— Василия с Зинаидой зачем с собой потащила? Где вдвоём делать нечего, там четверо не справятся? — Виктор еле поспевал за широкими шагами Ведявы, которая уже свернула из коридора в вестибюль гимназии.

— Не ворчи, не видишь что Шахану с Томой поговорить без чужих ушей надо?

— О чём?

— Чему тебя только в институтах учили? Нравятся они друг другу, неужели не понятно?

— Я их и не разглядывал особо. То Гошку в храм собирал, то в Галкиной комнате шифр подбирал, то за Зиной записывал, то медицинский кабинет взламывал и курочил, некогда мне на мерехлюндии эти смотреть было, да и незачем. Всё равно у них ничего не получится.

— Это почему же ты так решил?

— Сама посуди, он первый человек в республике, хоть и в небольшой пока, но всё-таки, а она кто? Трактирщица-уборщица без документов и без гражданства даже. Спала с этим Ибрагимом, турецким шпионом и бандитом. Не пара она ему.

— Ну и дурачьё же вы, дворяне, извини за простые слова. Потому и власть потеряли, что от простых людей оторвались, и за них решали, жить им или умирать. Шахан Умарович сам крестьянский сын, если ты не знал, а за народ куда больше любого царя переживает, любого спроси. А то, чем белая кость занимается, Зинка пять минут тому назад в подробностях рассказывала. Ты не обижайся, ты человек достойный, умный и храбрый, но в облаках летаешь, во всех смыслах. Тамара хозяйственная, грамотная, красивая, жизнью битая. Сама выжить сумела и сына вырастила, а кто с кем спал, так с той же Зинкой и сравни, далеко и ходить не надо. Потом договорим, если живы останемся. Идут они с Васькой уже.

— Что делать нужно? — Василий Константинович выглядел на удивление бодрым.

— Ты уже всё сделал, что умел... — Ведява хихикнула в кулак, увидев, как Корепанов стремительно начал краснеть лицом: — Я про то, что ты двери детского дома Аркашке открыл, и Гошке тебя спасать пришлось. Сейчас Зинку расспросим, что у неё где, тогда и работу тебе найдём.

— В смысле?

— Сопли повисли. Что где лежит, в этом смысле. А ты про что подумал?

— Примерно об этом и подумал.

— Вот и молодец. Зина! Лошади при приюте есть?

— Целых три, но они на летних дачах сейчас все, продукты возят.

— Но корм-то для них должен здесь быть?

— Корм в фуражной, с другого торца здания. Там же и склад продовольственный, только у меня ключей ни от чего нет, даже от собственного кабинета, Паша все забрал, чтобы я глупостей не наделала. У бабки от главного и чёрного хода были, вы их забрали уже, у Аркашки — от клуба, а я в комнате воспитателей ючусь уже третьи сутки. Аркадий мне и девочке вашей еду привозил и марафет. Марафет для меня, конечно. Только Галя ваша не ела ничего, одну воду пила.

— Насчёт ключей можно не беспокоиться, — Виктор зазвенел отмычками на кольце, — теперь дело минутное, можно и телефонную станцию открыть.

— Кто ж тебе там ковыряться разрешит? Сказали же, что охраны полно. Двери-то я и без железяк твоих вынести могу. Пойдёмте лучше склады взламывать, заодно и воздухом свежим подышим. Вася, Зина! Берите вёдра в умывальнике и наполняйте водой. Сколько у нас коней теперь?

— Два. И четыре кобылы.

— Сначала гошкиным жеребцам дайте, а то они ревнивые, а мы с Виктором пойдём склады обносить, — Ведява взяла у лётчика фонарик и пошла в обход корпуса.

— Давай я одно ведро понесу? — Сацкой хотелось быть полезной, но Вася порыв души проигнорировал, буркнув под нос, чтобы директриса придержала дверь.

— Осуждаешь?

— Осуждаю.

— Что же, имеешь полное право. Вы сами хотели, что бы я рассказала правду о себе и о Павле. Могла бы приукрасить и выдать себя за невинную жертву, ведь я никого не убивала, не грабила, ничего не крала никогда. Красивую жизнь любила, а кто её не любит? Ты вот дом свой продал, чтобы сюда перебраться, так и сам приоделся, и сестру свою нарядил как куклу, не в телогрейку с лаптями. Не так, скажешь? А без мужчин красивой женщине не прожить. Вырастешь, сам поймёшь, — Сацкая поставила одну ногу на колесо брички и стала поправлять белый чулок, высоко задрав нижнюю шёлковую юбку.

