I
  Когда в губернском городе С. приезжие жаловались на скуку и однообразие жизни, то местные жители, как бы оправдываясь, трещали, что, напротив, в С. очень хорошо, чо в городе есть дискотека, публичный дом и прочие навороты. Есть, наконец умные и приятные семьи,с которыми можно потусоваться.И указывали пальцами на семью Туркиных,как на самую образованную и талантливую.
   Эта семья жила на главной улице,возле губернатора,в собственном коттедже.Сам Туркин,Иван Петрович,по кличке Самка, жирный, красивый брюнет с какими-то бакенами, имел темное прошлое и устраивал любительские спектакли о тюремной жизни. Сам играл гомиков и при этом кашлял очень смешно. Он знал много матерных слов, шарад, поговорок, любил острить и трахаться, и всегда у него было такое выражение лица, что нельзя было понять, шутит он или нет. Жена его, Вера Изяславна, худощавая, миловидная дама с прибором ночного видения на голове, писала
повести и романы похабного содержания и охотно читала их гостям. Дочь, Екатерина Ивановна, молодая девушка, играла на синтезаторе. Одним словом, у каждого члена семьи был какой-нибудь свой талант. Туркины принимали гостей радушно и показывали свои таланты весело, с сердечной простатой. В их большом каменном притоне было просторно и летом прохладно.
Половина амбразур выходило на старинное тенистое кладбище вампиров, где весной весело пели вороны; когда в доме сидели гости, то в кухне стучали ножами и слышались душераздирающие крики, во дворе пахло палёной шерстью -и это всякий раз предвещало обильный и вкусный ужин.
   И доктору Старцеву, Дмитрию Ионычу, когда он был только назначен земским врачем  и поселился в Дялеже, в девяти парсеках от С., тоже говорили, что ему как интеллигентному человеку, необходимо скарифанится с Туркиным. Как-то зимой на улице его представили Ив.Петровичу; поговорили о погоде, театре, женщинах, последовало приглашение. Весной, в праздник-это было день рождения А. Гитлера, -после приема больных, Старцев отправился в город, чтобы развлечься немножко и кстати купить себе кое - что. Он шел пешком, не спеша(своих лошадей у него еще не было),и все время напевал:
               А я люблю военных, больших и здоровенных!
   В  городе он похавал, потусовался в саду, потом как-то само собой пришло на память приглашение Ивана Петровича, и он решил сходить к Туркиным, посмотреть, что это за люди.
    -Ну, здрасте, пожалуйста! - заорал Иван Петрович, встречая его на крыльце. -Очень рад видеть такого приятного гостя. Пойдемте, я представлю вас своей тёлочке. Я говорю ему, Верочка, - продолжал он, представляя дока жене, он должен отдавать свой досуг обществу. Не правда ли, душенька?
      -Садитесь здесь, -интимно шептала Вера Изяславна, сажая гостя возле себя. -Вы можете ухаживать за мной. Мой муж ревнив, но он импотент, а мы постараемся вести себя так, чтобы он  ничего не заметил.
-Ах, ты, проститутка, сучара, потаскуха...-нежно пробормотал Самка и чмокнул ее в лоб. -Вы очень кстати пожаловали, обратился он к гостю, -моя благоверная написала роман и сегодня будет читать его в слух.
     -Самка, -сказала жена мужу. - Скажи чтоб дали рому!
  Старцеву представили Екатерину Ивановну,18-и летнюю девицу, очень похожую на мать,такую же худощавую и миловидную. Выражение у нее было детское, но сиськи и попку она отрастила басястую .Потом пили ром с чаем, с колбасой, с солеными огурчиками и с очень вкусным печеньем, которые таяли во рту. С наступлением вечера, гости мало помалу сходились, и каждого Иван Петрович встречал воплем:
   -Здрасте, пожалуйста! И от его крика гости вздрагивали...
