Часть первая. Макс.

Он увлекался гонками без правил, а она увлекла его.
Сегодня он проиграл по своей прихоти.
Расслабился, думая о ней и забил на все остальное.
Его ставка досталась мирному парню, почти тихоне, который сделал его легко на последнем круге и сейчас улыбался, наивный, насмешливо пересчитывая деньги и бросая сотню на выпивку всем тем, кто болел за него.
Долговязая девица, в короткой джинсовой юбке принесла стаканы и приседая по-мужски, разлила победный виски.
Макс не смотрел на них.
Его механик, садясь за руль его машины, заметил, что возможно что-то намудрил с коробкой передач, обещал проверить сцепление.
Конечно, это были только фразы.
Он как и Макс, не любил проигрывать.
Макс знал, что механик обязательно напьется сегодня вхлам и его девушка не придет к нему этой ночью по этой же причине.
Он сел в привычный, потрепанный  нещадно лексус и выехал за ворота гаража.
После своего гоночного коня он не чувствовал вкус дороги.
Выжал максимум сцепления, машина сорвалась с места, но и ночное шоссе показалось ему игрушечной железной дорогой.
Постепенно он успокоился. Сбросил скорость.
Синие глаза фонарей загадочно мигали ему издалека и пролетали мимо.
Какие-то малолетки на бэмве обогнали его два раза, будто пытаясь бросить вызов.
Он уже не торопился и они переключились на серый мерседес впереди него.
По дороге позвонила его сестра, мать забрали в больницу, сердце.
Он пообещал подьехать и переговорить с врачом.
На перекрестке, свернув с шоссе, он развернулся.
Стрелка показывала, что бак пуст, пришлось завернуть на колонку.
Пока две милые девушки заправляли ему машину, он зашел в кафе и взял рюмку коньяка.
Бармен смотрел новости футбола.
Макс выпил коньяк, оставил деньги на стойке и вышел.
Одна из девушек уже протирала лобовое стекло его машины.
Он зашел расплатиться и оставил немного денег за стекло.
Сестра позвонила снова, ее голос звучал глуше, она сказала, что матери стало хуже и заплакала.
Макс сорвался с места быстрей, чем машина прогрелась и чуть было не рубанулся в черный ауди, за рулем была женщина.
Он коротко ругнулся и она испуганно вырулила левее.
До больницы оставалось несколько кварталов.
На следующем светофоре снова позвонила сестра и тихо сообщила, что их мать скончалась.
Макс остановился резко, спещащие за ним машины, сигналя отчаянно, делали виражи, сбрасывая скорость и огибая его машину.
Макс обнял руль и какое-то время тупо смотрел на дорогу.
В бардачке валялась начатая бутылка водки, но ему не хотелось.
Завел машину снова, набрал скорость и просто ехал, пока не устал.
На похороны он приехал измотанный, с мыслями о сестре, которая почти все время плакала.
Отец появился без приглашения, один, без второй жены, заметно состаренный.
Они с Максом давно не общались друг с другом.
На похоронах он запомнил только руки матери в гробу.
Такие изящные, как всегда.
Безупречные ногти, лак цвета палевой розы.
Казалось ее руки сейчас взметнутся, чтобы снова его обнять.
Ее лицо было слишком белым, он не мог на него смотреть.
Все закончилось быстро.
Людей собралось немного, какие-то мамины подруги, пару родственников и бывших коллег.
После кладбища он крепко обнял сестру.
Она о чем-то договаривалась с их отцом.
Макс не подал ему руки и прошел мимо.
Он извинился перед сестрой и на поминки не поехал.
Вернулся к себе домой, в старый лофт возле реки, открыл окно и закурил.
Механик позвонил к вечеру.
Сказал, что перебрал заново коробку передач.
Завтра снова были гонки, сумма выигрыша была очень приличной и Макс не стал напиваться.
Лицо его матери, такое нежное, всплывало всю ночь, пока он спал.
Он плакал во сне.
Утро было слишком солнечным, слишком несправедливо ясным, чтобы осознавать, что матери больше нет.
Когда он позвонил сестре, она как раз кормила детей и возня на кухне заставила его думать, что она справится.
