и колыхались грязными обрывками на ветру. Ружье у психа так никто и не забрал. Он поставил его к ноге, прямо как на военном смотре. Движения его были слишком резкие, но действительно точные. Неизвестно как он тут оказался, возможно ждал возвращения Билла уже давно.
- Она не будет тебе помогать, Бандит. У нее в сердце мертвый кусок льда. Капитана Гудбоя она тоже совсем не любит. И никого не любит. Всю любовь она отдала мужу и дочери. Капитану Гудбою ее жалко, а ей не жалко Капитана Гудбоя.
Его настырное, шепелявое бессмысленное бормотание сильно раздражало Твинса. Но кроме него, доктора, шерифа и Жени он никого в городе так и не успел узнать. Значит помощи нужно попросить именно у этого чокнутого старикашки.
- Капитан… Как чувствуешь себя?
- Спасибо, бандит, не жалуюсь. Если б не ты, был бы уже Капитан Гудбой разрезан как лягушка в морге этого русского. А потом в Озеро. А капитан Гудбой не хочет в Озеро. Капитан Гудбой не любит воду.
- Ты не знаешь как найти Шерифа?
Гудбой покачал головой.
- Я знаю, но тебе пока к нему идти и с ним общаться нет ни малейшей надобности. Ты Капитана Гудбоя слушай, он дело говорит Все равно не поймешь ты чего ждать, от этого Бандита со звездочкой. Тебе нужен совсем другой человек.
- Кто же?
- Винсент. Наш Бандит-библиотекарь. Он знает о Городе больше чем кто бы то ни было. Даже больше чем капитан Гудбой, хотя он сам их приезжих…
- Ну тогда веди меня к Винсенту, Капитан, - рот старика расплылся в беззубой туповатой улыбке. Отсалютовав и подняв ружье по всем правилам строевой подготовки, он двинулся куда-то в туман все тем же нелепом чеканным шагом. Билл был участником парада дураков. Псих с ружьем и его друг безоружный мститель – замечательная парочка.
Библиотека была старинным внушительным зданием в готическом стиле. Словно переброшенное через океан поместье английского лорда или пражского алхимика, оно смотрелось удивительно вызывающе среди приземистых хибарок. Количество грамотных жителей Тихого Холма превышало все разумные пределы. Бедно одетые люди: молчаливые мужчины и некрасивые женщины, старики и люди среднего возраста (совсем нет молодых) стояли в очереди перед дверью особняка. У всех в руках были какие-то свертки, люди несли в библиотеку не то еду, не то свои скромные пожитки.
- Неужели они все читающие? – недоуменно спросил Твинс.
- Они за Клаудией – прошептал Капитан Гудбой не прекращая громко шагать.
- А что такое Клаудия? И кстати кто такой Мафусаил?
- Придет время, все узнаешь. Лучше тебе обо всем этом расспросить Винсента. Он знает об этом все. А вот, кстати, и он!
Из дверей вышел молодой человек, чье появление привело всю очередь в движение. Одет он был также хорошо и необычно (по нездешнему) как доктор, также носил очки, но на этом пожалуй сходство и заканчивалось. Во-первых Винсент был значительно моложе, во-вторых выражение его глаз излучало вовсе не тепло, а какой-то язвительный огонек. Глаза светились хитростью и умом. Полосатые штаны из хорошей ткани, красивая жилетка с причудливым узором, белоснежная рубашка с накрахмаленным воротником, даже дико дорогие черные перчатки из тонкой кожи и ботинки из крокодила. Такой щеголь ни за что на свете не надел бы перепачканный чужими кишками потертый халат. Щуплое телосложение, прекрасная осанка и доносящийся даже с такого расстояния запах парфюма – ни дать ни взять аристократ! Люди тянулись к нему, как к спасителю, протягивая свои котомки с выражением полубезумного мучительного голода на лицах. Тот недовольно отмахивался от них, как от назойливых мух и заметив стоящих отдельно Твинса с Гудбоем улыбнулся и поманил их пальцем. Капитан остался стоять на месте как вкопанный, его глаза чуть не вылезли из орбит, а рука сжимающая ружье стала странно дергаться. Его пальцы побелели и Твинс всерьез решил, что старикашка сейчас выстрелит и готовился перехватить ствол ружья. Но капитан лишь шумно выдохнул и тихо произнес: «Этот чертов бандит, человек которого Капитан Гудбой больше всего ненавидит. Но сделать Капитан ничего не может… У очкарика есть огромная власть над капитаном Гудбоем… У бандита из библиотеки есть белая Клаудия. Я лучше пойду, а ты пораспрашивай его обо всем, что захочешь. Запомни – Винсент человек у которого больше всего власти в этом Городе». После этих слов Гудбой спешно удалился, позабыв даже про чеканный шаг.
Разогнав криками людей, втолковав наконец толпе, что «на сегодня это все» Винсент подошел поближе к Твинсу и протянул тому руку. Его глаза хитро бегали за стеклами очков. Он чем-то сильно напоминал Твинсу Братца Лиса, персонажа сказок негров с плантаций. «Хитрый, изворотливый, расчетливый, уверенный в себе настолько, что даже не хочет эту хитрость скрывать. Точно Братец Лис. Как он сумел подмять под себя весь Город? Или это было очередное помутнение рассудка Капитана?»
Билл пожал Винсенту руку и только открыл было рот, чтобы начать свой рассказ, как тот перебил его и сказал этим вечно насмешливым тоном.
- Здравствуй Уильям… Я ждал тебя….

Глава 6. Иерофант (King for a day. Jamiroquai)

- Вы должно быть обознались, мистер… - Билл не знал как обращаться к этому человеку, поскольку его фамилии Капитан Гудбой так и не удосужился ему назвать.
- Винсент! Просто Винсент! Оставим эти напыщенные обороты речи. Даже слуги в родном поместье обращались ко мне только по имени, а здесь же и вовсе Страна Свободных людей, - его рукопожатие было несильным, но уверенным. Таким же как не давящее, но постоянное легкое нахальство во взгляде. – Пройдемте в дом. Там вы получите ответы на все вопросы, вы ведь пришли за ними, не так ли?
- Да, - не стал переубеждать его Билл. – И вы знаете, вопросов у меня накопилось предостаточно!