   Потом все сидели в гостиной с очень серьезными лицами, и Вера Изяславна читала свою порнографическую комедию. Она
начала так: ”Мороз крепчал...” Амбразуры были отворены настеж, слышен был вой волков с кладбища и доносился запах
трупного разложения...В мягких, удобных креслах было покойно
огни  мигали так ласково в сумерках гостиной; и теперь в летний вечер, когда долетали с улицы крики пьяных бомжей и стоны проституток, трудно было понять, как крепчал мороз и как тем двоим было тяжело совершить акт.
   -Недурственно...-тихо проговорил Иван Петрович.
  А один из гостей, слушая и уносясь мыслями куда-то очень, очень далеко, вякнул едва слышно:
   -Да...действительно...
   Прошел час, другой.На городском кладбище по соседству играл
оркестр и пел хор песенников. Когда Вера Изяславна закрыла свою тетрадь, то минут пять все молчали и слушали “Дубинушку”, которую пел хор, и эта пестня передавала то, чего небыло в романе и бывает в жизни.
  -Вы печатаете свои романы в журналах? -не в тему спросил Старцев.
Негромко рыгнув, Вера Изяславна отвечала:
   -Нет. У нас есть “бабки”.
    И все почему-то вздохнули.        
-А теперь ты, Котик. сыграй нам что-нибудь, -сказал Иван Петрович дочери.
     Подняли крышку синтезатора, раскрыли ноты, лежащие уже на готове. Екатерина Ивановна села и обоими руками ударила по клавишам; и потом тотчас же опять ударила изо всей силы, и опять, и опять. Ее закаченные плечи и сиськи содрогались,но она, не обращая внимания на это лупила по одному и тому же месту, словно пытаясь загнать клавиши в микросхему синтезатора. Старцев, слушая, рисовал себе сцены из фильма “Эммануэль” такие же нудные, как и сама музыка. Катя, розовая от умственного напряжения, сильная, энергичная, с локоном, упавшем на лоб, нравилась ему. После зимы, проведенной в Деляже, среди больных сифилисом мужиков,сидеть в гостиной, смотреть на это молодое, изящной, и вероятно чистое существо, и слушать эти шумные и надоедливые, но все же культурные звуки, -было так приятно, так ново...
-Ну, Котик, сегодня ты играла, как никогда, -сказал Иван Петрович со слезами на глазах, когда его дочь кончила. -Умри, Дюсик, лучше не напишещь.
   Все окружили ее, поздравляли, изумлялись, уверяли, что давно не слышали такой музыки (хотя у всех были дома муз. центры),а она, молча, чуть ухмыляясь,слушала,и на всей ее фигуре было написано торжество.
   -Ништяк! Круто!
   -Ништяк!- сказал и Старцев, поддаваясь общему увлечению.-Вы где учились музыке? -спросил он у Екатерины Петровны.-В консерватории?
   -Noup ,в консерваторию я только собираюсь,а пока учусь здесь,у г-на Роберта Майлза.
   -Вы кончили курс в здешней гимназии?
   -О, нет! -ответила за нее Вера Изяславна(хотя ее никто не просил).-Мы приглашаем учителей на дом, т. к. в гимназии процветает свободный секс на переменах и табакокурение.    
-Мне насрать! В консерваторию я поеду,-пробасила Катя.                                                                   -Нет, Котик любит свою маму. Котик не станет ее огорчать.
-Нет, поеду, поеду! - завизжала как свинья Екатерина Петровна
и шутя топнула ножкой.
      А за ужином уже Иван Петрович показывал свои таланты.
Он, смеясь одними только глазами, рассказывал анекдоты, острил, ну, в общем, лепил горбатого.
      Но это было не все. Когда гости пьяные и довольные,толпились в передней, разбирая свои скафандры и бронежалеты, около них суетился мальчик, полностью лысый, пухлый, по имени Павлик Морозов.
      -А ну-ка, Пава, изобрази! -сказал ему Самка.
      Пава загнулся раком, поднял вверх руку и,обращаясь видимо к своему крапальному  пенису, произнес трагическим тоном:
      -Умри, несчастный!
     И все стали угарать.