Со временем, но все же.
Все эти события отвлекали его от мыслей о девушке.
Он встретил ее на гонках, случайно, куда она попала в компании своих друзей и никем не заморачивалась.
В этот вечер он пришел первым, победа далась ему нелегко и он был недоволен.
- Ты думаешь один такой, кому везет не так, как всегда? Расслабься. В мире полно неудачников похуже.
Ее голос заставил его поднять глаза.
Максу было наплевать на то, что она сказала.
Неудачником он себя никогда не считал.
- Наверное, был только тяжелый день? - Не унималась она, глядя на него с усмешкой.
- Плевать. Ответил он и посмотрел на ее реакцию.
Она стояла перед ним в джинсах, простой белой майке, короткие светлые волосы и насмешливые синие глаза.
На ногах серые конверсы, в левом ухе пирсинг до верхнего края, рука в тонких кольцах из бледного серебра.
Она просто ему улыбнулась, похлопала по плечу, сказав, забей, малыш, и ушла в компанию своих друзей.
Он еще долго думал о том, что она сказала.
Его злость не стала меньше, но перестала быть такой мучительной.
Он поискал глазами девушку, а она словно угадав его мысли, куда-то пропала.
И только в конце, когда он разговаривал с владельцем гаража, она словно птица мелькнула на горизонте.
- Это кто, - спросил Макс у владельца, роскошного мужчины лет за пятьдесят, но все еще притягательному для женщин.
- Кто? А, это Сим, она иногда бывает у нас в доме, ее отец юрист и помогает мне  решать кое-какие нюансы с налогами.
Только я бы тебе не советовал.
Она давненько сама на своих ногах. Была моделью, но сейчас посерьезнела. Учится на юриста, как отец, а в остальное время тусуется в богемных кругах.
Подрабатывает у отца, закрывая сделки с  богатыми и капризными клиентами.
Я хотел бы понимать, знает ли ее отец, как она это делает, но он слишком для этого воспитан.
А будь она моей дочерью, я вряд ли бы это ей позволил.
- Ты думаешь, она с ними спит? Спросил Макс и не поверил, что смог такое подумать.
- Мальчик мой. Конечно. Иначе бы фирма ее отца давно потеряла бы свою репутацию делать все невозможное. Поверь мне, она знает, что делает и если тебе понятно, о чем я, просто о ней забудь.
Макс ничего не ответил.
Спросил ее номер телефона, записал и успокоился.
Он не собирался ей звонить.
Мысль, что он может это сделать, если захочет, возвращала ему радость дня, который он поторопился посчитать неудачным.
Единственное, чего он не знал, это как обьяснить самому себе, чего он хочет сейчас.
Ее голос все еще казалось смеется над ним, но нежно. Так нежно.
А может, ему все показалось? Он снова разозлился, но не был уверен на кого.
Вечер окутывал мягким флером все вокруг. Звезды загорались на темнеющем полотне темно синего неба. Пахло кофе и дымом сигарет.
Макс вернулся домой и переоделся.
Он вытащил телефон и долго смотрел на цифры ее номера.
Она казалась ему загадочнее Будды, он не мог этого проверить, только чувствовал, что ему придется нелегко.
На следующий день все казалось ему проще.
Да, она была красивой девушкой.
Интересной и смелой.
Он еще не думал о ней серьезно. Или старался об этом не думать.
Промучившись так почти до вечера, он понял, что не может больше ждать.
Взял телефон и набрал ее номер.
Ее телефон был отключен и несколько мгновений он, соображая, что сказать, дышал в автоответчик.
Гонки этого вечера он выиграл на спор с механиком.
А потом напился вместе с ним.
Он не поехал домой, уснул в гараже, так и не переодеваясь.
Наутро она перезвонила сама.
Услышав его имя, она несколько разочарованно сказала, что думала, что это по делу.
- Ты решился поспорить со мной еще, малыш? Прости, вчера я была занята и мечтаю еще немного поспать. Мы можем отложить наши диспуты до вечера или у тебя что-то неотложное?
Казалось, она снова смеется над ним, снова играет словами, только подразнивая его.