- Хорошо, хорошо, хорошо, - Винсент легким движением оправил жилет и направился к зданию библиотеки. Билл пошел следом, в который раз жалея, что сейчас с ним нет его верного кольта. Тогда бы он получил ДЕЙСТВИТЕЛЬНО все ответы. Да опять этот неприятный холодок, пробежавший по спине. Хотя при желании он мог бы задушить хилого библиотекаря одной левой, но предчувствие человека прошедшего через войну, индейский плен и пару дюжин стычек с придорожными бандитами не обманешь. А оно подсказывало Твинсу, что Винсент еще сложнее, чем кажется.
Роскошное внутреннее убранство библиотеки затмило даже его внешнее великолепие. Такие интерьеры Биллу доводилось видеть только на картинках из книжек, описывающих жизнь богачей с Восточного Побережья. Очень странно было видеть дом с камином, атласными обоями, живыми растениями в фигурных вазах, лестницей из резного дуба, старинными напольными часами и еще тысячей дорогих мелочей в такой дали от Нью-Йорка. Просто страшно было подумать, какое состояние Винсент потратил, чтобы так уютно обустроить свое гнездышко. Пройдя через несколько залов (комнатами эти собрания музейных экспонатов Твинс не решился бы назвать даже мысленно), они расположились в одном из них, декорированном чучелами животных и полками заставленными непонятного назначения безделушками. На одном из обитых зеленой тканью кресел Билл заметил бархатный халат и женскую ночную рубашку. Видимо Винсент не пренебрегал услугами местных девиц легкого поведения, что при его капиталах было также естественно, как то, что на само книгохранилище в этой «библиотеке» приходились только две достаточно скромно оформленные комнаты. Самые маленькие и необжитые. Видимо в них не заходили уже лет пять. Книги же для себя Винсент хранил совсем в других шкафах, наверху. Проходя мимо этих собраний мудрости, Твинс не мало поразился огромного количеству языков, которые были известны библиотекарю. «Вот и еще одна черта объединяющая его с Николаем… Хотя этот дворец и никак нельзя сравнить с убогим пристанищем минималиста Морозова».
- Итак… Ответы! - Винеснт потер руки, будто готовясь к поединку или плотному обеду. – Что именно, Уильям, вы хотели бы узнать?
- Для начала я хотел бы, чтобы вы называли меня Билом и никак иначе. Можно Мистер Твинс, но раз вы не признаете фамилий… - Билл поймал себя на мысли, что в домике гробовщика, несмотря на жуткую вонь и грязь, он отчего-то чувствовал себя уютней, чем в этом складе произведений прикладного искусства, именуемых «библиотекой».
- А разве это не одно и то же? Мне казалось, что в прошлый раз вы представлялись именно так. Хм… Билл? Это как Билли Кид или там Билл – Бешеный Бык… Фу как пошло, я думал вы серьезный человек, - Винсент ненадолго брезгливо сморщил лицо, как девушка из гимназии увидевшая бродягу или дохлую кошку.
- Я прошу вас. Это… Это очень важно. Хотя постойте! Какой такой прошлый раз? Мы разве встречались раньше? Объясните, откуда вам известно мое имя!
Винсент вместо ответа отошел к полке заставленной причудливыми приборами. Только сейчас Твинс заметил, что все они находятся в постоянном движении. Шарики на нитях, разные маятники, магниты, круги со смещенным центром тяжести – все ни на секунду не останавливалось, и этот совершенный механический танец завораживал, как вид пламени или бегущей воды.
- Perpetum Mobile… Какая жалость, что он не возможен… Некоторые из них останавливаются к вечеру, другие только через месяц, некоторые продолжают двигаться годы… Но все рано или поздно умирают. Билл, вы не находите это несправедливым? Даже глупые машины из железа не могут обрести бессмертия, что уж говорить о людях.
- Откуда вы меня знаете? – настойчиво повторил свой вопрос Твинс. Он терпеть не мог, когда говорят загадками, а в этом Городе, кажется просто был невозможен другой способ общения. Винсент продолжал смотреть на механизмы, одной рукой потирая подбородок, а другой выщелкивая ритм в такт одной из машин. Помолчав достаточно по этикету Букингемского Дворца, но слишком уж долго по меркам грубых порядков Штатов он, наконец, удостоил Билла ответом, с неторопливой аристократичной ленцой растягивая слова.
- Должно быть вы правы и я обознался. Ничего, бывает на свете всякое. А почему вы не любите, когда вас называют Уильямом? – Винсент наконец обернулся, дав понять, что адресует этот вопрос собеседнику, а не своему внутреннему голосу.
- Так звали одного очень дорого мне человека. Сейчас его уже нет… Это был мой брат…
- Брат значит? – Винсент снова улыбнулся и Билл почувствовал себя на приеме у самого всезнающего Господа Бога. Так много недоговорок и плохо скрываемого чувства превосходства было в этой улыбке. – Очень интересно. У меня не было ни братьев ни сестер. И вряд ли уже будут… А вы с братом наверное близнецы.
- Откуда вы знаете? – теряя терпение повысил голос Билл. «Этот гнус расскажет мне все или я уйду отсюда к черту» - решил он в следующую секунду.
- Догадался, - улыбка сползла с губ местного Ротшильда. – Впрочем, мы отвлеклись. Вы хотели получить ПРАВИЛЬНЫЕ ответы. Что-то я пока не услышал ни одного ПРАВИЛЬНОГО вопроса. Пожалуй, мне придется вам помочь. Вы, вероятно, очень хотите узнать, что такое Белая Клаудия?
- Да, пожалуй, вы правы, - Билл наплевав на приличия плюхнулся в грязной одежде на кресло, которое могло стоить больше чем все лошади вместе взятые, на которых
Твинс ездил в жизни. С удовольствием отметив, как манерный Винсент дернулся и уставился на грязь, налипшую на ткань, Билл решил, что нашел способ, которым можно показать этому всезнающему господину, ошалевшему от своего величия, клыки.
- Белая Клаудия – это мой бизнес. – Винсент не слова не сказал о грязи, но его взгляд был красноречивей слов. – Это то, за что местные несчастные работяги готовы отдавать все до последнего цента и просить еще. Белая клаудия – эта та вещь, благодаря которой я могу позволить себе это все, - библиотекарь обвел руками зал.
