Утром меня разбудил знакомый. Сев рядом со мной на кровать и уставившись в стенку чуть повыше телевизора, он сказал следующее

-Сергей, на моей голове происходит что-то необычное, там выросла какая-то шишка, которая периодически издает скрипящие, будто железо трется об железо, звуки. Я не знаю, что мне делать. Ни родителям, ни своей девушке я об этом рассказать не могу, поскольку не уверен за свою адекватность. Не уверен, что это так и есть на самом деле, вполне вероятно, что это всего лишь глюк, как слуховой, так и органов осязания. Боюсь запалиться.… Понимаешь? Сергей, я пришел к тебе. Я прошу тебя, потрогай вот тут, - он наклонил голову и пальцем показал место. Я, раздирая после сна слипшиеся глаза, протянул руку и дотронулся до его головы. Немного по ней поводил и в правду на затылке заметил небольшое утолщение и вздутие. Но как мне сначала показалось, ничего особенного в этом не было. Обычный синяк или не выдавленный подкожный прыщ. – Или раковая опухоль, - мимолетно пробежала мысль в моем мозгу, но я ее сразу от себя отстранил, подсчитав полным бредом, поскольку знакомый был моложе меня на три года, и родители его были вполне порядочными людьми с хорошими генными наследственностями. Не могло у него быть раковой опухоли! Просто не могло!

-Болит? – чтобы произвести на него впечатление заинтересованности спросил я и надавил на бугорок пальцем.

-Болит, болит – спрыгивая с кровати на пол, закричал он. После чего встал и уставился на меня своими укуренными уже с утра глазами. Я посмотрел на него, почему-то его образ вызвал у меня усмешку, но смеяться я не стал, проглотив смех, боясь его обидеть. Мы смотрели друг на друга молча минут пять - я пытался справиться с собой и не засмеяться, он ждал от меня подведение итогов осмотра. Тишину разрезал звук, о котором он мне говорил. Что-то и в правду заскрежетало, но звук этот не был похож на звук металла о металл, он был похож…. Я стал вспоминать, напрягая еще толком не проснувшиеся свои мозги. И тут меня осенило. Я вспомнил. Звук был очень похож на звук передачи данных, если его попробовать воспроизвести через динамики.

-Это электрод, - вспрыгивая с постели, закричал я. Знакомый, услышав произнесенный мною диагноз, сначала уставился на меня абсолютно бессмысленным взглядом коровы, а потом по мере осознания его мозгом принятой информации (глаза его постепенно прояснялись – в них загорался огонек понимания) стал оседать на пол. Минуты через две он окончательно на него приземлился и зажал голову руками.

Мысль про этот самый электрод пришла ко мне не случайно. Примерно месяц тому назад я прочитал в какой-то желтой газете, что вступила в действие программа правительства РФ под кодовым названием   “Кристально Чистые Мозги”, направленная на лечение наркомании, посредством вживления в головной мозг миниатюрных электродов, в чьи функции входило прием импульсов из центра управления и передача их соответствующим нейроном. Т. е. проще говоря, правительство при помощи этих штук хотело поставить наркоманов на путь истинный и вернуть их в общество. В статье не говорилось о предотвращении ломок или же об исчезновении депрессий, нет, об этом не было ни слова и, скорее всего электроды не были на это рассчитаны. Они лишь, как я понял, должны были лишь только формировать в мозгу подопытного мышление на то, чтобы тот захотел вырваться из привычного ему наркоманского круга и стать членом настоящего общества, общества обычных людей, обычных семей и тому подобное. Фактически они кидали наркоманов на невыносимые муки. Они кидали наркоманов в сухие пасти отважных ломок. Я знал это, и это же знал и мой знакомый. Я посмотрел на него, он сидел по-прежнему на полу, зажав голову руками и тяжело дыша. Я дотронулся до его плеча, отчего он встрепенулся и посмотрел на меня мокрыми от слез глазами.

-Не хочу, - еле слышно промолвил он, - не хочу, - повторил он еще раз. Ты должен мне помочь его вынуть, - он схватил меня за руку и уставился на меня обезумевшими глазами.
-Его нельзя вынимать самостоятельно, - запротестовал я, - мы можем повредить твой мозг.… В конечном итоге электрод даже может взорваться. Кто знает, чего насовало туда правительство.

