Согнать новоявленную порномодель со стремянки оказалось делом хлопотным, хотя и небезынтересным. Ирма вцепилась в верхнюю дугу стремянки, как макака в ветку дерева, и своим скрипучим голоском продолжила нести пургу.
— Я не виновата, что маленького роста, у меня такие же права на обучение. Вот не увижу эти датчики, плохо сдам экзамены и не получу стипендию. А виноваты будете вы, так как дискредитировали меня по ростовым данным!

Не был бы я в лаборантской мафии, то может и повёлся на эти причитания, но я имел проверенную информацию, что провокаторша тензодатчики не только видела, но и имела опыт наклейки как минимум одного датчика.

Небольшое разъяснение: тензодатчики или тензорезисторы проволочного типа — это такие спиральки на бумаге или фольге с тонким защитным слоем. Они наклеиваются на образец и вместе с ним сжимаются\растягиваются, меняя электрическое сопротивление. Сигнал через усилительный мостик подаётся на измерительный прибор.

Вот так это выглядит на испытательном образце:

Жопорук клеил, кстати, — мимо осей.

Неудахина училась на факультете «Приборы точной механики и контроля», самом маленьком в институте, одна-две группы на курсе. Прибористы шли довеском к полноценным потокам, изредка убегая на предметы по специальности. На факультете было только две кафедры: собственно Приборов и кафедра Допусков и посадок, с крошечными комнатами для педсостава и общей нищей лабораторией метров на сорок. В одной половине висели плакаты и таблицы Допусков, а в другой на столах располагались всякие измерительные инструменты и пяток действующих моделей для демонстрации методов без конкретных цифровых значений, типа грузик висит, стрелка дрыгается. Была там и микрокопия нашей РМ-50 — на обрезок прутка размером с болгарский зимний огурец сикось-накось был наклеен тензик, а нагрузка подавалась маленьким ручным винтовым домкратом, сделанным из обычных слесарных тисков.
Обслуживал всё нехитрое хозяйство лаборант Иванов (традиционно дурак, как и все его институтские однофамильцы). В армии он игрался со взрывпакетом или с чем-то подобным и прилично сотряс кукушку в голове, приобретя привычку прятаться перед переменами в кабинках женских туалетов, где понятно чем занимался.

Ирма ухитрилась прогулять обе безобидные обзорные лабы по 20 минут и явилась отрабатывать в привычной эротично-боевой форме одежды, рассчитывая вымутить с озабоченного Иванова ещё и коллоквиум с зачётом, благо кафедра одновременно была деканатом и на отчётность посещаемости\успеваемости там давно положили большой трофейный микрометр.

Понятно, что всё это происходило в одну из суббот, когда шансы нарваться на преподавателей были минимальными. Неудахина дождалась, пока из лаборатории не свалит конкурирующий чахоточный хвостист, зашла в помещение и села в низкое полукресло, неторопливо закинув ногу за ногу. Говорят, что этот фортель подсмотрела у неё Шерон Стоун и через 12 лет использовала его в фильме «Основной инстинкт».

— Здравствуйте! Я болела и пришла получить отработку, коллоквиум и зачёт. — Неудахина сразу взяла быка за... эээ... за рога, надеясь обойтись малой голью.

Иванов хоть и был дураком, но примерно представлял себе параметры бартера.
— Давайте проведём лабораторную работу, а потом уже решим остальное. Начнём с измерительных приборов и систем, а потом перейдём к допускам и посадкам. Записывайте.

Филонщица скорбно вздохнула, достала тетрадку с ручкой, а сумочку поставила на колени, значительно сократив поле обзора прелестей и давая понять, что торг начался.

Лаборант бубнил заученный текст, перебирал кронциркули и нутромеры, Неудахина откровенно зевала, демонстрируя мелкие острые зубки и подвижный розовый язычок. Оживилась она только тогда, когда в финале первой части Иванов включил установку с тензорезистором и кратко объяснил суть: под нагрузкой образец с приклеенным датчиком расширяется, сопротивление падает, а отклонение стрелки прибора позволяет судить о величине изменений.