- А поконкретней нельзя? - Билл смачно плюнул на персидский ковер, по всей видимости ручной работы. Винеснт дернулся куда сильнее чем в первый раз, затем снял очки, потер глаза и, взяв в себя руки, видимо решил более не обращать внимания на нечистоплотность своего гостя. «Жаль… Такой хороший элемент разговора, теперь будет бесполезен… Может быть перевернуть невзначай пару шкафов? Или разбить хрустальную вазу? Просто ради своего удовольствия… Нет, пожалуй после этого выгонит, а пока что нужно вытянуть из него как можно больше информации».
- Хорошо. Я буду с вами честен до конца, - Винсент больше не улыбался. Наблюдая за тем как он садится рядом и стягивает перчатки Билл решил, что «ни хрена не будешь, мистер Байрон, но теперь ты хотя бы будешь уважительней ко мне относиться».
- Итак Белая Клаудия это наркотическое вещество. Вам известно что это такое?
- Навроде морфия, что ли? – Билл только слышал краем уха о модном увлечении европейской золотой молодежи, да еще вспомнились опиумные курильни, которые он видел в каком-то крупном порту.
- Это КУДА серьезней морфия, Билл. Та дрянь дает лишь временное чувство расслабления, которое может дать и хороший сон, которое к тому же сменяется потом жуткими болями в голове и венах. Нет Белая Клаудия позволяет людям уходить в СВОЙ мир…Понимаете?
- Нет. Как-то не укладывается в голове.
- Хм… Представьте себе, что вам выкололи глаза, проткнули уши, залепили воском нос, отрезали язык и погрузили тело в таком состоянии в воду. Вы будете находиться в полной изоляции от внешнего мира, в абсолютном и безбрежном НЕБЫТИЕ. Но ваш разум будет неспособен выдерживать такое состояние долго и рано или поздно начнет заполнять пустоту, находящуюся на том месте, где должен быть Мир своими образами. Своими звуками, своими картинками и даже вкусами и запахами. Разум не может находиться в НЕБЫТИЕ, он стремиться к существованию в Мире, пусть даже иллюзорном, сотканном из своих воспоминаний. Так вот, Клаудия, позволяет на некоторое время достичь этого состояния Небытия, в котором каждый может создавать все, что душе угодно. В котором человек будет своим собственным божеством, - его глаза слегка поблескивали, может быть это были только отблески свечей в стеклах очков. И тут Билл понял причину того холода, который пробежал по его коже, прежде чем он зашел в библиотеку. Узнав… Прочувствовав ТАКОЕ нельзя было смотреть на вещи так, как раньше. Привычное видение мира где-то в своем фундаменте искривилось нелицеприятной трещиной.
- Вы дарите эти людям… Миры? – прошептал Твинс.
- Можно и так сказать. Я сам никогда не был в Небытие, поэтому не знаю, насколько личное внутренне пространство человека напоминает Мир. Но, судя по спросу на этот продукт, людям в своих собственных мирах очень нравиться.
- Из чего это Клаудия делается? Вы видимо единственный, кто знает рецепт, так?
- Нет. Я не имею ни малейшего понятия о том, как эта Амброзия приготавливается. Знаю только, что из местной болотной травки. Но у меня к сожалению так и не получилось синтезировать это вещество. Наверное, мои познания в химии слишком скромны, а проводить исследования с чьей-либо помощью я не мог, поскольку пришлось убить человека, который раскрыл бы секрет рецепта. Меня испугал не столько этот факт, сколько осознания того, что я не могу поручиться, что мой гипотетический компаньон не додумается до этого первым. Весь товар я закупаю у местных индейцев, которых долгое время считали уже чуть ли не вымершими. Тогда контакт с ними поддерживал только я. Они обменивали Клаудию на оружие…
- Вы продавали оружие этим макакам? – Билл не мог удержаться от гневного возгласа. Даже сделки с конфедератами считались в Штатах куда меньшим преступлением, ведь южане хотя бы были ЛЮДЬМИ.
- Не продавал, а обменивал. Я полагаю, вы не станете сейчас меня упрекать в нарушении законов человеческих и юридических, для этого найдется лучшее время и место. В общем обе стороны оставались довольными, но лишь до недавнего времени.
- Накопив побольше ружей и пистолетов, макаки стали выходить на тропу войны? – догадался Твинс.
- Да именно так. Но их вылазки все еще носят какой-то разведывательный характер. Не больше трех человек в отряде, хотя ружей хватило бы на куда большее количество людей. Они словно готовятся к чему-то… Хотя на самом деле это сейчас даже не самая страшная проблема, поскольку мой договор с ними все еще в силе, а за прошедшие с начала первой сделки времена кое-что изменилось и сила Национальной Гвардии выросла на несколько порядков. У меня давно лежит в столе письмо за подписями мэра и шерифа, о вызове подмоги, в критической ситуации агрессии со стороны индейцев. Когда будет нужно я пошлю это письмо с самым быстрым гонцом и помощь незамедлительно явиться, уж поверьте у меня есть связи в верхах Штата. Голубые мундиры устроят здесь такую резню, что Литл-Биг-Хорн покажется детским утренником. Индейцы об этом не знают, а потому уверенны в собственной неуязвимости.
- Тогда что же вас угнетает? Вы живете как султан, и видимо накопили уже столько денег, что вам хватит на три жизни вперед. И почему вы кстати не продаете эту дрянь в другие города?
- Очень хороший вопрос, Билли – Винсент приподнялся и стал расхаживать по комнате, заложив руки за спину. – Действительно, почему бы не «слить» макакам ружей на полгода вперед и поехать с гастролями по окрестным городам и весям? Мне приходила в голову эта мысль. Я пытался сделать все именно так, и что же? Этот чертов наркотик терял все свои свойства, если его увозили от Города. Причем чем дальше он находился от Тихого Холма, тем больше напоминал обычную муку или зубной порошок. Там где туманы местных болот рассевались толку от него было не больше, чем от придорожной пыли!
- Как это возможно?
- Может быть всему виной состав местного воздуха. Из-за накопившихся в тумане особых испарений безобидная смесь травы и болотной тины дает здесь такой необычный эффект на организм. А может быть… Билл, ты веришь в духов?
- Я верю в оружие и быструю руку, - Твинс был заворожен рассказами библиотекаря, но здравомыслия старался не терять.