-Ну, ты же физик. Не ужели ты не знаешь, что тут можно предпринять. Пожалуйста. Ведь для меня это все равно, что лоботомия. Представь, каким я буду нормальным. Я никогда им не буду. Время потеряно, организм потерян. Я не хочу быть на задворках и работать неизвестно кем. Без образования, без опыта.

Мне его стало жалко. Я устыдил сам себя. Как легко я начал отговариваться! Но…. Тут дело даже не в нем. Этот самый электрод может оказаться в скорости и на моей голове и на голове моей подруги. С этим надо было бороться. Правительство объявило нам войну, и сдаваться еще пока было рано. Нужно было хотя бы попробовать. И если к тому же он сам об этом просил….  Почему бы ни попробовать вытащить, отключив, конечно же, сначала, испортив все его механизмы. И тут ко мне пришла мысль засунуть этот самый электрод в сильное магнитное поле. Ведь в нем наверняка много всякой электроники.… Это должно было помочь.

-Послушай, ты можешь серьезно пострадать, - сказал я своему знакомому, - есть только единственный способ – подействовать на твою голову сильным магнитным поем. Но я не знаю, что при этом произойдет с твоим мозгом. Есть вероятность, что он зашкалит, и ты просто-напросто сойдешь с ума.

Я, пристально изучая его мимику, посмотрел ему в лицо. Зрачки бегали из стороны в сторону. Он был похож на побитого пса, которому не хватает почему-то смелости смотреть прямо в глаза. Он молчал долго, взвешивая, наверное, все за и против, обдумывая разные ходы и их последствия. Тяжело ему было принимать решение, но все же после очень длинных раздумий он сказал, что согласен, скривив при этом лицо и произнеся тихо, почти шепотом “либо пан, либо пропал”.

***

Мы отправились к одному из сотрудников моей лаборатории. Был он спившийся человек, лет ему было около пятидесяти и за бутылку синьки (безразлично какой) мог даже жопу свою поставить, если, конечно же, она могла кому-то понадобиться. Алкоголь страшная вещь, намного страшнее наркотиков. Но, не смотря на его к нему любовь, он все же был хорошим специалистом и имел дома такое огромное количество приборов, что мог даже чуть ли не в домашних условиях собрать какой-нибудь прибор, при условии, конечно же, что комплектующие придут извне. Но не об этом сейчас. Главное что у него был это огромный магнит, при помощи которого он еще в годы своего юношеского максимализма хотел изобрести вечный двигатель, устроенный как он объяснял на разгоне каких-то частиц и всяческих превращениях энергии. Я его тогда не понял, не понимаю и до сих пор. Я даже не думаю об этом. Мы идем вытаскивать электрод.

Знакомый шел позади меня молча, опустив голову и вероятно размышляя об предстоящих ему испытаниях. А они были не из легких. Я мог себе в тот момент представить, насколько ужасные сигналы могут приходить в мозг, если как следует ускорить или же наоборот затормозить нейроны. Безусловно, произойдет искажение реальности и более того, безусловно, она будет страшной и пугающей, наверняка сполна наполненной болью и страданиями.

-Подожди меня здесь, - неожиданно громким, звонким голосом сказал знакомый. Я повернулся в его сторону и увидел перед собой улыбающееся лицо. Оно, что меня удивило, было на редкость розовым, словно у рисованных поросят и прямо-таки светилось каким-то мягким успокаивающим светом. Это было необычно. Я никогда прежде не видел у него такого лица.

-Я сейчас, только в магазин зайду, - сказал он и нырнул в открытые двери стеклянного здания, в чьих витринах презрительно поглядывали на меня дорогие костюмы. Я застыл на месте, не зная как отреагировать. Что ему понадобилось в этой утробе капиталистического неравенства?– спрашивал я себя и гадая не находил довольно-таки приличного ответа.