Макс, не думая, назвал ей сумму сделки и обьяснил, что времени есть две недели.
Это была экспортная сделка на выхлопные трубы в обход прямых поставщиков, посредниками были голландцы. Производитель, маленький заводик в Белоруссии, переуступил лицензию за долги солидному немецкому концерну. В общем, дело было достаточно безнадежным, но Макс решил задеть ее за живое.
Он бы согласен поделить с ней маржу от продажи через голландцев, если она сможет закрыть рот немецкому диллеру, который сильно рисковал своими процентами в случае, если все откроется.
Ей нужно было встретиться с ним лично и переоформить договор, как на сбыт нереализованной части продукции с меньшей закупочной ценой примерно в два раза.
Понятно, что при таком раскладе прибыль возрастала примерно раза в три, учитывая спрос на местном рынке и отсутствие конкуретных предложений.
Можно было и еще ее увеличить, поиграв небольшими партиями в розницу и работая только по предоплате, без страхового гаранта.
Но тогда бы возникли проблемы с расчетами, банк потребовал бы двойные проценты за заемные средства и они поимели бы больше головной боли, в случае, если бы платежи запаздывали хотя бы на день.
Он почти гордился собой, когда она слушала его, не перебивая.
- Хреновый план, малыш. Я бы советовала отвалить диллеру и часть партии оформить, как брак.
Если ты хочешь, я могу слетать и сделать все, что ты планировал, конечно.
Меня устроит разница в три процента от суммы конечной сделки, а иначе мы можем только попить кофе и поиграть в песочек рядом с твоим домом.
Я, кстати, у тебя еще не была.
И кстати, кофе не люблю варить сама.
Она приехала на сером спортивном седане и легко крутанулась перед его домом, показывая ему и свое неплохое умение парковаться.
Макс казался себе спокойным.
Открывая ей двери, он все еще пытался сделать безразличное лицо, но он был рад ее видеть так близко.
Она внимательно листала бумаги, пила кофе, покачивала ногой и только иногда поглядывала на Макса.
- Что ж, хорошо...
Юрист не дурак, конечно, но кое-какие его недочеты еще можно повернуть в нашу пользу.
Это не очень красиво, конечно, но и упускать такое не стоит.
Я займусь.
Макс не стал ее спрашивать.
Он догадывался, о чем она говорит. Но ему это было сейчас неважно.
Она вытащила свой телефон.
- Я слетаю в эту пятницу, пожалуй... В выходные прошвырнусь по магазинам. Заодно и Берлин посмотрю.
Раньше вторника вернусь вряд ли, надо будет еще отоспаться, в среду у меня новый заказ и походу, покруче твоего.
Она потянулась за сумкой, легко встала и опять похлопала Макса, как часто это делала его сестра.
Макс хотел ее проводить, но ее телефон зазвонил и она, мягко отвечая кому-то на английском, хлопнула дверью прямо у его носа.
Через минуту ее серая проворная машинка растворилась, оставив после себя только легкое облачко пыли.
Макс задумался.
Вместо ее голоса, он представлял ее тело.
Думал, какая она в постели.
Есть ли у нее родинки.
Как она кончает.
Представлял, что почувствует, когда она станет его.
Через полчаса он перезвонил ей и сказал, что возможно  полетит вместе с ней.
Так ей будет проще запомнить несколько конфиденциальных деталей.
Он конечно, пообещал ей не мешать, оставить ее с немцем наедине, хотя и понимал, что этого не сделает.
Она чувствовала смутно нечто такое.
День ее был плотно расписан и не споря, она согласилась.
Нужные документы она готовила только сама и просила до отлета ее не напрягать.
- Я понимаю, что ты не прочь поболтать, но я честное слово, ничерта не успею.
Сказала она и в ее голосе снова мелькнула ласковая усмешка.
Или снова ему показалось?
Он отправился в гараж и отдраил свою машину до зеркального блеска.
Простые вещи всегда возвращают мужчине мозги на место, как говорила его сестра.
Сегодня бы он точно не стал с ней спорить.
Когда он собирался ехать домой, возле гаража его стопанула какая-то рыжая малышка в клетчатой юбчонке, из его вечных сопливых фанаток.