Васька, нос которого оказался всего в паре метрах от завораживающего действия, разогнулся над вёдрами и ударился темечком об нижнюю челюсть одного из першеронов.

— Нам бы вам мы...Тьфу, вам бы переодеться, Зинаида Павловна, особенно там, где... выше коленей, что ли...

— А что у меня не так выше коленей? — Сацкая поменяла ногу на колесе. — Да и ниже вроде всё ещё ничего так, — директриса убрала ногу, закружилась вокруг себя, не опуская подола. Примерно на третьем повороте высокие тонкие каблуки белых туфель утонули в мягком газоне, и Зинаида Павловна с размаха плюхнулась пятой точкой на траву и вовсе в пикантной позе.

— Вы что здесь устроили? — послышался грозный окрик Ведявы, возвращающейся вместе с лётчиком со стороны склада и фуражной.

Мокша тащила на каждом плече по мешку овса, а подгоняемый ею Виктор Аполлинарьевич нёс жестяную банку галет и жужжал фонариком, освещая путь вдоль парадного фасада. Лучик света перепрыгнул с дорожки на фигуру Зинаиды, боящейся пошевелиться, чтобы не зазеленить белые ажурные чулки. Корепанов на всякий случай подхватил недопитые першеронами вёдра с водой и юркнул в дверь детдома, пытаясь изобразить незаинтересованность.

Ведява плюхнула один мешок перед конями, а второй с лёгкостью закинула через борт в бричку.

— Вставай, кукла бесячья! — новоиспечённая председательница мордовского товарищества по совместной обработке земли ухватила директрису и поставила на гранитную ступеньку крыльца. — Для лошадей корм есть, а для детей — шаром покати! Банку галет в углу под пустыми мешками еле нашли.

— Так дети все на дачах, последних сегодня, то есть, уже вчера днём отправили, а лошади туда-сюда ещё ходят. Здесь и постельное есть, медикаменты кое-какие, оборудование для кружков. У нас сейчас только Галя, но она неучтённая, и пацан один, но он в бегах. Кухарка, простите, повариха щей зелёных и компота наварила, котлет рыбных нажарила на всякий случай, но их дворник с кучером съели, и я немножко перекусила. Можно в клубе посмотреть, там вчера Аркадий с друзьями пировал, может и осталось что.

— Где клуб-то этот ваш? Все уши прожужжали уже.

— Можно с улицы зайти, с той стороны фасада, можно через комнату воспитателей, где вы меня нашли. Только они все заперты, я же говорила.

— А Виктор наш на что? Он уже замки открывает, как орехи щёлкает. У тебя там есть во что переодеться поприличнее?

— Есть, но вам ещё меньше понравится. В кабинете деловой костюм, и если господин взломщик поколдует...

— Тогда идём через вестибюль, туфли только сними, нечего на ногах грязь в помещение тащить!

Сацкая, опираясь на руку военлёта, сняла обувь и начала отстёгивать чулки, чтобы не порвать их на щитовом дубовом парке или не испачкать натирочной мастикой.

Из дверей на крыльце вновь показался Василий с полными вёдрами воды, загляделся и шагнул мимо ступеньки.

— Эдак ты до самой зимы лошадей поить будешь, благо вода в кране не кончается, — Ведява за шкирку подняла мокрого удмурта и поставила на ноги спиной к крыльцу. — А вы заканчивайте свои сеансы растления и догоняйте.

Мокша прошла через вестибюль мимо похрапывающей уборщицы и остановилась у двери заведующей.

— Ты уверена, что там никого нет? — Ведява спросила догнавшую её босоногую директрису.

— Не должно быть вроде.

— Вроде — хрен в огороде. Вон, Васька с вёдрами бегает, он с пистолетом половчее меня будет, второй день уже в войсках служит. Зинка, не маячь перед дверью, а то вдруг там Дежуй твой прячется.

— Он-то точно не прячется.

— Ты его в цирке заколола, что ли?

— Павел его убил, у нас во дворе дома, на окраине Киева.

— Погодите, Зинаида Павловна, у меня руки заняты и блокнот в коридоре. Замок я уже открыл, кстати.

