В опустевшем и темном офисе, освещаемом только лишь холодным, синим светом монитора, ссутулившись, сидел человек лет двадцати пяти. Он сидел за столом, на котором стоял компьютер и допивал пиво. Был вторник пятнадцатого октября. Его смена только началась и впереди была целая ночь, ночь которую он опять проведет в одиночестве, охраняя чужое добро от плохих людей.
Допив пиво, он выпрямился, расправил плечи и придвинул к себе клавиатуру. Посмотрел в окно, о чем-то задумался, глядя как там по другую сторону окна, готовится уснуть огромный город, который он так возненавидел несколько лет назад. Человек достал из пачки последнюю сигарету, вздохнул, и начал набирать текст:
"Здравствуйте, уважаемый дедушка Яков Израилович. Пишу вам, потому как, нет моих сил молчать. Запутался я, да и не знаю, что теперь и делать. Хоть волком вой…"
Человек престал набирать текст. Он представил себе, как его дедушка сидит сейчас под тенью маслиничногго дерева во дворе своего дома где-то на окраине Герцлеи, и смотрит, как волны Средиземного моря одна за другой накатываются на песчаный берег…
"…Не могу я так больше. С тех пор как я окончил школу милиции и стал охранять покой граждан, моя вера в справедливость пошатнулась, а совсем недавно я совсем потерял ориентиры и стал задумываться о правильности своей жизни. Знаю, та можешь сказать, что каждый выбирает себе дорогу. Что я выбрал свою, а ты свою. Что птица всегда прдепотчтет небо, а человек - правду. Может оно и так, да только я с каждым днем убеждаюсь, что все совсем по-другому.
Милый мой дедушка, в прошедшие выходные я побывал в Санкт-Петербурге с компанией писателей, людей как мне показалось достойных и уважаемых. Так мне казалось пока мы сели в поезд.
Прежде чем наш поезд тронулся, я увидел пренеприятную сцену. Православный писатель по имени monteg оказался двоеженцем, и обе его жены-падруги впервые встретились именно в нашем вагоне.
Куда катится этот мир? Где нравственность? Как мне относится ко всему происходящему? Такие вопросы я задавал себе уже по прибытии в город четырех революций. Нет, дорогой дедушка, я не ошибся - именно четырех революций, потому что четвертая революция произошла именно в те дни, о которых я тебе сейчас пишу…"
Человек выпотрошил сигарету, и вновь глядя в слепое окно, представил своего дедушку. Добрый старик нахмурил брови, читая его письмо, старчески крякнув, смачно плюнул на голову кошки Маньки.
"…Удав, человек занятой и серьезный, на самом деле оказался отпетым подонком. Очень долго он рассказывал своих приключениях с унитазом, громко кричал и сильно размахивал руками. Да, дедушка, более страшного и коварного человека я не встречал в своей жизни. Пока monteg общался с другими людьми, он подсыпал ему в пиво перец, а потом заставлял его выпить это страшное зелье. Monteg сделал вид, что выпил это дерьмо с удовольствием, а потом предложил мне…" Человек смахнул невольно накатившуюся слезу. "…Милый дедушка, когда мне стало плохо от глотка пойла, все начали смеяться надо мной. Я не знал, куда мне деться.
ОляТэ - милая очаровательная женщина, добрая и заботливая, меня поразила свободой нравов. Мало того, что она увела Мастера ТО у двух его подруг, так она его совратила и не где-нибудь, а в сортире заведения, где мы все встретились. А Удав, этот дьявол, кричащий, что он божество, сфотографировал все это, чтобы потом показывать картинку обезумевшей от похоти толпе.
Как тебе известно, я - девственник, и таковым хочу остаться до тех пор пока не найду ту единственную с которой нас ни что не разлучит. Мне было противно смотреть на это безумие, которое почему-то, а все называли странным и не понятным мне словом "отжиг". Я подумал, что благоразумие остановит этих людей, но нет - дальше было только еще хуже. Нотофф, который больше похож на средневекового графа, оказался настоящим Маркизом Де Садом. Этот почтенного вида человек, в общественном месте стал курить анашу, а потом предложил её окружающим. Я хотел его арестовать, но потом решил не идти против этой толпа так называемых "православных писателей". Богема, что она может знать о Боге и о православии в частности. Люди, для которых нет ничего святого, даже институт брака для них не более чем звук.