— Образец расширяется и сопротивление уменьшается? Это жизненно. — В голове интриганки зародился план и её глаза засветились хищными зелёными огоньками.

Токующий тетеревом Иванов ничего не заметил, достал из шкафа журнал с синим карандашом и отметил что-то в соответствующей графе.

— Я закрыл вам три посещения, первую лабораторную и пояснительную записку к ней.

— И всё??? — Неудахина ужом вывинтилась из кресла и встала за его спинку, одёрнув юбку.

— Ну давайте хотя бы конспективно пробежимся по допускам, содержание есть в методичке, но хоть рисунки посмотрите, а то на экзамене наши старцы придерутся и меня накажут.

На экзамене? Значит за коллоквиум и зачёт мы уже договорились? — аферистка задрала на спинку кресла одну из хорошеньких ножек.

— Эээ... практически наверно да, подойдите ближе и зарисуйте хотя бы три базовых позиции. — Иванов на глазах превращался в пластилин, кроме оплота сладострастия, топорщегося под рабочим халатом. — вот это:

— Вы извините, тут студенты немного пошалили. Как не стираем или штрихом замазываем... Не надо эти нюансы зарисовывать.

Нюансы выражались не только в талантливом изображении анатомических деталей, но и в поясняющих надписях слева направо с указанием фамилий: «Секретарь комитета ВЛКСМ», «Председательница профкома», «Студентки группы П-29-03». Плотный ватман под номером группы, затёртый до сальной прозрачности, свидетельствовал о преемственности поколений.

Раскрасневшийся лицом Иванов стал пояснять суть рисунка, помогая себе соответствующей жестикуляцией, но был прерван изящной ладошкой, сжавшей его говорильное отверстие.

-Я знаю, чего ты хочешь, но я девушка разборчивая, сначала докажи свою мужскую силу...

Не поручусь за полную достоверность диалога и хитрожопости аргументов Неудахиной (душераздирающую историю мне поведала дружественная дежурная медсестра Ася), но уже через несколько минут Иванов стоял перед аппаратом с задранными вверх полами халата и прилепленным на член медицинским клеем БФ-6 из стандартной институтской аптечки на отковыренным от огурцеподобного образца тензодатчиком.

— Ну как там? — Случайно залетевший на кафедру приборов Бэтмен с нетерпением ждал старта в похотливые глубины низковольтной чувственности.

— Всё в штатном режиме, подписывай зачёт. — Пройдоха поднесла лаборанту журнал.

— Но...

— Продувка! — Неудахина нанесла ещё один слой клея и стала дуть на пятно контакта, ускоряя процесс адгезии.

Размашистая подпись Иванова индульгенизировала и соседей Ирмы по журналу, — Налбандяна, отчисленного месяц тому назад за распитие арцаха на балете Спартак Арама Хачатуряна в постановке Юрия Григоровича, и Нурсултанбекову, находящуюся на пятнадцатом месяце беременности.

Приготовление тутовки:

Убедившись что все слои клея надёжно высохли (БФ-6 сохнет пару минут), Неудахина отошла на пару метров, синим карандашом закрыла в своей графе все задолженности и... и ушла.

— Ты куда? Стой, сука! — Иванов трубил раненым слоном, но ничего не мог сделать, — установку несколько лет назад, в качестве помощи слаборазвитым кафедрам, монтировал мой завлаб, предусмотрительно заменив все разъёмные части на прочную пайку. — и домой никто не унесёт, и проворные, как еноты, студенты ничего не раздербанят.

Попавший как кролик в силок, лаборант пытался отогнать от себя похотливые мысли и включить логику. Радовало уже то, что конструкция с домкратом и образом уже не принимала участия в порабощении детородного органа. Удручало же то, что они с указанным органом были крепко привязаны пуповиной проводов к миллиомметру Е6 −12 (там шестёрка, а не буква «б»).

Оборвать провода Иванов не решился, ибо, даже будучи дураком, понимал, что собрать обратно ни он, ни кто-то с кафедры не сможет, такой вот был коллектив. Попробовал отодрать датчик, да куда там — Неудахина постаралась на совесть.