- Ах… Оружие… - Винсент снял со стены саблю с красивым эфесом, усыпанном драгоценными камнями. Сделав несколько точных и красивых взмахов, он положил ее обратно в ножны. – Я был лучшим фехтовальщиком Кембриджа. Представляете? Это я то… Винсент – грустная, но самодовольная усмешка- … Винсент с врожденной гемофилией. Это такая болезнь, при которой человек может умереть от одной царапины, потому что его кровь лишена способности сворачиваться. Болезнь свойственная только людям голубых кровей, - добавил он. «Да понял я уже, понял, что у тебя знатное происхождение, мистер Байрон. Можешь не тыкать меня в него при каждом удобном и неудобном случае. Теперь понятно отчего в этом особняке совсем нет острых углов, а вся мебель такая мягкая и приятная на ощупь» - подумал Твинс, но не стал лишний раз портить щеголю настроение. А Винсент тем временем продолжал свое лирическое отступление. – Если я когда-нибудь умру… В чем я сильно сомневаюсь… То я буду истекать кровью. Еще мне иногда сниться, что меня убивает женщина… Подло и предательски. Некрасивая, немолодая женщина с огнем в глазах и в голосе. Я верю в сны. И в духов тоже. Я думаю, что за силу этого снадобья отвечают именно они. А их сила ослабевает по мере отделения от Города. Так-то, Билл.
- Вы говорили о проблемах, которые начались недавно. С чем это связано?
- Много с чем. Во-первых наш пастор, иерофант чертов, святоша, дьявол его раздери! Он едва ли не единственный житель Города, который не является моим клиентом. Ему, видите ли, не нравится, то что я делаю. Не нравится то, что живу в роскоши и порабощаю души других людей. Но я же не заставляю никого покупать и пробовать Клаудию силой? – с вызовом преподобному Бёрнсу закричал Винсент в окно. – Он который год грозит мне божьей карой, но в свете недавних событий видимо совсем поехал крышей и проповедует о грядущем страшном суде. По его словам все признаки налицо – тут тебе и охвативший наше поселение голод, Гражданская Война, набеги индейцев, которых он отчего то называет Гогой и Магогой – народами Дьявола. Не знаю как насчет второго пришествия, а вот самосуд этот решительный господин свершить сможет, он уже сжег один раз партию моего товара. Не знаю как он узнал о месте проведения сделки, но в тот раз меня спасло только чудо… Или заступничество тех же духов. Не знаю... Во-вторых конечно та самая чума, о которой старина Крл Бёрнс тоже кричит на каждом углу. Люди сходят с ума, их мучают кошмарные видения… Это явление даже вошло в местный жаргон. Все кому не лень поминают всуе всех этих «Берсерков», «Харонов», «Мафусаилов», «Левиафанов»
- Как вы сказали? «Мафусаилов»?
- Да… Это одна из форм местного безумия, при котором у жителя открывается какая-то память предков или что-то вроде того. В общем они помнят всю историю человечества, от начала времен. И никогда, слышите, никогда не ошибаются с датами. Такое помрачение рассудка охватывает очень одиноких людей. «Берсерками» тут называют тех, кто не с того ни с его кидаются на людей с ржавыми железными палками, даже если это их хорошие друзья и близкие. Это удел балагуров и болтунов. «Харон» - это галлюцинация связанная с видением собственной скорой гибели. Ей более всего подвержены старики и совсем еще молодые люди. И еще чертова куча всяких других видов сумасшествия, помноженная на массовые кошмары! Люди боятся спать и ходить поодиночке, хотя нас никто не режет и не убивает… Ну почти… Такого не было раньше! Клянусь, я продаю Клаудию не первый год, это не помрачение рассудка от ее употребления. Она тем всегда и славилась, что не давала никаких побочных эффектов. А теперь эти смерти и ужасы… Город спятил и все кому не лень винят в этом МЕНЯ. Тихо ненавидят и покупают белый порошок снова, потому что ВСЕ они у меня на крючке, кроме преподобного, который мечтает выпустить мне кишки или сжечь как чернокнижника.
- И доктор Николай… Тоже?
- Нет. Он один из немногих. Чего не скажешь о его сестре. Николай вообще довольно адекватный человек, с ним в принципе можно иметь дело, но уж слишком он повернут на своей идее следования Долгу.
- А шериф? А мэр? – вместо ответа на этот вопрос Винсент дважды кивнул, а затем еще и рассмеялся над словом «мэр». Видимо эта личность в Городе авторитетом не пользовалась. - И в чем же причина этой эпидемии безумия?
- Я не знаю точно. Могу только предполагать. Вероятно, какой-то дух посильней, вытесняет моих ручных зверьков. Засуньте свое скептическое хмыканье себе в задницу, Билл, я знаю о чем я говорю, - совсем уж неблагородно выругался Винсент. - Я знаю, черт подери, о чем говорю, иначе я бы не продержался со своим бизнесом так долго! Вы человек здесь новый. Чужой. Вы завязаны во всех наших темных делишках. Я предлагаю вам одну выгодную сделку.
- И что же интересно вы можете мне предложить, господин коммерсант? – Твинс не воспринимал всю эту чушь о духах всерьез и уж тем более не собирался заключать с Винсентом никаких сделок. Были у Билла в Городе дела поважней.
- Я выдаю вам месторасположение Бенджамина Ресуректера, также известного как Шатерхенд, а вы в ответ находите и устраняете того, кто решил побаловаться приручением неподвластных человеку сил. По-моему это честное предложение, - Винсент снова улыбнулся. Видимо его лицу было непривычно пребывать в ином виде. Сейчас эта была очень внимательная и сосредоточенная улыбка.
Твинса словно поразила молния. Помолчав некоторое время он наконец сумел выдавить из себя вопрос.
- Откуда вы знаете, кого я здесь ищу?
- Оттуда, что неделю назад вы сами заходили ко мне, Уильям и у нас состоялся точно такой же разговор. И вы обещали подумать и принять решение ровно через неделю. Я жду, - Винсент уже знал, какое решение примет Билл примет… какое он вынужден был принять. Оттого его улыбка стала еще шире.
Наступил момент истины. Момент Выбора. Выбора, которого у Билла Твинса не было. Он не верил в духов, не верил в то, что погибший пять лет назад братец сидел в этом самом кресле, он не верил в страшный суд и сновидения. Но он верил, что Висент знал, где находиться Шатерхенд.
Внезапно долгая пауза была прервана криками разъяренной толпы с улицы и мощный бас, перекрывший несколько возмущенных воплей, пророкотал вдалеке «Во славу Господа нашего Иисуса Христа, да будет предано огню эта нечестивая обитель Диавола!»