Дедушка, я знаю, что ты мне можешь сказать на это, но выслушай меня до конца и ты поймешь, о чем я сейчас говорю…"
Послышался шорох, человек перестал стучать по клавиатуре, на секунду замер, прислушиваясь, потом вновь начал набирать текст:
"… Хрупкая маленькая девушка жена montega разделась на глазах у всех и, не стесняясь никого, стала приставать к своему мужу. А тот сначала попытался остановить это, но затем обуреваемый страстью начал ласкать её грудь.
Тем временем Дрондо заказал очередную бутылку водки, и вакханалия продолжилась. Я забылся пьяным сном.
Когда я очнулся, мы сидели в квартире у ОлиТэ и пили водку. Идиолаг обнимал свою девушку, а ОляТэ предлагала устроить вертеп в её квартире. Однако девушек было мало, и тогда Идиолаг сказал, что тем, кому не хватит девушек, будут "жариться в духовку". Дедушка, это означает, что мужчины должны спать с мужчинами. И этот человек называет нас милиционеров пидорами. Хотя вполне возможно, что это была шутка, потому что все заржали…"
Он опять представил своего дедушку, который очень разозлился, прочитав такое. "…Прости меня, что я употребляю такие слова, но смехом это нельзя было назвать.
Когда часть из нас легла спать, а другая продолжала странную вечеринку на кухне, в комнату, где мы отдыхали, ворвались два типа: Пикуль и Дикей. Они всех разбудили и требовали у всех наркотики, а когда кто-то послал их нах…, они стали издеваться над женщинами, пиная мячик и крича "Крыса, блять, крыса!!!!". Ты же знаешь, как я отношусь к этим тварям. Я их ненавижу, мне они противны и я их очень боюсь. Сначала Маша, а потом я закричали от испуга, а два этих негодяя хохотали над нами и упивались своей выходкой. Уж не знаю, как я пережил эту страшную ночь. Дэни187 стонал, monteg храпел, ЫрЫнка посылала их нах…, идиоты ржали и орали, и все это продолжалось до девяти утра.
Как я вернулся в Москву, я не помню. Три дня я приходил в себя. Майор не понимает, что со мной происходит, а я не могу ему сказать, что я не верю, в ту жизнь, о которой мне рассказывали в школе милиции. Я запутался, дедушка, я не знаю, что мне делать…"
Человек вдруг расплакался, словно это был маленький мальчик, а не сержант милиции. Он шмыгал носом, тер кулаками глаза, всхлипывал. Минут через десять человек успокоился, будто кто-то его жалел. Он неожиданно почувствовал прикосновение своего дедушки. Большая морщинистая ладонь дедушки нежно гладила его по коротко стриженой голове. Ему стало тепло и хорошо в этом пустом офисе, где он подрабатывал ночным сторожем. Он снова выпрямился и положил руки на клавиатуру:
"…Дедушка родненький, Христом богом тебя прошу, забери меня отсюда, не могу я тут боле жить, может на земле обетованной ко мне вернется вера в то светлое, что было отобрано у меня гнусными людьми из Москвы и Питера. До свидания, мой любимый дедушка.
Любящей Вас Ваш внук сержант милиции Мухтар Измаилов".
Он еще раз перечитал письмо, улыбнулся, представив как, его дедушка обрадуется, когда получит это письмо.
В строке "кому" он набрал адрес "yakoff@netvision.net.il", нажал иконку "отправить" и выключил компьютер. Он не знал, что через несколько минут его письмо вернется с пометкой:
" yakoff@netvision.net.il > (reason: 550 5.1.1 < yakoff@netvision.net.il >... User unknown)"

-Люська! - грубо позвал он суетившуюся в соседнем кабинете уборщицу.
Та не заставила себя ждать и упрашивать. Она залезла под стол, проворно расстегнула ширинку, и человек почувствовал, как женские губы прикоснулись к его хую. Человек открыл бутылку пива, неумелыми движениями забил косяк и откинулся назад. В его голове пролетела мысль: "А может это и есть настоящая жизнь?". Услышав, как под столом чавкает Люська и, почувствовав, как нарастает наслаждение, он ответил сам себе: "Да, вот она настоящая жизнь… А ведь скоро ноябрь"

monteg 2002