Мне позвонил кандидат в депутаты, тоже нерусский.

- Съезди-ка на адрес, - сказал он, - у тамошних жителей неожиданно замерзла водопроводная колонка. Следует починить.
- Ну да, только что был самум и тут ударили морозы.
- Чего?
- Я говорю - уже в пути.
- Меньше слов и больше дела, - сказал кандидат и дал отбой. Я положил в сумку газовый ключ, достал из заначки и выпил.
- Пошёл в жопу, - сказал я и вышел на улицу.


В маршрутке я догнался. Вот был у меня пропойца-друг. У него была мания - пить в общественных заведениях. Он пил в библиотеке, на гандбольных матчах, на заседаниях суда, в церквях и мечетях, в отделе кадров УИН УВД и в роддоме. Он считал, что под открытым небом пьют только неудачники. Друг не считал себя неудачником, до тех пор, пока на детском утреннике не подавился огурцом.

Я выпил ещё. Всё было хуже некуда. Окружающая среда, в основном. Пассажиры. По радио транслировали шоу - кто из слушательниц изощрённей изобразит оргазм. В динамиках стонала какая-то баба. Она кончала. Но казалось, что тужится. Пассажиры слушали это. За окнами маршрутки пошёл дождь со снегом. Шофёр тайком пукнул.

- На остановке, тварь! То есть, аллах акбар! Умрите, собаки! - заорал я и обнажил газовый ключ, второй номер.

Нет.

Я достал телефон и уставился в дисплей. У меня было правило - не более десяти номеров в телефонной книге. Двенадцать, предположим, номеров вызывали у меня лёгкую панику. Сейчас номеров было ровно десять. Я подумал и стёр брата из памяти телефона - из своей-то я стер его давно. Стало легче. Маршрутка остановилась и я вышел. Кончавшая в динамиках баба проиграла.
Я углубился в трущобы. Газовый ключ я взял отнюдь не только для работы. Им, к примеру, можно было прекрасно отбиться от собак.

Железные таблички на бараках давно уже сдали на металлолом. Чтобы запутать судебных приставов, местные жители мелом писали на стенах своих домов несуществующие улицы и пятизначные цифры. Колонка находилась за домом №19764 по улице Аксаны-чмо. На крышке люка лежала дохлая дворняга. "Это контролька" - догадался я и отбросил её ногой.

Из барака вышла семейная пара и приблизилась ко мне. Она пошатывалась.
- Я от единой россии, - сказал я.
- Наконец-то, - закричала баба, - и года не прошло! Вы там в своей сраной россии о людях думаете? У нас мужики по воду на речку ходят!
- С коромыслом?
- С хуемыслом, - сказал мужик.

Я поднял люк. Колодец был заполнен водой до краёв. В воде плавали куски льда. И говно.
- Откуда говно? - спросил я.
- Коммунисты насрали! ХА-ХА-ХА! Коммунисты!!! Насрали!!! ХА-ХА-ХА! ХИ-ХИ-ХИ!

Супруги покатывались со смеху. Я расстегнул ширинку и начал мочиться в колодец. Хануриков как ветром сдуло. "То-то" - подумал я, застегнулся и достал телефон. Я позвонил 09 и узнал телефон аварийной.

- Аварийная, - сказал женский голос.
- Пожалуйста, срочно пришлите аварийную бригаду по адресу - Аксаны-чмо тысяча... Ой нет, это вычеркните. Улица Бетховена, за продовольственным рынком, дом рядом с сараями, ориентир - дохлая собака.
- Это шутка? Вы кто такой?
- Я от единой россии.
- Представьтесь!
Я назвал фамилию кандидата.
- Ой, здрасьте, - сказал голос.
- Привет. Давай сюда бригаду, - сказал я и дал отбой.


Стало холодать. Я зашёл в барак и постучался в первую попавшуюся дверь. Дверь открыла давешняя баба. За её спиной маячил давешний мужик.
- Я от единой... Ах это вы, не узнал, добрый день. Пустите обогреться.
Я расстегнул куртку и показал.
- Конечно, заходи, чего жопу морозить...

Я зашёл вовнутрь. Меня пригласили в помещение, которое в планах БТИ значилось как кухня. Я сел на табурет, борясь с тошнотой.
- Да вы панки, - сказал я.
- А?
- Давайте стаканы...

Мы выпили за знакомство. Я поставил стакан на стол и забыл имена хозяев. У бабы были порваны мочки ушей. И может, ещё что-нибудь, сокрытое. Мужик глядел на меня с подозрением.

- Ты, зёма, где служил? - спросил он.
- Я стратегический ракетчик.
- Не гонишь? Не краснопогонник?
- А кто это?
- Не вертухай? Не сука?
- Думаю, нет.
- Я тебя уебу канализационным люком!
- Как вы выговорили это? Как вам удалось? Да вы трезвы! Выпьем.
- Хи-хи-хи, - затряслась тётка, - хи-хи-хи.

Выпили ещё. Мужик встал и покачиваясь вышел, не с первого раза.
- Я жду детей, - сказала баба.
- Со школы?
- Нет, двойню.
- Поздравляю.
- У меня рак матки.
- Да, да... Дела....
- У меня есть бриллианты и ожерелье. Может ты хочешь меня ограбить? Изнасиловать и убить?
- Не задумывался об этом.
- Показать тебе драгоценности?
- Не стоит.
- Так и быть, на.

Она распахнула халатик.

Грустно. Мне стало грустно. Жизнь сократилась. Барак был кораблём, плывущем в грязи. Всё было нелепо, как мусор в пупке. А в детстве брат возил меня на железном грузовичке, на верёвочке. И не всегда опрокидывал.

На улице зашумела машина. Я вышел к ней. Это приехали аварийщики. Водитель был трезв.
- Я от единой россии, - сказал я.

Поздно ночью я вернулся домой. Я уронил газовый ключ в колодец. И если бы спустился за ним, то пришлось бы там же и заночевать. Но колонка была починена. Я завалился на кровать. Зазвонил телефон.

- Алло.
- Рахман, ты идиот?
- Да-да?
- Ты какую колонку чинил? Это не та колонка! Не на моём участке, дебил! Я от единой россии, мудак! Подставить меня хочешь? Там люди по воду на речку ходят! Выезжай срочно и почини!

Я встал и

Tweet