-Фауст, Вы настаиваете на том, чтобы Я вмешался в ход эволюции. Это слишком, слишком даже для меня, и одних моих усилий заведомо недостаточно.…  Хотя… - Мефистофель вздохнул, закинул ногу на ногу в своём роскошном кресле, и не торопясь, начал раскуривать сигару, - Хотя…

- Видите ли, господин Дьявол, мы оба прекрасно понимаем, что Вам чуждо человечество.  Проблема в том, что болезнь инволюции заразительна. Вы меня слушаете?

- Да, разумеется, продолжайте…

- Итак, начнём с первооснов. Как говорил известный русский антрополог Борис Поршнев о происхождении видов «Если хочешь понять суть явления, узнай, как и отчего оно возникло». Полагаю, относительно происхождения человека он где-то прав, по крайней мере – я полностью разделяю его мнение. Я хочу обсудить как бы внезапный взрыв, а учитывая, что 10 лет это для истории миг -  взрыв в увеличении количества праздных, неокрепших, примитивно мыслящих и не развитых существ, а именно – легиону интеллектуальных обезьян.

- Простите, Фауст, но ведь в правах они такие же люди. Вы ставите себя выше?

- Нет, и ещё раз нет. Проблема состоит как раз в том, что есть человек разумный. Мы оба посвящены в сокрытые тайны и не будем лукавить о столь часто пользуемом нами трюке, как матрицы подсознания, или программирование поведения и поступков людей. Любая социальная группа вписывается в чёткие, отведённые НАМИ рамки. Вот, взгляните сюда, и сообщите Ваше мнение - протянул Фауст лист своему собеседнику.

- Хм… - глянув на него, Дьявол широко улыбнулся – я не вижу для вас повода волноваться, мой уважаемый Фауст. Стандартный набор стимулов и приоритетов для людей, стремительно стирающих себя из этой жизни. Несколько десятков лет, и они уничтожат себя сами. Этот вид обречён. Мои люди много раз практиковали это прежде. Сбоев история не знает.

- Я не о том собирался просить Вас, господин Дьявол, тем паче, что история лжёт. Я  прекрасно вижу перечень геноцидных стремлений, нацеленный на истребление и деградацию славянского вида. Наш коллега Ален Даллес рассчитал всё правильно: легионы социальных отбросов, индустрия наркомании; семей, подорванных культурой нового времени и разрушенных впоследствии, миллиарды разбитых судеб по всему миру… Демиурги Вашей воли работают качественно, мой Друг.

- Люди сами делают свой выбор. Таков завет. Вам это известно - блеснул бриллиантами зубов Мефистофель – моя же воля состоит в том, чтобы жизнь была разнообразней в проявлении своём. В моём понимании.  

- Я знаю завет. Мне не жалко этих людей – они погрязли и утеряны. Да, они сами делают свой выбор. Но как? В неведении, ведомые чуждой волей и изощрённым разумом, зашедшие в тупик, опустившиеся нравственно, стареющие, дряхлеющие в 30 лет, многие физически слабее 60 летних стариков - они с радостным визгом подхватили гадкое зерно и насаждают всходы в сад культуры речи, и следовательно, мысли: то немногое, что пока ещё есть. Беда в том, что выбора как такового уже не остаётся. Всё сводится к тому, какой дорогой катиться в бездну, и тем самым, нарушается завет. Завет от Бога. Тем, кто имеет несчастье родиться в наши дни – им остались лишь развалины цивилизаций, убитая экология, переписанная история, опороченный мир классики и животный мир на картинках красных книг…

- Я понимаю и это, Фауст. Понимаю. Что вы хотите от меня?

- Я хочу сказать, что люди разные. На вашей стороне играют гоминиды. На нашей – неоантропы. Но мы все, так или иначе, используем Homo Sapience для жизнеобеспечения.

- И?  

- Я не хочу возрождения Древних Традиций. Наша сторона не приемлет поедание людей. Нам обоим известно, что гоминиды выращивали и жрали человека как капусту с грядки. Что «первые орудия труда» есть ни что иное, как орудия дробления костей. Ими пробивали череп и выедали мозг. Что люди переселялись не по своей воле, а разбегались, как прорвавшие ограду кролики. Извечный конфликт земледельцев и кочевников.      