Кабинет директрисы не представлял из себя ничего особенного: двухтумбовый стол, покрытый зелёным сукном, массивный шкаф, три стула и герань на подоконнике. Виктору сразу бросился в глаза телефонный аппарат с аккуратно обрезанным проводом.

— Чем же вы так Булатову насолили, что он вас изолировал?

— Просто постарела. Вы собираетесь смотреть, как я буду переодеваться?

— Извините. Мы пойдём клуб взламывать, если вы не возражаете.

— Не возражаю, конечно.

Ведява и Виктор пошли вдоль уже знакомого коридора. Тамара, сидевшая возле заснувшего Хакурате, приложила палец к губам, тихонько встала и присоединилась к продуктовой команде.

— Как он? — спросил лётчик, когда они собрались в комнате воспитателей.

— Слава богу, вроде обошлось. Отдохнуть бы ему надо, загонял сам себя. Как же здесь воняет мертвечиной! Давайте я мандрагору эту вылью и вымою здесь всё, а то аж тошно.

— Не надо. Мы уже через час уедем, а если Булатов вдруг нагрянет после нас, то пусть голову ломает, куда Зинаида после этого зелья подеваться могла, — Виктор скрежетнул отмычкой и дверь открылась. — Пожалуйте бриться, господа-товарищи!

Тем временем Корепанов напоив и задав лошадям овса, помчался догонять остальных, уж больно ему хотелось увидеть, что это за клуб такой в Майкопе. У себя в Сарапуле он один раз сходил в «Английский клуб» с артельщиками, получив премию за разгрузку баржи с сахаром. Ему там не понравилось, хотя всё было чисто и красиво, даже какая-то артистка пела под фортепьяно и скрипку. Но цены на то же Мартовское пиво завода Бодалева были раз в десять выше, чем в буфете на пристани.

На всём ходу Васька залетел в кабинет директрисы и вновь обомлел.

— Вы бы хоть дверь закрывали, Зинаида Павловна!

— Как я её закрою? Замок ведь взломан, а воспитанные люди обычно стучатся, прежде чем войти, — Сацкая приложила к обнажённому телу белый атласный корсет и повернулась к зеркалу на внутренней стороне двери шкафа, — пожалуй, этот подойдёт под блузку. Ты же сам предложил мне переодеться.

— Извините, пожалуйста, я думал здесь наши...

— Ваши теперь везде. Помоги лучше затянуть корсет потуже, раз уж зашёл. Не бойся, тяни сильнее, фигура у меня подплывать немножко начала в последнее время.

— У вас прекрасная фигура для ваших лет, не прибедняйтесь.

— Ох, уж эти провинциальные ферлакуры! Мне в декабре всего лишь тридцать семь будет. Хотя да, я почти вдвое тебя старше получаюсь, и это печально. Спасибо, что помог. Подожди, я скоро, и вместе пойдём.

— Нет, не надо вместе, Ведява и так на меня косится, — Василий Константинович аккуратно прикрыл дверь и чуть не в припрыжку понёсся по длинному коридору жилого крыла детского дома.

В девятнадцать лет так хочется увидеть что-то новое, Зинаида никуда не денется, а Майкоп нравился юноше всё больше и больше.

Так называемый клуб занимал две больших комнаты метров по тридцать каждая, разделённых между собой складывающейся дверью-гармошкой. Окон не было, только большие вентиляционные решётки с поворотными жалюзи и палками для их открывания-закрывания. Стены и потолки оббиты красивым кожимитом и простёганы металлическим шнуром с латунными гвоздиками. Полы были застелены толстыми восточными коврами, и сразу становилось понятно, что ни один звук не выходил за пределы клуба.

Первая по счёту комната, если считать от воспитательской, напоминала номер гостиницы. Три больших кровати, разделённые ширмами, три тумбочки, комод с постельным бельём и зеркалом, а также душ с поддоном и унитаз, отделённые перегородкой, облицованной керамической плиткой. Ничего интересного поначалу в глаза не бросилось, и посетители прошли во вторую комнату, имеющую, судя по тамбурной двери и половичку перед ней, выход на улицу.

— Ого, неплохо жулики устроились! И нам есть чем поживиться! — Ведява подтолкнула Тамару к барной стойке, за которой высились буфеты и стеллажи с напитками. — Это по твоей части, собери нам на завтрак и в дорогу. Неизвестно, сколько мы ещё до Тульского добираться будем. Рассчитывай на десять человек.

— Где ты столько насчитала?