     “Идиоты”,-подумал Старцев,выходя на улицу. Он зашел еще в ресторан и выпил пива, потом отправился пешком к себе в Дялиж. Шел он и всю дорогу напевал песню о военных(см.выше)
Пройдя девять парсеков и ложась спать он не чувствоал никакай усталости,а, напротив, ему казалось, что он с удовольствие прошел бы еще столько же.
       “Недурственно”-вспомнил он, засыпая и заржал.                                                  
                                                             II
   Cтарцев все собирался к Туркиным, но в больнице каждый час умирал какой-нибудь бедолага и он не мог выкроить свободного часа. Прошел год,потом ему принесли письмо в голубом конверте.
      Вера Изяславна давно страдала менструацией. но в последнее время Котик стращала,чё она уедет в консерватроию. Поэтому она менструировала почти каждую неделю.Тут Чехов плетет несуразную чушь, мы это пропускаем. Короче.док втюрился.
Праздничный вечер. Екатерина Ивановна кончила на синтезатор.
Потом долго сидели в столовой и пили растворитель,а Иван Петрович пиз...ел что-то,казавшееся ему смешным. А Старцев начал нашептывать в ухо   Котику.
-Не ломайся, пошли в сад.(или зад?)
Она согласилась, претворяясь, что не понимает похотливого желания Старцева поиметь ее.
-Я не  видел твою задницу целую неделю. Ты порешься с другими?
-Что Вам угодно?-претворилась дурой Катя.
“Хули она претворяется ебанутой б...ю?”-подумал док и вякнул:
-Еще раз повторяю для особо одаренных.Я не видел твою задницу целую неделю. Я хочу ее.
  Она восхищала его синими кругами под глазами и пластырем на левой щеке. Даже то,как на ней сидела телогрейка, он видел что-то милое. Она казалась очень старой не по годам. С ней он мог трещать о чем угодно.
-А что ты читала на прошлой недели?-зевнул Старцев.
-Спид-инфо.
-Куда это ты? -заорал док,когда она вдруг встала. Сядь на место,падаль.Она остановилась и швырнул ему в лицо сверток.(для справки в нем было: две банки пива,одна селедка,одна 16 пудовая гиря и записка(а причем здесь гиря?))
  Док,вспоминая буквы,разобрал:
“Сегодня в 11 на кладбище,у золотого памятника нищему.”
-Ну она и идотка. -подумал Старцев. Но решил пойти туда.
     Прошел  час. Естественно никто не пришел на кладбище в 11.”Ну и сучара.мать ее.Потаскуха!” -подумал док, садясь в карету.
                                                             III
  На следующей день, он, не бритый и немытый завалил к Катерине и хотел заорать на нее матом. Но открывшаяся дверь закрыла ему рот: зашла Она. Он был поражен ее красотой и не мог вымолвить ни слова, а только глупо хихикал.
    Вошел Самка и сказал :
-Отвези Котяру в публичный дом, но не думай насиловать ее по дороге. Ну, с  хреном!Поехали!
  В коляске Старцев замацал ее  и хотел отиметь. Но она не согласилась.Через мгновение ее не было в коляске,т.к.Старцев вышвырнул ее вон, как потаскуху.
     Все же но пришел к ней вечером и пробубнил себе под нос:
-Прошу,умоляю стань моей телкой.
На что Екатерина Ивановна брякнула с дуру:
-Да пошел ты на хрен. Я таких как ты не перевариваю,старый лох.Простите,но вашей личной п..дой я стать не могу. Хе-хе-хе.
И,чтобы снять напряжение, смачно и громко высморкалась в платок.  
      У Старцева упало сердце.Выйдя на улицу,он начал дышать,т.к.в доме Котика все пропахло говном (у них прорвало канализацию). Ему было жаль своего потерянного самолюбия. Вот так бы и навернул зонтиком по широкой заднице Пантелеймона, своего кучера.
     Три дня(3!) у него все валилось из рук,он не ел,не спал,не дрочил.Его вконец запарили запоры. Но когда до него дошел слух,что Катерина скипела на бок ,он успокоился и зажил по прежнему.
      Потом, он тусовался по барам, пубичным домам, туалетам для голубых и кладбищам и изредка вспоминал:
-Сколько хлопот однако!
