У Петра Иваныча день не заладился: он умер после обеда. Обед был в 12 дня. В это время в Москве (а больше он нигде никогда не был) облака затягивают Солнце и постоянно становится то темнее, то светлее.
В смерти не было, как оказалось, ничего страшного: при переломе шеи даже не было больно. Только запах сахара. Вы нюхали мешок с сахаром? Запах почти неощутим, но он есть и он неприятен. А боли не было вообще. Только ощущение неудачи. Но не обидное, а вроде: "Ну и ладно! Ещё сейчас попробую!". Даже за беременную свою дочку порадовался - квартира ей пойдёт. Он её любил, и поэтому дал ей себя убить, хоть умирать и не хотел.
Вопреки всяким "докторам загробных наук" не было никаких тёмных туннелей с дыркой света в конце. И тела своего он со стороны Пётр Иваныч не видел. А ощущения были странные: он был как бы в киселе - вроде тонешь, но очень и очень медленно. И дышать было тяжело, однако выяснилось, что теперь, вроде бы, можно и не дышать совсем.
Вокруг было темно, но эта тьма была не абсолютной - Пётр Иваныч чувствовал, что у него просто закрыты глаза. Открыть их не получалось.
Вдруг кисель кончился и Пётр Иваныч полетел вниз. Он знал, что может разбиться, но не боялся этого. Он НЕ МОГ боятся.
Падение головой вниз и… боль! Адская боль… Он весь сжался и заорал, а когда боль немного отступила, он открыл глаза и увидел женскую грудь. Пётр Иваныч поднял глаза - с улыбкой на устах его дочь кормила грудью младенца. Его, Петра Иваныча. Он был младенцем!
Был шок. От шока все мысли улетучились и он заснул. Говорят что шок вызывает амнезию. Так или иначе, но когда Пётр Иваныч проснулся, то он не помнил ничего. Только ощущал, что та женщина неподалёку - ему родня. Самая близкая.

Tweet