Ответ появился лишь полчаса спустя, когда я уже выкуривший полпачки сигарет решил зайти внутрь и вынуть, словно из пасти дикого хитрого зверя своего знакомого-бедолагу. Он встретился мне в дверях, одетый с иголочки с барсеткой в руках. Мне сначала даже показалось, что это вовсе не он, а просто очень похожий на него буржуй-коммерсант. Даже лицо было не его, от костюма, будто тот обладал чудесными свойствами, оно стало намного шире, и сквозь его поры даже вылезло блестевшее на солнце сало, характерный признак подобного типа людей. Он посмотрел на меня пренебрежительным взглядом, толкнул плечом и прошел мимо. Я стоял ошарашенный, это все походило на какой-то бред. Я видел перед собой обезображенную костюмом копию своего знакомого. Он подошел к дороге, посмотрел по сторонам, ища глазами, вероятнее всего, свой автомобиль, а потом, не найдя его, остановил проезжающее мимо такси.

-Электрод, - неожиданно пришло мне на ум, - во всем виноват электрод. Сразу же, как только это понял, я ринулся к остановившейся машине и войлоком вытащил его наружу. Он стал отбиваться руками, и мне пришлось, о чем я уже многократно сожалел после, ударить его кулаком в лицо. Тогда это нужно было сделать, на раздумья, на уговоры времени не было. Он упал на асфальт без сознания. Шофер, увидев происходящее, сразу же скрылся, настолько резко дав газу, что половина резины протектора осталась кривыми черными полосами на недавно отремонтированной дороге. Я посмотрел по сторонам, на нас косились люди, но вмешиваться никто не хотел. Они смотрели как кролики на своего хозяина, как забитые собаки на проспавшегося с похмелья дворника. Оторвав рукав рубашки, я вытер знакомому сочившуюся из носа кровь. К моему огромному счастью до дома сотрудника лаборатории оставалось два квартала. Но и за это расстояние, таща на себе невменяемого знакомого, я сильно вспотел, причем как телом, так и нервами. Я чувствовал, я впитывал на себя взгляды прохожих, и от них мне становилось плохо.

Но все же после некоторого времени я стоял у двери в квартиру сотрудника, нажав на кнопку звонка и ожидая когда тот, разглядев меня в глазок, откроет дверь. Сотрудник, которого звали Николай Митрофанович, был очень осторожен при открывании двери, поскольку, допившись до белой горячки, очень боялся скелетов, дьяволов и подобную нечисть. Однажды он рассказал мне, (это было года два назад до описываемых мной событий) что однажды ночью , когда он спал, через форточку к нему влетела ведьма и заставила его своими чарами переспать с ней, взять ее по-мужски, по-богатырски. После чего случилась неприятная история. На утро следующего дня в соседней квартире Николая Митрофановича была найдена мертвая, изнасилованная кем-то женщина. Николай Митрофанович Богом клялся, что это не он сделал, хотя по его тогдашним глазам я понял, что сам он вполне не уверен в правдивости своих слов. Но как бы то ни было убийца и насильник найден не был, а потому эта весьма неприятная история осталась лишь в памяти, да и то только некоторых человек. С тех пор Николая Митрофановича посещало еще множество всяческой нечисти, причем некоторые из ее представителей заходили через дверь, будто старые друзья и Николаю Митрофановичу приходилось приложить не мало усилий, чтобы эту самую нечисть из своей квартиры спровадить. Она довела его до того, что он выработал условный рефлекс на звонок, точно собака Павлова, но в отличие от последней, у него не слюна выделялась, а страх холодный и липкий, как застывший жир.

Вскоре все-таки раздался звук открываемого замка, и дверь распахнулась. Николай Митрофанович стоял в семейных трусах и в разных тапочках на босую ногу. Лицо его покрыла трехдневная щетина, а в глазах явственно проблескивало ужасное похмелье.

-Кто это? - спросил он, - указывая на моего знакомого, которого, кстати, я так за все время нашего путешествия и не вспомнил, как зовут.

-Знакомый, ему нужно помочь, - ответил я, показывая целлофановый пакет, в котором явственно выпячивала характерная форма пол-литровой бутылки. Помимо нее в пакете лежали еще бинты, упаковка новокаина, йод и несколько тампонов (все это мы купили по дороге еще до того, как знакомого переклинило).

-Проходите, - проглотив слюну, сказал Николай Митрофанович, и я затащил знакомого в квартиру.

Ту би…

2004г. Сергей Трехглазый.

Tweet