Я выскочил в коридор, выдернул из кармана куртки мобильник, набрал номер начальника отдела, но трубка ответила мёртвой тишиной – «нет сигнала». Чертыхнувшись, я бросился в общую комнату, в мирное время служившую приёмной медпункта, увидел на одном из столов обычный проводной телефонный аппарат, схватил трубку от него, но и та молчала.
– Бесполезно, - сонно проговорил капрал из-под берета, которым он прикрыл лицо, пока дремал в кресле. - Связисты в полдень обесточили местный узел связи и врубили глушилки для подавления радиосигнала.
– Но мне надо связаться с руководством!!!
– Штабной лагерь. На трассе, у северного выезда из деревни. У них со связью всё в порядке, - капрал поворочался в кресле, нашёл удобное положение и снова задремал.
Я дёрнулся было в сторону выхода, когда из другого кресла, в дальнем углу комнаты на ноги поднялся полковник Арнаут.
– Коллега, - он махнул мне рукой, - не торопитесь, я, пожалуй, пройдусь с вами. И не забудьте надеть это, - он пробрался между столами, подошёл ко мне и указал на перчатки и корсет для шеи, которые я бросил на диван, когда мы пришли в медпункт.
– Вы считаете, оно всё действительно необходимо?! - я с презрением смотрел на этот набор начинающего параноика.
– Не важно, что считаю я - важно, что этого требует постановление местной администрации, - с мягкой улыбкой ответил Арнаут.
– С ума она сошла, эта местная администрация!
– Возможно. Но пока они тут власть, а мы подчинённые, придётся носить, - полковник снова проверил голенища своих сапог, потоптался, разминая свежую плотную кирзу и натянул на шею дурацкий корсет.

Часы показывали три пополудни. Солнце ушло за горы, и долину, где лежала деревушка, начало затягивать сумерками. Кое-где в домах уже включили свет, но окна по-прежнему были плотно закрыты. Мы шагали на север. Я был зол, и видя моё состояние, Арнаут деликатно молчал. Когда мы вышли на небольшой перекрёсток, полковник вдруг резко остановился, пытаясь понять, куда нам двигаться дальше, потом заметил флаг, развевавшийся за домами на дальнем краю одной из улиц, кивнул, и мы направились в ту сторону.
– На самом деле, довольно глупое решение, - Арнаут указал на ближайший к нам дом, где рольставни были опущены не только на окнах, но и на входной двери.
– Что вы имеете в виду?
– Весь этот дневной карантин. Это всё – одна большая глупость. Ведь если легенды не врут, и вампиры действительно боятся дневного света, то именно день получается наиболее безопасным временем для прогулок, покупок и рабочих занятий. Однако, вопреки очевидной логике, именно днём всех посадили под замок.
– А вы задайте этот вопрос Деяну - он, кажется, редкостный специалист по части вампиров.
– А я ему уже задавал. Знаете, что он мне ответил?
– Что днём они все сидят по домам, потому что надо стеречь уток?!
– Нет, не поэтому, - Арнаут рассмеялся. - Утки здесь совершенно ни при чём. Он считает, что если среди местных есть и другие вампиры, кроме этого несчастного Павла, то именно сидя дома, в полумраке, в окружении живых людей они проявят свою болезненную сущность, и тогда их можно будет переловить без лишнего шума, а заодно и всех их его родственников проверить на вампиризм… ну, или как там Деян это называет.
– В таком случае разрешение гулять по ночам лишено всякого смысла.
– С одной стороны, да. Есть риск, что скрытые вампиры перекусают дома родственников, а потом всей толпой пойдут в ночи кусать соседей. С другой стороны, Деян считает, что если люди будут гулять по двое-трое и друг за другом присматривать, то они смогут и вовремя заметить появление вампира в своей небольшой компании, и успешно отбиться, если на них нападёт, так сказать, посторонний вампир.
– Они рехнулись тут все, что ли?! - я в сердцах сплюнул под ноги. – Дешёвых сериалов пересмотрели?!
– Сериалы тут решительно ни при чём. Легенды о вампирах ходили в этих местах задолго до того, как Стокер написал свой роман про Дракулу.
– Что-то я ни одной не припомню!
– Не вы один, уважаемый коллега. Не вы один…

