- Сука, ты что делаешь?
- А что такого? – Зинаида вытерла рот рукавом старенького ситцевого платья в горошек.
- Ты, почему это выплевываешь, падла? – Степан грозно вращал пьяными глазами и пытался схватить женщину за грудки.
- Извини, но я не могу ЭТО глотать, меня тошнит! – она испуганно пятилась к выходу из подсобки.
- А ну-ка быстро глотай, убью сцука!
- Но здесь пол грязный, я не могу, есть ЭТО с пола, - женщина плакала.
- Я тебе покажу, не могу! – Степан рванулся, было к Зинаиде, но подскользнулся на сперме и упал, глухо ударившись головой об цементный пол. – А, сука! – взвыл пьяный коллега и затих. Зинаида быстро вышла из подсобки и потихоньку закрыла за собой тяжелую дверь.

Ей определенно не повезло в жизни. Да нет, квартира у нее была отдельная, двухкомнатная, не в центре конечно, но и не на окраине. Работа была, бесперспективная правда, хуле, какая перспектива у технички, зато денег платили больше чем ее подругам уборщицам и самое главное вовремя. Метро проходило прямо возле ее дома, потому на работу она всегда приходила по расписанию, да и с обязанностями своими справлялась хорошо, за что частенько получала от начальства премии, чем вызывала у пьющих коллег раздражение и злобу. И плевать бы ей на коллег алкашей, если не одно очень серьезное но. Зинаида была чертовски страшна собой. Маленькие дети во дворе уже к ней привыкли, но раньше, если они встречали ее вечером в подъезде, то постоянно писались от страха, чем вызывали недовольство остальных жильцов, а также их гостей и родственников. Участковый поначалу пытался на Зинаиду воздействовать, пока сам не обосрался встретив ее рано утром в темной подворотне.
Поебаться ей удавалось только на корпоративных пьянках с курьерами и грузчиками, да и то в основном  в рот и не каждую пьянку. Потому приходилось ей удовлетворять свои потребности самостоятельно, где придется. Проституты к ней не ездили даже за обещание подарить квартиру, ибо не у одного на нее не вставал, да что там, после того как очередная попытка вступить в половую связь с Жигало закончилась заблеванным подъездом, она свои потуги прекратила и почти свыклась с мыслью о жизни в одиночестве.
Поздними вечерами, когда все соседи спали, она потихоньку выходила из подъезда и шла гулять по ночному городу. Она всегда приходила к местной церкви и долго крестилась на купала, после чего клала монетку в шляпу слепому нищему и возвращалась домой. Зинаида просила у господа лишь об одном. Она очень хотела ебаться…

- Бляди, ебаные бляди! – Прохор, кряхтя, поднимался с земли, нюхая пальцы и морщась.
- Опять в шляпу насрали, сколько можно?! Подонки проклятые! – нищий вытряхнул из шляпы гавно и вытер руки о металлическую оградку.
-Тьфу, блядь, - он выковыривал из говна монетки и, вытирая об штаны, складывал в карман. Ему очень нужны были деньги. Он копил на операцию по восстановлению зрения. По его скромным подсчетам копить оставалось примерно лет сто двадцать-сто тридцать, но он не унывал и не переставал надеяться на чудо.
- Одна ты, отрада моя, - нищий улыбался щербатым ртом и, запустив руку в штаны, вспоминал Зинаиду. Он не знал, как ее зовут, но он помнил ее запах. Запах голодной женщины, он чувствовал его каждый вечер в одно и то же время на протяжении последних 8 лет. Ах, как он хотел ее, как он хотел прикоснуться к ней, сжать руками ее ягодицы и засаживать, засаживать, засаживать. Да, он очень этого хотел, почти так же как вернуть зрение. А вернуть он его желал лишь с одной целью, увидеть свою любовь. Да, он любил ее, беззаветно и преданно. По-собачьи, так же, как он собирался ее ебать.  
- Пийди ко мне, любовь моя! – он поднял голову вверх и перекрестился на чертово колесо, хуле, слепой.