— Где, где — у Матрёны в борозде. Нас шестеро было? Прибавь теперь Галю, Зинку, бабку и Елизавету.

— Бабка-то нам зачем? Пусть тут и сидит, охраняет. Васька ей овса насыплет, можно кашу сварить. Продержится до приезда милиции. Гошка её на дух не переносит к тому же.

— Потерпит наша Гошнаг Платоновна. А если сюда Булатов вперёд милиции заявится или кто из его подручных? Им свидетели дел разбойных не нужны. Даже к ней домой нельзя её отвезти, пока этому упырю лоб зелёнкой не намажут. Всех сейчас в Тульский везти надо. Станица маленькая, её защитить легко. У тебя в гостинице и поживут. Шунтук гошкин рядом, и мы под рукой. Думаю, Шахан твой план поддержит, ему самому там отлежаться хорошо бы. Собирай всё, не стесняйся, это не государственное. А вот и наш наблюдатель явился, как это только от Зинкиных прелестей отлипнуть сумел?

— Я и не прилипал, она сама как меня увидит, так заголяться начинает, это у меня природный магнетизм такой наверно, я в книжке читал.

— Смотри, как бы у тебя от магнетизма этого волосы на ладошках расти не начали. Возьми в той комнате пододеяльники и наволочки, будем тюки вязать.

Корепанов сделал пару шагов спиной вперёд, всё ещё косясь на трофеи, упёрся во что-то мягкое, обернулся и сдавленно пискнул от неожиданности, — перед ним стояла Сацкая, которую с трудом можно было узнать. Тёмно-серая юбка из полушерстяного коверкота до щиколоток, жилетка той же ткани, белоснежная блузка, чёрные летние ботильоны из замши, светлые локоны зачёсаны под подобранную в тон фетровую шляпку клош — прямо-таки делегат партийного съезда. По идее, такой костюм должен был прибавить Зинаиде Павловне лет, но получилось совсем наоборот. Хорошие, со вкусом подобранные вещи и немного качественной косметики порою творят с женщинами чудеса.

— Васечка, ты оглоблю проглотил? — директриса закрыла рот Корепанову, потянув двумя волшебно пахнущими пальчиками его нижнюю челюсть вверх. — Ты куда-то шёл? Ну и иди себе, не загораживай дорогу.

— Слабоват ещё магнетизм у Василия, — Ведява окинула взглядом один из игорных столиков, на который Тамара выставила дюжину консервных банок. — И у нас тоже слабовато. А казалось-то...

— Я брала только то, что сегодня съесть можно и не отравиться. Зато пойла вдоволь, даже лимонады от Лагидзе есть. Будем на завтрак тушёнку и тюльку в томате есть с галетами. Домашние закрутки я вам не дам, не знаю, кто и как готовил. Странно в этом клубе гуляют, даже хлеба нет ни крошки, и чисто всё, даже пепельницы вымыты, а бабка говорила, что её сюда и близко не подпускают.

— Вчера ребята без девочек были, все же по дачам разъехались. Продукты они на рынке в таких случаях покупают, чтобы сразу их съесть и мышей с тараканами не разводить. Соления они у торговок отжимают, вроде налога, а за уборку у них узбек отвечает, для этого его при себе и держат. Держали, то есть. Вы гляньте в погребе, в том углу у стены. Ковёр задерите, там крышка люка, Паша везде норы устраивает, где часто появляется. Замок там простенький, но Аркаша с друзьями и близко не подходил, Булатов маячки тайные оставляет и шкуру живо спустит, если кто-то даже спичку горелую скрысит.

— А сам-то он не крыса разве? По вашим рассказам, он только на войне денег без счёта на поставках нажил, да и нынче не на паперти побирается, я в опись найденного через плечо Шахана Умаровича заглянул. Одного не пойму, какого рожна ему в этих забытых богом местах понадобилось? — Виктор не стал колдовать с отмычками, а просто поддел дужку замка каминной кочергой и выломал её. — Посветите кто-нибудь, а то здесь темно, как у… очень темно, короче.

Лётчик спустился вниз, Тамара зажужжала рычагом фонарика, Ведява же, встав на колени, принимала дары из тайника Булатова, а Сацкая осматривала поднятый провиант и зачитывала названия на этикетках и упаковке.

— Маслины греческие Дельфи, венгерская салями, испанская чоризо, хамон, тоже испанский, козий сыр Шаролеб. Большая сырная головка — это Конте, шоколад бельгийский, масло, финики...