Мы, наконец, добрались до выезда из деревни. Когда я услышал слова капрала про лагерь, я ожидал увидеть пару штабных фургонов и, может, ещё пару бронемашин – для пущего эффекта. Однако военные развернулись на всю катушку: на примыкавшем к дороге полю стояло десятка полтора палаток, несколько тентованных грузовиков – видимо, из тех, что утром проехали под окнами гостиницы, – а сама дорога была перекрыта шлагбаумом, по обе стороны которого стояло по бронетранспортёру с расчехлёнными стволами пулемётов, направленными в сторону домов. Вдоль шлагбаума прогуливались военные полицейские с автоматами.
Мы предъявили документы и направились к палатке, из которой по лагерю плыли ароматы нехитрой походной еды, а рядом стояли несколько человек в военной форме с сигаретами и стаканчиками кофе в руках.
Оба наши мобильных телефона – мой и полковника – мгновенно «ожили» и запищали уведомлениями о пропущенных вызовах и входящих сообщениях. Следующий час мы оба были заняты переговорами и ответами, и смогли снова присесть за один стол, когда в лагере стало совсем темно.
– Итак, - Арнаут отхлебнул из стаканчика и скептически посмотрел на его содержимое, - первые упоминания об упырях в этих местах относятся к середине четырнадцатого века. В «Законнике» Душана Сильного, который был официально введён в действие в одна тысяча триста сорок девятом году, отдельно указывается, что потребление человеческой крови и плоти есть преступление как против человека, так и против бога.
– Ну, это логично…
– Это логично для нас, современных людей, которые вряд ли могут себе представить, чтобы кто-то в здравом уме и полной памяти пошёл пить человеческую кровь. А в средние века всё это казалось вполне… ну, назовём это «логичным». В общем, та же глава Душанова кодекса обязывала священников пренебрегать тайной исповеди, когда речь заходила об упырях. Выявленного вампир полагалось немедленно выдать властям, а если он по какой-либо причине, - полковник иронично усмехнулся, - не доживал до приезда соответствующего официального конвоя из столицы, его нельзя было соборовать и отпевать по православному канону и хоронить на общем кладбище..
– А что, бывало, что хоронили?!
– Ну, по-видимому, да.
– Это тоже как-то наказывалось?
– Кара была ещё более суровой, чем для самого вампира. Во-первых, священника, уличённого в недоносительстве или в отпевании упыря, полагалось предать сначала церковному, а затем царскому суду, а потом казнить посажением на осиновый кол и сожжением на костре. Во-вторых, церковь, в которой отпели упыря, тоже полагалось сжечь – причём, вместе с алтарём. Наконец, в-третьих, само поселение, где всё это случилось, расселялось и предавалось забвению. Тех, кто отказывался переехать на новое место, считали пособниками упыря и отправляли на костёр…
– Полковник, признайтесь, вы же частенько перечитываете перед сном рассказы Эдгара Алана По, да? – я посмотрел на Арнаута, ожидая увидеть на его лице улыбку или усмешку, или хотя бы намёк на иронию, но вместо этого встретил прямой серьёзный взгляд. И признаться честно, в тот момент и сам он, с его худобой, сединой и крючковатым носом, напоминал странноватого персонажа какого-нибудь готического романа
– Есть поверье, - Арнаут словно не заметил моего вопроса, - что вампиры в этих местах оживают примерно каждые сто лет. Якобы, сам Душан так горел желанием убить боснийского бана Стефана Котроманича, потому что сбежавшие из его плена сербы клялись, что видели, как тот пил кровь раненых после боя. Когда через сто лет после Душана в Сербию пришла армия Сулеймана Великого, солдатам было велено обходить стороной места к югу от Златибора стороной – идти через Крушевац, через Скадар, где угодно, только не тут. Один из отрядов сбился с дороги по пути к Ужице, свернул сюда – и никто из отряда к Ужице не вышел. Турки отправили по следам отряда поисковую группу и, якобы, за несколько километров до деревни увидели, что по руслу местной речки течёт не вода, а кровь. В деревне, вроде как, нашли несколько обезображенных тел и несколько пленных, которые от увиденного здесь повредились рассудком. Последовавшее наказание было вполне в духе Сулеймана: всё мужское население деревни старше двенадцати лет перебили, а всех детей младше этого возраста, утопили в этой самой речке.
– А с деревней что? Сожгли?
– Удивительно, но нет. То ли испугались и дали дёру, то ли сначала бросили пару спичек на ближайший сеновал, но всё равно дали дёру… В общем, так или иначе, деревня осталось цела.
– А ещё через сто лет…
Договорить я не успел. Из той части деревни, откуда мы пришли несколько часов назад, донёсся жуткий нечеловеческий вопль, потом какой-то совершенно звериный рёв, а потом короткие резкие хлопки и крики толпы.
– Это что? Стреляют?!
Мы вскочили на ноги. Над лагерем завыла сирена, за дальними палатками засвистело, в небо начал подниматься вертолёт. В сторону деревни с него ударили два ярких луча осветительных прожекторов.
Арнаут выбежал из-за палатки на дорогу, я бросился следом:
– Полковник! Опасно!
– Да чёрта с два! - огрызнулся он. - Стреляют далеко, и не в нас. И похоже, не только стреляют. Смотрите, - он ткнул пальцем куда-то в небо над домами. - Видите?
– Что там?!
– Дым!
Я всмотрелся в пространство над крышами и действительно заметил на фоне тёмно-синего неба сероватые пятна. Мгновением позже они подсветились багровым.
– Они разжигают костры!
– Или один костёр, но большой.
Арнаут ударил себя ладонью в лоб и застонал.
– Полковник, вы в порядке?
– Мы опоздали, - он махнул головой из стороны в сторону. – Нельзя было тянуть. Мы опоздали.
– Да с чем опоздали-то?!
Он поднял голову, потёр пальцами виски, посмотрел на меня, раздражённо цокнул языком .
– Вчера я потребовал от армейского командования, чтобы мы не просто выставили оцепление вокруг деревни, но и ввели патрули на улицы, а заодно и изолировали несколько особенно опасных жителей. Командование ответило в духе «не вмешиваться, ждать, панику прекратить». Ну, что, теперь сами видите - дождались!
Я с удивлением смотрел то на полковника, то на поднимающееся надо домами багровое, с оранжевыми сполохами зарево.
– Вы что этим хотите сказать?!
– Они там…
Его голос прервали новые резкие звуки, которые послышались уже с другой стороны деревни – с той, которая упиралась в реку. Звенящее, хлёсткое эхо прорывалось сквозь шум винтов кружившего над деревней вертолёта.
– Это ещё что? – я повернулся и инстинктивно привстал на носки, словно это помогло бы мне разглядеть источник звука, который закрывали от меня палатки.
– Они рубят деревья. На колья. Похоже, Деян вычислил одного, а может и не одного вампира, и если мы, таки, решим не вмешиваться, то утром нас ждёт жаркое из человечины с яблоками и печёной картошкой!

* * *
Продолжение следует.

https://litmarket.ru/dimash-letech-p4880?fbclid=IwAR3NI-D8KCQdp7FwhVZ_

Tweet