На следующий день Зинаида вновь пришла к церкви. Она похотливо посмотрела на Прохора, потом подняла голову вверх и перекрестилась на купола.
- Господи, на тебя лишь уповаю, соедини меня с этим прекрасным человеком, верю, только он любить меня способен, ибо не видит и потому не убоится! – мысленно читала молитву женщина.
- Дай нам вместе быть, дай нам счастье господи! – она перекрестилась последний раз и, достав из кошелька десять рублей нагнулась и положила их в шляпу в свежую кучку говна.
Неожиданно, нищий схватил ее за руку и притянул к себе.
- Что вы дел… - Зинаида не успела закончить фразу, их уста слились в поцелуе, страстном и нежном.
- Ты меня любишь? – спрашивала она, лежа дома на своем диване, поглаживая мошонку Прохора.
- Конечно, последние пять лет, я люблю тебя и лишь о тебе все мои мысли. Плохо, конечно, что ты не глотаешь, но я думаю, ты исправишься? Ведь верно?! – Прохор сжал сосок женщины.
- Да, любимый, да, я буду глотать, я буду делать все, что ты скажешь, а хочешь, я съем гавно из твоей шляпы? – Зинаида попыталась встать.
- Потом, - нищий притянул женщину к себе и засунул палец ей в пизду.
- О-о-о, - похотливо застонала Зинаида, - как я тебя люблю. Я сделаю для тебя все что ты захочешь!
- Правда? - Прохор вытащил палец и почесал нос.
- Конечно, любимый, конечно! – она поцеловала его в щеку.
- Увидеть тебя хочу, - промолвил нищий.
- А ты не забоишься? – женщина явно кокетничала.
- Что ты, даже если ты выглядишь как Алла Борисовна, я всеравно буду тебя любить.
- Я обязательно что-нибудь придумаю! – Зинаида обняла колени Прохора и заглотила его член до яиц.

На следующий день они вместе пошли к церкви. На этот раз нищий повернулся к куполам, ведь при всех своих недостатках видела женщина отлично и потому повернула его в нужную сторону. Мысленно они вместе начали молиться.
- Господи, сделай так, чтоб любимый смог видеть меня, но сначала, сделай меня красивой! – думала, крестясь, женщина.
- Господи, дайка я ей прямо сейчас засажу, - думал Прохор, почесывая мошонку.
- Как вы меня заебали, - думал господь, - попрошайки злоебучие. – Могу исполнить только одно твое желание! – грозно сказал он женщине.
- Ты слышал?! Ты это слышал?! – она дернула Прохора за рукав.
Но он не прореагировал, он дрочил и уже почти кончил.
- Как одно, почему одно? Мне надо два! – торговалась Зинаида.
- Слушай, мозг мне не еби, а то сейчас как нашлю на тебя молнии небесные или грипп птичий, сука похотливая! – где-то невдалеке громыхнуло, рядом с женщиной на землю упал мертвый какаду.
- Ладно, ладно, сделай так, чтоб любимый мой прозрел!
- Да будет так! – сказал господь. – Радуйтесь, дети мои!
Неожиданно, Зинаида услышала дикий крик.
- А-А-А, - кричал Прохор, - уйдите демоны! – он выпучив глаза смотрел на Зинаиду и срал. Гавно выпадало на мостовую из его штанов и мерзко воняло.
- Упокойся, любимый, это же я, любовь твоя Зина! – женщина пыталась успокоить своего любовника.
- ЗИНА? И ты у меня сосала?!
- Да, любимый, да, конечно ведь я люблю тебя!
- Нет, только не это! Как я мог?! – с этими словами Прохор наступил себе на мошонку и вырвал себе хуй с корнем.
- Никогда, слышишь, никогда больше я не вступлю в половую связь не с одним живым существом! Изыйди, тварь!
С этими словами он, что есть силы, ударил женщину по голове вырванным хуем.
- Ой, - сказала Зинаида и, осев на мостовую, умерла.
- Вот тебе и ой, - сказал Прохор и тоже умер.
Их не стали хоронить на городском кладбище, а просто вместе с партией радиоактивных отходов отправили в дружественные африканские страны. Еще много лет после этого, старый шаман вызывал дожди, и насылала порчу на соседние племена с помощью чучела из русской технички Зинаиды. А Прохора почитали за бога и убивали жертвенных козлов только его членом.
© Хитрый Ден 2005 г.

Tweet