Выбив цветной витраж окна, в комнату полетели первые факелы брошенные снаружи.

Глава 7. Выбор (Feur Frei. Rammstein)

Винсент словно впал в оцепенение. Так и застыл в одной позе. Улыбка не сошла с его лица, но исказилась в какую-то жуткую гримасу. Правый уголок рта сполз вниз, а левый глаз стал нервно подергиваться. Так мог выглядеть истово верующий человек, который пришел к священнику на исповедь, а тот вместо того, чтоб отпустить грехи, плюнул ему в лицо. У Твинса же не было времени на подобную роскошь.
Языки пламени уже начинали переползать по паркету к дорогим коврам. Один из факелов попал в чучело кабана, и оно вспыхнуло как стог сухой травы. Твинс подскочил с кресла и в два прыжка перемахнул расстояние, отделявшее его от плотных синих штор закрывающих одно из окон. Несколько не заботясь об их цене, он сорвал их с резного карниза и нещадно комкая, стал выбирать лучшее положение, чтобы накрыть ими пламя. Гарь и копоть уже начинали резать глаза и нос. Запах какого-то масла наполнил комнату. В воздухе кружил пепел. Пламя продолжало разрастаться, а Винсент все стоял не в силах пошевелиться или хотя бы сбросить это безумное выражение лица. Он задыхался от того, что не мог восстановить нормальное дыхание. Только его глаза продолжали шевелиться. Они быстро-быстро бегали из стороны в сторону. В них застыл страх и непонимание происходящего. Крики с улицы становились громче, было слышно как бились оконные стекла в других комнатах. Все так же рокотал протяжный бас. Теперь этот голос кричал об «искуплении и исцелении святым огнем» и читал какие-то молитвы на латыни
Накрыв самый большой из очагов пожара, Билл сорвал следующую занавесь, на ходу сбив ногой на пол чучело кабана в сторону противоположную стене. Огонь – самое жадное из всех существ, которое породила Земля. Ему было все равно, чем питаться. Все вещи перед ним были одинаково бессильны, не зависимо от того, за какую цену они были куплены.
Твинс не помнил, когда в последний раз ему приходилось двигаться НАСТОЛЬКО быстро. Нейтрализовав еще несколько огненных пятен и изведя все занавеси в этой комнате, он тут же кинулся к Винсенту и сильно встряхнул его, взяв за плечи.
- Мы горим! Пожар, мать твою! Сделай хоть что-нибудь, хренов очкарик! Куда бежать? Я не ориентируюсь в лабиринте твоих хором! КУДА БЕЖАТЬ?
Никакой реакции. Винсент все также надсадно дышал, только теперь его паралич сменился на легкое дрожание рук и ног. Тело Винсента быстро становилось ватным, он был на грани обморока. Тогда Билл зарядил ему сильнейшую пощечину. Затем еще одну. Из лопнувшей как шарик с краской губы потекла тоненькая струйка крови. И видимо ощутив ее соленый вкус, в тот самый момент, когда Билл уже решил было взвалить библиотекаря на плечи и вынести из горящего здания, Винсент ожил. Он не закричал и не бросился в панике бежать. Он УЛЫБНУЛСЯ! Улыбнулся также спокойно, как и раньше, и степенно подошел к одному из шкафов.
Схватившись за голову Твинс, решив предпринять хоть какие-то действия. Сам бросился к ближайшей двери, но за ней его встретила полыхающая Преисподняя. Геена Огненная, в которой тонул этот нелепый остров роскоши посреди бедного шахтерского городка. «Мой кошмар проникает в реальность. Сейчас изо рта поползут черви» - Билл был бы совсем не удивился, если бы сейчас случилось, что-то подобное. Криков с улицы уже не было слышно, все поглотил звук трескающегося от жара дерева. Горели редкие сорта дуба и ясеня, лак плавился на мебели оставляя после себя нестерпимый дурманящий смрад, горели картины и стены. Огонь перекинулся во многих залах на потолок и со страшным грохотом в глубине особняка рухнула лестница, ведущая на второй этаж. Билл метался от двери к двери как загнанный зверь, уже позабыв про Винсента. Он смахнул капли пота со лба и запер двери, пытаясь хотя бы на несколько секунд сдержать эту сминающую все и вся огненную лавину. Дышать уже было совершенно невозможно, легкие сгорали изнутри, их будто кто-то наполнил расплавленным свинцом, и Твинс из последних сил пытался не потерять сознание от удушья. Но в глазах уже летали черные мухи, становясь с каждым мигом все крупней.
- У вас тут есть эта гребанная пожарная башня?! Долбанные придурки с топориками и в медных касках?! Рукава с водой, хоть что-нибудь?! – Билл перекрикивал рев пламени, пытаясь достучаться, до совсем ошалевшего Винсента, и одновременно с опасением поглядывал на потолок, балки которого могли рухнуть в любой момент.
- Нет, - голос Винсента был убийственно спокоен. Кровь стекавшая с губы залила весь его опрятный наряд. – Тихий Холм маленький город. Очень маленький и тихий, у нас никогда не случалось пожаров, - сквозь пелену едкого дыма Билл углядел, что погорелец достал из шкафа складную винтовку новейшего образца и все это время неторопливо прикручивал к ней оптическую линзу.
- Что нам делать?! Есть еще выходы из дома?! Мы же зажаримся, слышишь, Винсент, ЗАЖАРИМСЯ, как жирные индейки на День благодарения! Я не хочу, твою мать, чтобы с меня сдирали хрустящую коричневую корочку, забери тебя в Ад три тысячи чертей!!!
- Успокойся. Сегодня не день моей смерти. Я знаю… Мне просто очень жалко свой дом, - Винсент пересек комнату и стал возле узкого (слишком узкого, чтобы через него можно было пролезть наружу) окна и стал методично посылать пули на улицу. Слышались слабые вскрики и звон оконных стекол поутих. То ли у поджигателей кончились факелы, то ли они все в страхе разбежались, не ожидая от библиотекаря такого жестокого отпора. Твинс не сомневался, что Винсент укладывал людей наповал, он знал как звучит предсмертный крик человека, которому прострелили голову. Несмотря на точность выстрелов, при каждом новом попадании аристократ лишь досадливо морщился, словно главная цель все время уходила от него. Кровь из губы все не переставала течь. За дымом уже нельзя было разглядеть даже собственных ног, кислорода в воздухе осталось ровно на пару вздохов, но пламя, усмиренное Твинсом, все еще не могло пробиться в зал с чучелами. «Задохнуться или сгореть заживо? Задохнуться или сгореть заживо? Задохнуться или сгореть заживо?» - в удушливом полубреду бормотал Твинс, с каждым новым разом теряя ускользающий смысл повторяемой им фразы. Винсент продолжал стрелять. Когда в обойме кончились патроны, он также неспешно перезарядил ружье и выпустил новую порцию пуль в головы атакующих фанатиков.