— Вот это совсем другое дело, а то я удивлялась, как этот упырь на армейской тушёнке и кильке в томате сидеть собирался. Теперь наши девочки поедят от души деликатесов и сил наберутся! — Тамара начала отрезать куски хамона и Конте, отложила пачку масла, два кирпича хлеба на завтрак, а остальное стала складывать в принесённые Васей наволочки и пододеяльники.

— А можно одну баночку сосисок? Мы с Галей таких не видели даже.

— Почему только одну? Я бы тоже попробовать не отказалась, — мокша запихнула в карман передника три банки. — А что ты там за спиною прячешь? У нас от своих секретов нет, показывай давай.

— Никакой и не секрет, картину за шкафом нашёл, мне понравилась. Думаю её дяде подарить. Сами вот посмотрите, Зинаида Павловна на ней как живая получилась.

На холсте и впрямь была изображена полностью обнажённая директриса, возлежащая на оттоманке и играющая в нарды с большим серым котом, как две капли воды похожим на Горация. Картина размером примерно шестьдесят на сорок сантиметров была блестяще выписана в технике ранних голландцев — так авторитетно заявил Мондзолевский, бывавший в лучших европейских музеях живописи.

— Называется «Трудная партия». Автор Иосиф Хайкин, — прочёл Виктор Аполлинарьевич на обратной стороне холста.

— Замечательная работа, видна рука большого мастера, но некоторые нюансы не то, чтобы смущают, но вызывают вопросы к предыстории написания. Особенно интересно, почему Зинаида Павловна изображена с тремя ногами, двумя... э-э-э... холмами Венеры и одной грудью?

— Про холмы-то и ежу понятно — если бы ног было шесть, то холмов пять полагается, вот про одну дойку не соображу никак, — Ведява даже сняла панго, чтобы почесать затылок.

— Не ломайте голову, у Весеньки необычные аллегории, я их тоже не всегда понимаю. Он говорил что-то про убывающий конус, опирающийся на правду земли. Так-то у меня всё в должной комплектации, вы могли сами убедиться, — Сацкая кокетливо приподняла подол юбки и помяла пышные груди под блузкой и корсетом.

— Подождите, а этот Иосиф-Весенька не из Петрограда случайно? — встрепенулся Василий.

— Да, только теперь уже из Ленинграда. А ты-то откуда его можешь знать?

— Лично не знаю, мне о нём лейтенант Касымов рассказывал. Они с Шаханом Умаровичем его в санатории для душевнобольных в Долгогусевском встретили. Гошнаг тоже ему позировать хотела, чтобы с Рюрихом каким-то познакомиться.

— С Николаем Рерихом наверно?

— Ну или так. Я в художниках покамест ещё слабо разбираюсь.

— Точно про Весеньку тебе лейтенант рассказывал, да. Упекли всё-таки голубчика, значит... Павел, тогда уже Пётр, пару лет назад привозил его сюда, я как раз в должность директрисы вступала. Здесь Иосиф меня и написал. Они с Петром много разговаривали, пока Весенька над полотнами работал.

— Над полотнами? И много он их тут написал?

— Много. В тот год у нас почти сотня только девочек была на воспитании. Выбирал, которые покрасивее, и рисовал их. Часто они с Петром вывозили девочек в горы, в лес или на источники — на пленер, так сказать. Случалось, и с мальчиками ездили.

— Так они что, детей насиловали?

— Я бы такого слова не употребляла. Надо знать нравы, царящие в среде беспризорников и беспризорниц. Мальчики воруют, а воспитанницы сами за пирожное, плитку шоколада или пачку папирос хоть кого изнасилуют. На юге девочки вообще рано начинают половую жизнь, особенно в бедных семьях, родители и не препятствуют, с домашними делами и жёны справятся, а дочки — лишние рты в семье, всё равно ведь рано или поздно из дома уйдут. Таково здесь реальное положение дел, хотя в последнее время ситуация сильно стала меняться в лучшую сторону. Из первых воспитанников многие стали хорошими работниками или даже институты закончили, за что Советам низкий поклон, конечно.

— Ну и дела у вас тут творились! — Виктор со злостью захлопнул люк и вернул ковёр на место.





Магазин при пивзаводе Ивана Ивановича


Шляпка клош


Салями Чоризо


Каламата Дельфи