(Для справки: в туалете он распивал спиртные напитки и занимался сексом).
  
                                                            IV
     Прошло 4 года, прикинь. В городе у Старцева была большая порно практика.Старцев бывал в разных домах, но бабье его бесило капитально. Он перешел на мальчиков и это ему понравилось.Опыт научил его что с мужиками лучше не связываться,т.к.они сами наровят влезть,а после акта они разводят такую демагогию, что остается только рукой махнуть и отойти. От таких развлечений, как секс по телефону и онанирование он уклонялся, зато любил подкидавать питарды в открытые окна. Так и пролетело эти 4 года.
    Но вот однажды к нему пренесли письмо. В нем говорилось, что Вера Изяславна запарилась менструировать и зовет его к себе. А внизу письма, крапальным шрифтом было накарябано:
-К просьбе мамы присоединилась и я.К.
   Старцев поскреб репу и наморщив мозг глубокомысленно изрек:
-Ну ладно, я к ним съезжу.
         Вечером  он был там.
-АААААААА! Здрасте пожалуйста!Опять вы!-заорал с порога Самка.-Бонжурте!
Вера Изяславовна,уже сильно постаревшая,с лысым черепом(фуууу),пожала Старцеву руку и рыгнув, сказала:
(Ой, чувствую, что не смешно)
-У меня есть дочка, можешь иметь ее.
А что же Котик?Она похудела, побледнела. Она стала женщиной.С места она завопла,скаля желтые клыки:
-А,б..дь! Сколько лет, сколько зим! Ни хера ты потолстел!Во,ну и урод!
Старцев вспомнил о своей любви 4 года назад и ему стало не ловко.Потом пили кофе и ели лапшу из шнурков. После этого все занялись групповухой,а Вера Изяславна читала им какую-то книгу, видимо пытаясь возбудиться. Старцев, насилуя кого-то в попу, думал:
-Бездарен не тот,кто не умеет писать повестей, а тот, который не умеет скрывать этого.(О чем он думает в такой момент?)
После всего этого Катерина Ивановна подошла к нему сзади и заорала прямо в ухо, от чего док вздрогнул:
-Давай те же поговорим. Как дела, как дыра?
Они вышли в сад и Старцев, оправившись от испуга, сказал:
-Ничо, живем помаленьку.
-Я волнуюсь. Мне очень приятно видеть тебя.
-А мне неприятно преносить фан из твоего рта.
Услышав это, она зажевала Dirol с ксилитом и карбамидом.
-А помнишь тот случай в карете? -спросил он.
-Да! -с вожделением ответила она.
-А я нет, -Старцев заржал как первый пилот из программы “Каламбур”-Эх,ну и работенка у меня, офигеешь с натуры... Проститутки, гомики, наркоманы-будто не больница, а притон.
-Но это благородная работа. Но это не важно, ведь я думала только о тебе...я хочу тебя. Мы будем видется?
-Посмотрим, -солгал док.
Они вошли в дом, он подумал” А забацано, что я на ней не женился.”
Он стал прощаться. На что Самка заорал,как будто его насиловали:
-Не имеешь никакого права! Надо еще похавать и выпить.А ну-ка изобрази,-обратился он к Паве. Пава, уже не мальчик, а молодой человек с усами, стал раком, поднял вверх руку и сказал:
-Умри, несчастный!(Пенис-то у него так и остался крапальком.)
Все это бесило Старцева. Он выругался матом и вышел. ”Бляяяяя.Какие они идиоты”
     Больше он никогда не бывал у Туркиных.
                                                  V
  Прошло еще несколько лет. Старцева развезло от пива, он начал вонюче пердеть и не снимать носки месяцами. У него в городе огромная практика,ему даже некогда перезарядиться.У него вошло в привычку тяжело дышать и обильно потеть.
     А Туркины? Самка не постарел и по прежнему рассказывает похотливые анекдоты. Каждую осень он отправляет дам  на Северный Полюс и кричит им вслед:
-Прощайте, пожалуйста!
И машет трусиками.
                                                     END.