Здание библиотеки зашаталось. Должно быть прогорела одна из несущих стен. Пол стал плыть куда то вниз, а потолок угрожающе просел. Билл поймал себя на мысли, что даже рад умереть от падения каменного свода, ведь такая перспектива смерти была куда лучше двух других. Стоило еще чуть подождать и его придавит тяжесть, в глазах на мгновение промелькнет красная пелена, а последним звуком в жизни станет хруст ломающихся костей. «Ты не имеешь права умереть сейчас. И не дашь умереть Винсенту,» - как всегда внезапно проснулся в голове голос Уильяма. «Ты не можешь так поступить, когда от главной Цели тебя отделяют всего несколько шагов. Спаси себя и его. Немедленно!» - приказ брата, как удар плети из пятилетнего прошлого. Уильям всегда был в их паре отдающим приказы. И Билл всегда подчинялся. Сейчас его прыти хватило ровно на то, чтобы подскочить с места и оттащить упирающегося Винсента от окна. Тот хрипел и брызгал кровавой слюной, как бесноватый. «Я почти достал его! Я почти достал этого святошу! » - визжал он, но Билл не слушал и не обращал внимание на то, как сильно побледнело лицо «мистера Байрона».
Потолок рухнул. Правильно рассчитав траекторию падения балок и перекрытий, Билл укрылся от них, встав в углу и прижав к себе бьющегося все слабей Винсента. Мужчин только чуть засыпало горячей каменной крошкой, и блаженный свежий воздух наполнил комнату, унося гарь и дым наверх. От свежего кислорода пламя налегающее на двери занялось с новой силой и теперь эта жалкая преграда уже не могла удержать огненный водоворот пожара. Двери буквально сорвало с петель и огонь ворвался внутрь. Пол под ногами продолжал проседать и уплывать куда-то влево. Твинс вцепился в щуплого очкарика изо всех сил и в следующий миг совершил один из самых безумных поступков в своей жизни. Он побежал по одной из раскаленных балок вверх, на крышу, таща наверх на себе в конец обессилившего от потери крови Винсента. «Твою мать! Ты не должен сдохнуть сукин сын! Ну только не сейчас. Мы почти выбрались. Раздери сатана в задницу твою гемофилию!» - орал на него Твинс, не давая терять сознание. Ступням и ладоням Билла было нестерпимо, до крика горячо. Лицо его раскраснелось, волосы слиплись от соленого пота, глаза почти ничего не видели.
Они прорвались на крышу здания. Полыхало все что только можно, огонь выбивался из всех щелей, все окна изрыгали бушующее пламя. Вечернему туману Города не было никакого дела до этой трагедии. Он также безразлично закрывал собою небо и землю, лишь самую малость расступаясь в стороны под напором пламени. «Он не сможет прыгнуть… Расшибется, ублюдок, как пить дать расшибется… Сдохнет от первого же ушиба, гребанный гемофилик. О срань Господня, что же делать?!».
Крыша здания шаталась еще больше чем пол на втором этаже. Шансов не было. Со всех сторон подступал огонь, а очкарик все-таки отключился, едва не захлебываясь в собственной крови. И тут произошло чудо. Потом вспоминая этот момент, Билл пришел к выводу, что тогда не обошлось без участия самого Господа, который не обиделся на упоминание о своих фекалиях, а с чего-то принял это ругательство за молитву. Крыша стала аккуратно и медленно крениться в сторону Собора, а не разваливаться окончательно на куски. Она опускала Твинса и Винсента все ближе и ближе к спасительной земле, словно лифтовая платформа. Когда до мостовой оставалось не более пяти футов, Билл взвалил на плечи уже разоренного миллионщика и вместе с ним без всякого риска для жизни прыгнул вниз и бросился бежать прочь от каменного особняка. Меньше всего в тот момент ему хотелось быть придавленным очередной рухнувшей стеной. Толпы поджигателей на улице уже не было, но перед одним из окон лежали семь трупов худых, изможденных голодом мужчин. У всех была прострелена голова, и их мозги растекались по камням тошнотворного вида лужами. На каждом из них висел скромненький крестик, что было довольно большой редкостью для Америки тех времен.
«Да уж… будет у доктора Ника сегодня ночью нехилое пополнение. А богатей то оказался не промах! Совсем не промах! Главное теперь, чтобы на встречу с доктором отправилось именно семь человек, а не восемь». Он опустил Винсента на землю и склонился над ним, осматривая его по-прежнему кровоточащую рану. Вся изысканная одежда была пропитана липкой красной жижей. От ожогов Винсент, в отличие от Билла, каким-то непостижимым образом уберегся, но синюшная бледность губ не оставляла ему никаких шансов. Тут Твинс услышал шаги. К нему приближалось несколько человек, которых он не мог толком рассмотреть из-за тумана и все еще слезившихся от копоти глаз. Наконец из серой мглы вперед вышел мощный, огромный человек в черной рясе. Его череп был гладко выбрит, а широченная окладистая борода придавала сходство скорее с русским православным священником, нежели со святым отцом протестантов. Его глаза были необычайно молоды, несмотря на то, что человеку явно было не меньше сорока с лишним. Ни факелов, ни иного оружия у него в руках не было, только раскрытая Библия и тяжелый стальной крест, которым при желании легко можно было проломить не только стену ереси и язычества, но и череп. Билл поведал на своем веку немало священников, но ни у кого из них не было в глазах и сотой доли той ВЕРЫ, которая светилась во взгляде этого любителя огня. Люди с такими глазами отправляли в шестнадцатом веке на костры шестилетних девочек, уличая тех в сговоре с дьяволом. Люди с такими глазами благословляли крестоносцев на убийства беременных женщин-мусульманок. Люди с такими глазами всегда знали что делать и кто виноват. Твинс не сомневался ни на секунду, что он видит перед собой преподобного Карла Бёрнса, главного стража церковной морали в этой позабытой и Богом и Дьяволом глуши Позади него боязливо толпилась кучка бедняков. Твинс насчитал человек шесть, не больше. По всей видимости, им совсем не нравилось все то, что они совершили, ведомые своим предводителем. В руках шахтеры и фермеры крепко сжимали свое нехитрое оружие, кирки да вилы.
