Вот два цвета в моей голове. Этот-красный. Телефон. Я люблю природу. Больше любить нечего. Жёлтый-за шторами. Это солнце. Я жду, когда красное начнёт метаться. Красное затаилось. А я жду. Жёлтое усиливается. Осень-это великолепно. Ещё я могу приподняться и увидеть будильник у изголовья. Так трогательно. Если я посмотрю на его стрелки, то мне будет тяжелее ждать. В телефоне есть ещё один цвет. Он-если поднять трубку. Густой, бесконечный, синий. Гудит. Не стоит его видеть, он вытеснит все остальные очень надолго. Вот бы закрыть глаза. Вот бы закрыть. Тогда я усну, а всё вокруг станет ослепительно белым. Белое и перезвон. Где-то очень далеко. Высокий. Братцы, лечу! Лечу!
- Да?
- Привет! Тебе меня слышно?
- Нет,- трубка с коротким хрустом размозжила череп красному.
Голова тяжело откинулась на подушку. Сегодня на завтрак сырое яйцо. Если полезу в душ, то увижу будущее-лифт, автобус, метро. Каждое утро каждый знает своё будущее. Эти с напряжённо-удивлёнными плоскими лицами в вашем телевизоре постоянно изо дня в день клепают сценарии будущего. Уступи дорогу.
Уступи место инвалиду, пенсионеру, пассажиру с детьми…
- Пропустите.
- А Вы торопитесь?
- Вы выходите?!
- Но я вышел две остановки назад. Неужели вы не видите?
- Идиот!
- Достоевский.
Осенью размеры женских бюстов уменьшаются обратно пропорционально температуре воздуха. В метро становится скучно. Кроме того, я могу думать только о себе. Раньше-и о тебе. Но это ложь! Я и тогда знал, что ложь. Любой сморщенный листик берёзы, барахтающийся в московской луже, знает об Эвересте больше, чем я о любом из вас. Он ему верит. В одном из них-ровно столько же, сколько и в другом. Люди, вы наполнены думающим дерьмом. Я сделал такой вывод, наблюдая за вашими походами в сортир. Газеты. Журналы. Это очаровательно.
Ну послушайте! Я ещё ребёнок, мне же позволено писать всякие глупости. Взрослым дядям- над ними смеяться и качать головами. Так заведено.
Когда ваш трёхлетний сын спросит в зоопарке:
- Папа! Почему белый мишка мотает головой всё время?
Вы ответите:
- Он просто очень устал здесь. И уже целых два года он каждый день так мотает головой. Он очень-очень хочет умереть. Когда-нибудь он додумается подойти поближе к углу своей клетки и размахнуться посильнее и…
- Пап, а можно я его покормлю?
- Можно.
Я точно знаю, когда мне придёт пора сдохнуть. Волосы стоят дыбом. Квартира. Панельный дом. Соседи. Металлическая дверь. Мелодичный звонок. Жена. Навстречу выбегает мой ребёнок с хрупким листом старой бумаги:
- Что это?
- Письмо. Письмо от дяди Тома по фамилии Йорк.
- Фёрк! Орк!
Я подниму заливистый детский смех над головой, посажу на шею, принесу на кухню и отдам в руки матери. Сяду за стол у холодильника, пережёвывая горячую картошку, буду смотреть футбол. Потом оденусь и выйду на ночную улицу, поздороваюсь с неизвестным мне соседом. Он будет спешить ко второму тайму. Поймаю машину.
- До "Проспекта Вернадского".
- Садись.
Впереди будет ночь у грязной речушки. Утром я застрелюсь. Будет два цвета в моей голове.