- Это было более 20 тысяч лет назад, мой дорогой Фауст. Много воды с тех пор утекло.  Мои люди стали цивилизованней. Какое отношение имеет Ваш рассказ к нашим дням?  

- То, что сейчас они подобным образом пожирают души. Мир становится пошлым и по сути своей пустым. В переводе с латинского, откуда собственно и пошло слово «развращённость»,  что означает Ничто. Пустоту.  

- Неизбежность нельзя остановить. Слепого нельзя сделать зрячим. Свинья никогда не станет человеком. Её нельзя научить говорить устами человека. Смотреть Его глазами. У свиней есть только один плюс – ими можно питаться. Вы дали им много прав, и даже – право на свободу. Но что значит свобода для свиней, мой Фауст? Что? Только развращённость. Только. Если их мозги слабы – что есть в том, чтобы мои люди давали им свою точку зрения? Именно мои люди и пытались строить порядок: Вы же своим гуманизмом и возвышенными помыслами постоянно ослабляли наши вожжи. В наше время культура – это как цветок в говне (с), мой Фауст. Перестроить общество можно лишь радикальным уничтожением его самосознания и, по крупицам - отстроить заново. Именно эту цель и преследуют мои доминанты. Новый Мир. Новый Порядок. Новый Человек. Мы их переварим. Мы ускоряемся и много работаем: если раньше было 10 поколений на одно культурно-технологическое отклонение, то сейчас 10 отклонений на одно поколение. Чем плохо то, что гнилое догниет? И ещё раз, зачем вы завели этот разговор, мой Фауст?

- Я хочу сказать то, что не было сказано до МЕНЯ НИКОГДА. Мы прежде не объединяли усилий. Вы строите – мы ломаем. Вы ломаете – мы строим. Тем самым, рвём этот мир на куски. Чтобы построить Единое и Цельное, надо стать целым. Не может быть ни чистого Хаоса как такового, ни Порядка. Не может одно другое ни поглотить, ни исторгнуть. Но может быть гармония… Пусть и путём невиданных доселе жертв не людей, но обрекающих себя неведением слепцов. Именно к этому я неуклонно вёл данный разговор. Пора ставить точку. Наши жрецы сильны и паства послушна… - Фауст посмотрел в глаза Мефистофелю. Рафаэлю. Люциферу. Белиалу. Сатане. Чернобогу. Тьме. Древнему.  

ТОТ, прежде самый красивый, самый светлый и самый лучезарный и совершенный  молчал. ТОТ, низверженный, падший, и заключённый уродливое тело гермафродита с тысячами голов, такой совершенный прежде, лишь за то, что позволил себе сесть на трон Божий в Его отсутствие.  Кто проявил гордыню? Кто наказал так жестоко?

Но он жил. Он поселился в сердцах. Ему не требовались слова, чтобы понимать. Он и так всё видел и предвидел неустанным, висящим под куполом небосвода ярким оком утренней звезды. Он смотрел с денежных банкнот. Он смотрел с пирамид. Он смотрел со священных книг. Он смотрел с тайных символов. Он смотрел из лож тайных обществ. Смотрел и наблюдал и ждал. Ждал, как никто не ждёт. Он знал, что Всевышний простит его грех и даст своему любимому ангелу второй шанс. Ценой Великой Жертвы. И вот время пришло.  

Открыв ящик стола, Фауст достал чистую бумагу. Заскрипело перо: доктор что-то сосредоточенно писал. Тишину рассёк звук выскальзывающей из ножен стали. Немного примерившись, Фауст полоснул исписанным рунами ножом попрёк линии судьбы, на секунду сжав от боли губы. На бумагу быстро-быстро, как дождик, закапала красная кровь. Сжав разрезанную руку в кулак, другой он взял бумагу и сделал три шага к Мефистофелю.

Встав на левое колено и преклонив голову на грудь, он произнёс:  

-Тот самый договор, мой Господин. Нам нужно многое успеть. Поторопимся.    



PS: Где нет Бога, там есть Дьявол…

Tweet