- Богу угодно, чтобы слуга Сатаны покаялся перед смертью Иначе бы вы никогда не выбрались из дома, - глухо пробасил Бернс. Конечно именно его голос перекрывал вой пожара, в тот момент, когда Твинс как затравленный волк бегал по залу. – Если на то воля Господа нашего Иисуса и Пресвятой Девы Марии, то так тому и быть. Отойди чужак, это не твой бой и не твои заботы. Дай же мне завершить, то что мы начали.
- Не смейте подходить к нему! – крикнул Билл. – У меня есть оружие! Еще шаг и я буду стрелять! – конечно, вряд ли Карл купился бы на блеф, но Твинс не мог позволить этому фанатику Огня и Креста убить Винсента, пока еще оставалась хоть какая-то надежда.
- Если хочешь, стреляй. – Бёрнс купился, но угроза его совершенно не напугала. – Господь оградит своего верного агнца от пуль. Ты спас жизнь человека. И это хорошо, пускай он даже был самым ничтожным из всех людей, каких только носит земля. Но если ты дерзнешь нарушить заповедь «Не убий», то значит ты такой же слуга дьявола, как и этот малефик. Тогда ничто не спасет тебя от языков пламени, На Земле или чуть позже ПОД Землей. Отойди от него, сын мой! – священник приближался все ближе, и его массивное тело закрывало от Твинса небо, итак спрятанное в густых клубах горячего дыма и влажного тумана
- Никакой я тебе не сын, чертов псих! А твоя сраная Богоматерь сосет у собственного сына! – это произвело должный эффект на Бернса и тот сменив выражение лица на яростное ускорил шаг, недвусмысленно занося крест. Биллу ничего не оставалось как снова крикнуть - Отойди или я выстрелю! Убирайся, не видишь, он и так умирает! Я выстрелю, - в последний раз пригрозил Твинс и потянулся к поясу, за которым разумеется не было никакого оружия.
Раздался выстрел. Люди Бернса разом разбежались в разные стороны. Карл обернулся и увидел дымящийся ствол шерифа Редлоу направленный в его сторону. «Служители закона как всегда успевают прийти к самому финалу преступления… Боже, спасибо тебе за второе за сегодняшний вечер ЧУДО. И я вовсе не серьезно все это про твою мать.. Никогда бы не подумал, что буду так рад видеть рожу Стивена!» - Твинс чуть не плакал от счастья и облегчения.
- Преподобный Бернс, оставайтесь на месте. Еще шаг и я буду стрелять. Уж я не блефую и стреляю один раз, но точно, вы сами знаете – Стивен подошел ближе и Билл поразился тому, насколько же они были с Карлом похожи. Оба рослые, крепкие, мускулистые, как сельские кузнецы, оба с головы до пят завернутые в черное… И оба были искренне противны Твинсу с первой же минуты знакомства.
Вдруг вздрогнул Винсент и с огромным трудом разомкнув глаза сипло прошептал Биллу « пу..пус..пусть…ис..целит… бернс…», затем его веки снова сомкнулись. У Твинса не было времени на раздумья.
- Винсент просит, чтобы преподобный исцелил его, - быстро сказал он представителям власти мирской и духовной. – Пожалуйста! И он говорит, что отрекается от всего, что было сделал… -добавил уже от себя Билл.
Шериф Редлоу сосредоточенно жевал соломинку, а Бенрс недоверчиво покосился на Твинса.
- Чужак ты не врешь? Твои уста только что изрыгали богопротивные проклятия, в тебя верно вселился бес! Как я могу верить тебе? – бас звучал холодно, но все же с ноткой заинтересованности. – Хотя конечно и сказано, что один раскаявшийся грешник дороже ста праведников, но, как мне решится на явления чуда Христова, для спасения слуги Сатаны?
- Очень просто, - Стивен взвел курок. – Я сейчас сосчитаю до десяти и если через это время он останется без сознания, я прострелю тебе башку, за попытку сопротивления властям. Время пошло! Раз… Два… - очевидно аргументы шерифа подействовали на преподобного сильнее чем арифметические выкладки из Святого Писания и он подошел к Винсенту, отложив крест и книгу и возложив руки на его лицо.
«Даже к чудесам можно привыкнуть. Когда Господь являет свою милость в третий раз за час это уже не так удивительно» - отстранено рассуждал вымотавшийся Твинс, которого вдруг сильно стала донимать тупая боль обоженных ног, рук и лица. Не было вспышек яркого света. Не было вылетающих из тела злых демонов. Не было ангелов спустившихся с небес… Просто кровь внезапно перестала вытекать из маленькой, безобидной, но такой опасной для гемофилика ранки. На этом исцеление не закончилось. Лицо Винсента стало на глазах наполняться жизнью, розоветь и вот он уже открыл глаза, а на его губах вновь заиграла улыбка. Он без посторонней помощи поднялся, огляделся вокруг, размял затекшее тело и, весело подмигнув Биллу, рассмеялся:
- Я же говорил, что сегодня НЕ день моей смерти!
- Зато последний день в этом Городе, - прервал его смех шериф. – Мне надоело очень многое. Мне надоела эта чума. Мне надоел твой бизнес. Мне надоел этот балаган и я нашел верный способ его устранить, - он хрипло выплевывал слова, не собираясь опускать пистолета и держал под прицелом уже не только священника, но и Винсента. – Нужно устранить все СТРАННОЕ, а уж чего-чего, а этого в Тихом Холме накопилось предостаточно. Первым Город покинешь ты со своим гребанным товаром Винсент. Прямо сейчас. Катись к черту, я не желаю больше видеть твою вечно молодую и вечно ухмыляющуюся рожу. Когда ты только приехал в Город, я был младше тебя на несколько лет и не думай, что для всех незаметно твое ну слишком уж медленное старение. Такому МОЛОДОМУ и везучему тебе наверное не составит труда пересечь болота и покинуть эти края. Лошадь я не дам, у тебя еще своих с полдюжины в городских конюшнях. Денег, уж извини, тоже, только не начинай заливать, что ты теперь сиротинушка без крыши над головой, я не настолько глуп.