Тут в бестолковой голове родилась относительно здравая мысль: омметр весил пять килограмм и оснащён ручкой для переноски, — а что, если взять его домой? Батя поругается, но поможет по-отцовски, летом же Иванов ему помогал подшипник снимать, который родитель на спор в гараже нацепил по тому же адресу.

Иванов натянул брюки, оставив хозяйство снаружи, застегнул халат на единственную оставшуюся нагрудную пуговицу, накинул на себя куртейку, нахлобучил облезлую шапку из хукра, подхватил прибор и, заперев кафедру, двинулся в путь.

Научная экспедиция продлилась недолго, уже на лестнице Иванова отловила комендантша баба Катя, снабжённая палкой от швабры, — суббота на календаре, надо разгонять расслабляющихся без преподавателей лаборантов, а тут вынос дорогостоящего оборудования.

— Далеко собрался? Разрешение на вынос есть? — палка недвусмысленно замаячила перед носом лаборанта.

— Эээ... мээээ... я в медпункт иду.

— Медпункт у нас прямо по коридору, даже не пытайся брехать, ещё и шапку с курткой надел. Ну-ка, ты и провод на себя намотал, как посмотрю! — Екатерина Даниловна дёрнула за шнур и тут же, как кукушка из часов, из одежд Иванова выскочило то, что она и предположить не могла.

— Матушки-ебатушки, года не прошло, как того Иванова схоронили, а уже новый кандидат нарисовался. Марш в медпункт, пусть Аська тебя в психушку оформляет.

Процессия двинулась по этажу. Комендантша упиралась в спину Иванова шваброй, одновременно пресекая возможные поползновения к бегству натянутым кабелем питания, который крепко держала другой рукой.

Ася многого насмотрелась, работая в своё время медсестрой в хирургии, но такого ей не приходилось видеть. Иванов рассказывал, а она заполняла журнал, периодически ударяясь головой об стол и сдерживая позывы к отправлению естественных надобностей от истерического смеха.
За Ивановым пожизненно-институтско закрепилось прозвище «Электроник» — культовый (кому как) фильм как раз вышел на телеэкраны в мае 1980 года.

Кадров не выкладываю, не люблю этот фильм, как и многие, прочитавшие книгу Евгения Серафимовича Велтистова, вышедшую ещё в 1964 году.

Перу Велтистова принадлежат и другие чудесные книги, вот эту, одну из первых, он написал в соавторстве со своей женой, Мартой Петровной Барановой в 1962 году:

Тогда же возникла дружба Велтистова с блестящим иллюстратором Евгением Тихоновичем Мигуновым. Не припоминаете такого?

Не стало легче?

А так?

Неужели не читали?

И это?

Алису-то хоть узнаёте?

Теперь фокус-покус. Капитан Зелёный от Мигунова:

Алису в Тайне третьей планету вы видели, в титрах Мигунова нет. А не скомуниздил ли кто-то образ?

Как по мне, так режиссёр Константин Бромберг изговнячил затею, да и фильм снят очень небрежно. Спасает только звёздный актёрский состав и музыка Евгения Крылатова.

Этот Бромберг (ну не Иванов же или Сидоров) последовательно надругался в 1982 году и над Стругацкими, слепив фантастическое дерьмо под названием Чародеи.

Характерный штришок: работал режиссером-постановщиком, художественным руководителем студии детских и юношеских телефильмов творческого объединения «Экран». На Одесской киностудии поставил свои лучшие фильмы. В 80-е годы сотрудничал с американской телекомпанией CNN.

В последние годы жил и работал в США. \с\ Да хер бы с ним.

На высокоинтеллектуальном Западе Электроника представляют себе таким:

или таким:

Кстати, олимпийский Мишка в гораздо большей степени детище Мигунова, чем Чижикова. Тот нарисовал лишь единственный эскиз, а прописывал Мишку и анимировал его Евгений Тихонович.

К сожалению, про Мигунова мало знают, а ведь это действительно выдающийся Мастер.

Ну и вот вам для хорошего настроения — мультик художника-постановщика Мигунова. С какой же любовью и добротой он сделан!