- Ну чего, брателла, подумал?
Вот они, явь яви и явь сна. Сцена повторялась с точностью до мельчайших подробностей, но этим меня уже было не испугать. Сегодня я насмотрелся такого, что вам за все ваши бабки не покажут. Передо мной сидел обыкновенная шестерка. Все в нем было типично, вплоть до кончиков сапог, которые в данном случае представляли ботинки "Инспектор" за девяносто пять долларов.
Он не знал, чем занять свои толстые пальцы, и время от времени клал руку на мой стул и отбивал примитивную дробь. Он пытался развалиться на стуле и смотреть на меня свысока, но барских кровей в нем было маловато, и выглядел он жалко. Второй сразу по приходе занял наблюдательную позицию. Он поставил стул в середине нашего единственного коридора и следил за каждым движением. Выглядел он напряженно и совсем непрофессионально. Вот такая парочка пришла напомнить мне о долгах.
Собственно, это было и не долги, а внеплановые поборы. Случилось что-то вроде передела сфер влияния, новые хозяева решили изменить кредитную политику. Наверняка можно было разобраться и все уладить, но с данным конкретным представителем организованной преступности разговаривать было трудно.
- Брателла, три дня тебе дали. Ты че, не понял?
- Ну, положим, третий день еще только начинается, - ответил я.
Он посмотрел на часы.
- Не, ну ты платить будешь?
- Ну что, я от тебя прячу деньги что ли? Сказал ведь, ищу.
- Мне не надо говорить. Ты понял?
Разговор зашел в тупик. Да тут и не могло состояться никакого разговора. У человека своя работа, у меня своя. Посидели, посмотрели друг на друга. Без денег бандит уходить не собирался. Но я не собирался больше сидеть в конторе - в моей голове зашевелились некоторые интересные мысли.
- Так. До двенадцати моё время. Куда мне подъехать?
- Не, ну я не знаю…
С каждой секундой я наполнялся решимостью. Не дослушав бандита, я написал на стикере номер своего мобильника и подвинул к нему.
- Позвонишь.
- Не, но…
Я схватил портфель и кинулся на улицу. То, что придумал, было чистым безумием. Такое могло сработать разве что в кино, но события утра сегодня серьёзно сдвинули мою точку с горки, и я не мог адекватно оценивать свои поступки и их последствия. Я поймал машину и поехал домой.
Я считал, что мне необходимо найти того капитана, что приходил ко мне утром. Моя ни на чем не основанная вера в этого удивительного оперативника была просто смешной. Тем не менее, настроение улучшилось многократно.
Только на ступеньках отделения я вспомнил, что не знаю фамилии капитана. Смутные воспоминания о том, как он представился у входа в подъезд, блуждали где-то на краю сознания, но мало чем могли мне помочь. "В конце концов, - решил я. - не так много капитанов числится в одном отделении". Я готов был свернуть горы, и, как минимум, разыскать каждого.
В закуточке за помутневшим оргстеклом сидел совсем мелкий милицейский чин, и ни за что не хотел выдать мне всех капитанов пофамильно. Я объяснял ему, что сегодня утром у меня на глазах произошел несчастный случай, и теперь я припомнил новые подробности.
Он поковырялся в амбарных книгах и спросил:
- Слипченко? - Если не учитывать, что перед этим я неоднократно называл сворю фамилию, можно сказать: дело сдвинулось с мертвой точки. Я радостно закивал головой, - Пройдите в 21-й кабинет.
- А кто там, - спросил я с надеждой.
- Там все расскажете. Проходите, гражданин, - ответил дежурный и протянул мне огрызок бланка с печатью и пометкой о времени выдачи.
Я побрел по коридору в поисках 21-й комнаты. По стенам стояли слепленные друг с другом как кинотеатрах кресла, но на этом сходство с индустрией развлечения заканчивалось. Я старался не читать заголовки стенгазет и плакатов, чтобы сохранить свой боевой дух до разговора с капитаном.
Наконец, я нашел нужный кабинет. Сунулся, и получил предложение подождать снаружи. Я покорно сел и принялся соображать, что же я буду рассказывать, потому что моего капитана в кабинете не было. Я так глубоко задумался, что абсурдность моих размышлений дошла до меня лишь когда, меня пригласили войти. Я ведь начал искать капитана и только его по совершенно другому делу, а вместо этого тратил время на неудобном сидении из кинотеатра и готовился к совершенно лишнем для меня разговору.
Тем не менее, я вошел и представился. В комнате сидели два человека. Как водится, молодой и старый. Оба глянули на меня строго и недоверчиво. Я вкратце рассказал об утреннем происшествии, и на ходу сообразил поинтересоваться экспертизой Людкиных останков на предмет алкоголя в крови.
Пока я рассказывал, они копались в бумажках, ящиках, и не один не дал себе труда хотя бы поддакнуть. Я замолчал. Речь свою я нашел складной. О капитане я тоже спросил как бы между прочим.
Старый повременил еще с полминуты, высморкался и заговорил.
- Вот материалы вашего дела. Веду его я, капитан Овсянников. Результаты экспертизы к нам пока не поступили, но если вы так уж интересуетесь, вот вам адресочек морга.
Он нацарапал адрес на листочке, словно оторванном от того же бланка, как и тот, что я получил при входе, и отдал мне. Я сунул листок в карман.
- Еще вопросы имеются, гражданин Слипченко?
Я предпринял последнюю слабую попытку вернуть разговор в нужное русло.
- Вы знаете, - сочинял я. - Капитан, который сегодня утром осматривал мою квартиру… Он мне очень понравился… Я хотел бы написать ему благодарность, что…
- Я ему передам, - отрезал старый. - Всего доброго.
Когда я выходил, мне припомнился "Замок" Кафки, а потом один за другим страшные фильмы про мафию и в особенности ее отношения с должниками.
- Пропуск! - окликнул меня милицейский чин на входе.
Я отдал бумажку и вышел.
Выяснилось, что в отделении я провел несколько часов. На улице темнело. Ноги вами несли меня домой. По дороге я купил кое-чего к чаю. Сегодня силы уходили из меня со свистом.

(продолжение следует)