- Ха! Да ты никак спятил, друг мой Стивен. Я уйду, но что мне стоит поговорить кое-с-кеми и организовать в этом городке внеочередную ревизию, на предмет незаконного оборота кой-чего? – Винсент явно опешил от столь резкой смены настроений шерифа.
- Эта дрянь уйдет вместе с тобой и тебе это известно. Если ты не уйдешь я прошибу тебя насквозь прямо сейчас и никакое хваленое везение тебя не спасет. В конце концов имею право, передо мной стоит человек, только что застреливший семерых жителей города! Помни, ЮНОША, я дал тебе шанс, - Винсент молчал. Затем перевел взгляд на Билла.
- Что ж… Я так полагаю можно считать, что мы договорились? Иначе зачем бы ты меня вытаскивал из пожара рискуя собственной шкурой? – снова хитрая улыбка. Этого лиса нельзя было пронять ничем.
- Да, я принимаю все условия… - кивнул Твинс.
- Тогда вот тебе вся информация, - не стесняясь пистолета Стивена Винсент вытащил из внутреннего кармана жилетки перепачканный кровью запечатанный конверт и протянул его Биллу. Тот чуть не взвыл, когда понял, что все это безумство с беготней по крышам было проделано зря, и что можно было всего лишь обыскать в нужный момент одежду богача, да и бросить его в полыхающей библиотеке. Он уже хотел было взять конверт, но Винсент ловко отдернул руку.
- Не так быстро. У меня тоже должны быть некоторые гарантии. Поклянись, что не откроешь его до завтра и что исполнишь свою часть сделки. Не бойся, Шатерхенд никуда не денется, он не сможет убежать, - «Этот гнус еще смеет ставить свои условия! Это после того как я вытащил его задницу из самого Ада!» Билл нетерпеливо кинулся на Винсента, но его остановил резкий жест шерифа и направленный на его голову ствол.
- Клянись памятью брата и я буду в тебе уверен, - "Черт возьми этот лукавый хлюпик, знал чем меня можно пронять", - выругался мысленно Твинс. Не желая затягивать эту и без того нелегкую сцену, Билл тихо процедил сквозь зубы что "клянется памятью барата Уильяма" и наконец сжал в руках желанный бумажный квадратик, в котором сейчас сосредоточилась вся его никчемная жизнь.
- Отлично! Со сделками покончено. Теперь катись, на все четыре стороны, - Стивен не желал больше ждать. Винсент отвесил всем присутствующим шутовской поклон и скрылся в тумане.
- Теперь вы, преподобный… - ствол переместился в сторону Карла, и Твинс ужаснулся, когда перевел взгляд на священника и понял, что за все время теплого прощания с Винсентом тот тихо хлестал себя по спине непонятно откуда взявшийся плеткой-семихвосткой и сквозь зубы каялся в своих грехах и слабости. Бока его рясы были вся изорваны в клочья, и как это Билл раньше не заметил? - Священник лечащий прокаженных аки Иисус, вещь тоже довольно-таки… Да перестаньте же вы смотреть тошно!… странная. Но вас я прогнать не могу. Когда уйдет Винсент со своим маленьким делом, люди могут испугаться столь резкому изменению вещей и их НУЖНО будет успокаивать и смирять. Для этого вы мне и нужны. Хотя знайте, что я без труда мог бы отправить вас на виселицу на вполне законных основаниях, прямо сейчас, за совершение поджога. Только не надо мне говорить, что эта молния с небес ударила, символизируя кару Божью. Теперь уходите, мне нужно поговорить с бродягой, - Бернс кивнул и пошел в противоположную Винсенту сторону. Видимо его ждала месса в Соборе, где снявши с себя обязанности воина божьего, он будет мирно гладить детей по головке и утешать сирых и убогих. Билл долго провожал его взглядом, поражаясь как эти две крайности преспокойно уживались в одной душе.
- Ну и наконец, мистер Твинс. Вы тоже убирайтесь. Забирайте свой конверт, я даже знать не хочу, что в нем, хотя и догадываюсь, что вы такой же лопух как и все, собирающийся подсесть на зелье. Удачи вам в этом, но только не засоряйте больше своим присутствием Тихий Холм.
- А какая же странность во мне? Каково мое преступление? Я по-моему только и делаю, что вытаскиваю разных людей из всяких передряг. Вначале Гудбой, теперь вот Винсент… - Биллу нравилось желание шерифа навести в этом дурдоме порядок, но он, как ни старался, не находил за собой никакой вины.
- Заткнись, щенок! – рявкнул шериф даже слишком громко. – Не стоит умничать. Мне плевать, и будь ты хоть самим святым из ангелов, хотя по тебе и видно, что это совсем не так. Так вот, мне НЕ нравятся чужаки в этом Городе. Особенно в такое смутное время. Мне НЕ нравится, что ты как затычка под каждую бочку, встреваешь во всякие дурные дела пробыв тут меньше суток. И наконец мне НЕ нравится, что ты похоже уже слишком много знаешь. Я бы пристрелил тебя только за это, но сегодня я необычайно добр и позволю тебе утащить свою задницу отсюда в течении часа.
- Тогда верните мне хотя бы мое оружие и дайте лошадь! Как я пойду через топи? У вас ведь там индейцы, беглые каторжники и еще целая вооруженная банда, не говоря уже о просто болотных тварях.
- Размечтался, сынок! – смеяться шериф не умел, мог разве что гнусно скалиться, обнажая кривые желтые зубы. – Я разве не ясно объяснил, что мне на тебя плевать совершенно? Не уйдешь, я тебя пристрелю, когда досчитаю до десяти. Раз… Два… три…
- Тогда я просто не уйду, - сказал, Билл. Впервые в жизни СКАЗАЛ, а не подумал голосом Уильяма.
- Четыре…пять… шесть… - глаза Стивена словно говорили: «Парень не дури! Я правда выстрелю и рука моя не дрогнет. Уходи, пока цел...». Руки же его просто точнее наводили пистолет.
- Семь… восемь… Девять… - Билл собрал все оставшиеся за этот безумный день, самый долгий день в его жизни силы, чтобы отпрыгнуть в сторону и дать деру, но внутренне он был готов и к тому, что шериф не промажет…
- Ну и дурак же ты! Деся…
- Стой, Стивен! – спокойно произнесла Дженифер Керол, бесшумно выйдя из тумана и опустив ладонь, на пистолет.

Tweet