Был тихий июльский вечер, а точнее ночь. Он с трудом шел, странно, но он был трезв, настроение к хуям собачим. Терзало желание выпить, вернее, нажраться, как свинья - до беспамятства, забыть это все на хуй, хотя бы ненадолго, на час на два провалиться в бездну алкогольной тоски. Но он знал в кармане голяк, а дома лишь упаковка дешевого чая, и второсортный сахар, дерьмового коричного цвета. Ни пить, ни есть, не было ничего, а до зарплаты две недели жить, "хуйня, не привыкать" - подумал он. Единственное к чему привыкнуть упорно отказывался его мозг - отсутствие ее, последние слова, по сей миг, звучащие эхом в его ушах, безразличный взгляд, немного с издевкой, немного с отвращением, все это читалось на ее лице в тот момент. В голове, как реверсом крутились ее слова: "Я забуду эти пять месяцев, как кошмарный сон, тебя и то, чем ты меня наградил..." - хлопок дверью, словно нож в спину.
Тот зимний вечер не забыть никогда, возвращаясь с гостей, немного пьян, он увидел ее, словно магнитом притягивал вдали силуэт незнакомки. Много женщин прибывали с ним в каждом из отрезков его жизни, большинство из них он почти любил, но ни одной не удавалось запасть ему в душу, они приходили и уходили, как корабли в гавань.
Невинный взгляд, не тот до боли знакомый, плохо скрываемый под ним блядский прищур, чарующая улыбка, нежный, ласковый голосок, только ее особый запах, дурманящий, словно хмель. Все это он уловил почти сразу, все это он так и не может забыть, свыкнуться с неизбежным, принять как факт. Снесло башню, как младенцу, первый раз увидевшему женскую грудь, и припавшему к ней, сработал какой-то из ебучих законов Ньютона - каждое действие имеет противодействие, ведь раньше он сносил бабам крышу, словно ураган хилые постройки. Непривычное ощущение непритворной радости и возвышенности царило в нем все те месяцы, казалось вот оно - прошел через туман, дурак не понимал, что не пройти ему этот путь через туман - это все обман.
Странная любовь, настоящие чувства, доверие, которого раньше ни к одной бабе не было, вера в светлое будущее, как сказал бы дядюшка Ленин, пиздец одним словом подкрался незаметно. Пришла в действие поговорка всей сути бытия: Бывает так хорошо, что уже плохо, а бывает так плохо, что слово пиздец кажется просто смешным. Эта череда белое - черное, остопиздевшая закономерность свода блядских правил.
Панорама собственной кухни в купе с остывшим чаем и полной бычками пепельницей в четыре утра заметно выбешивала его. Воспоминания на трезвую голову - хреновая штука, особенно если причина того, что все осталось в прошлом банальна - деньги, деньги, которые он не смог полностью собрать на аборт в мега клинике, всего 400 буказойдов, принес 300, чуть ли не порвав себе жопу за них, оказалось мало, подождать еще немного выше достоинства, а оно вообще есть у баб?
Сказал, не сделал, пошел на хуй. Итог красноречив и ясен.
Странная любовь это была, без начала и конца, дивный сон, который он не скоро забудет, кошмар в пять месяцев для нее - метаморфоза епт.
Впрочем, уже светало, последняя сигарета в его руке поблескивала затухающими огоньками, сон навалился всей своей тяжестью на морщинистые веки, пальцы разжались, сигарета упала, на подаренный ею бархатный ковер.

На этом пока все,
Чаще Ебитесь,
Слон.