Она была мила, конечно и пыталась шутить.
Он предложил ей немного пива, она все время смеялась, покачиваясь от смеха на высоком барном стуле.
Понятно, что она была еще глупышка, а он только кумир ее выдуманных фантазий.
Но все же.
Он на всякий случай спросил ее возраст, оказалось, что 18.
Она все еще не очень верила, что сидит с ним рядом.
И очень серьезно заявила, что втюрилась в него, когда ей было около 16 и с того момента не могла думать ни о ком другом.
Максу это было безразлично и он не понимал людей, вот так посвящающих время красивым картинкам.
- Ты любила когда-нибудь?
Задумчиво спросил он.
- Я не думала об этом, встретив тебя.
- Знаешь, девочки типа тебя обычно плохо кончают, когда перестают интересоваться живыми людьми и особенно теми, кто к ним не безразличен.
- Пускай это будут мои проблемы.
Она посмотрела на него и добавила.
- В сущности, нам обоим нечего терять.
Он поднял ее юбку ей на живот, расстегнул рубашку, поднял лифчик и обнажил грудь.
Ее тело было вполне женственным.
Макс пару раз поцеловал ее, она заметно дрожала.
Кровь зашумела в нем.
Он довольно резко стащил ее со стула, опрокинул на кожанный диванчик и немедля больше, вошел в нее.
Она только всхлипнула.
Он жестко и коротко отымел ее и кончил, не дожидаясь, пока кончит и она.
Позже, когда она немного успокоилась, он занялся с ней любовью, представляя, что это Сим.
Получилось не очень, девченка все равно довольна.
Пусть так, подумал Макс и помог ей одеться.
После он вызвал ей такси, а сам поехал домой, спать.
Часть вторая. Симона.
Ей 23.
Первый взрослый мужчина увлекся ею, когда ей было 15.
Она была красивой девочкой, но слишком дерзкой.
Одноклассников она не любила, так как выделялась на их фоне, казалась особенной и всегда знала, что сказать.
Учителя побаивались ее, ставили пятерки, не углубляясь в ее ответы.
Впрочем, ей нравилось учиться, а вести себя вызывающе ей не позволял ее внутренний ритм, лишенный ненужного пафоса.
Этот первый взрослый мужчина только умом понимал, что она еще ребенок.
Когда она говорила с ним, обсуждая кино или музыку, он чувствовал, что ему непросто ей отвечать, настолько глубоко она мыслила.
Они проводили много времени вдвоем, но однажды она перестала отвечать на его звонки и он запил, бросил семью и больше она его никогда не видела.
Свою непохожесть на всех ее одноклассников, Сим считала чем-то вроде болезни.
Если долго скрывать, все пройдет, говорила себе она.
В восемнадцать она стала заметным лидером.
Она увлеклась сразу двумя парнями, один из них был талантлив, играл на гитаре и виолончели, а другой смешил ее, был рабом всех ее желаний и скрашивал ей немного одинокие дни.
Они были только друзья, втроем.
Конечно, каждый из парней втайне претендовал на ее сердце.
В итоге она бросила их обоих, одновременно.
Гитарист сделал карьеру, а второй покончил с собой двумя годами поззже.
Второго, который ушел из жизни так рано, она вспоминала чаще, чем хотела.
Она не чувствовала своей вины, она знала, что был больше виноват его отец, известный врач, который задавил сына своими амбициями и тот просто сломался.
Пожалуй, только с Сим он и узнал настоящее тепло, только с ней.
Но и только потому, что она была так не похожа на всех, кто был в его крошечной жизни.
А сейчас она думала о парне, о гонщике.
Ему 25, каштановые курчавые волосы, карие глаза и красивые руки.
Он подрезал ее на шоссе, когда она не торопилась и слушала музыку.
Его машина резко выдвинулась на повороте, обогнав машины три, ехавшие за ней, он недолго медлил перед ней, думая, пропускать ли и когда она почти расслабилась, он обогнул ее и какое-то время ей пришлось ехать за ним в его темпе.
Его лицо мелькнуло лишь на мгновение, кажется, он даже не взглянул на нее, он только провел рукой по волосам, откидывая их со лба, а она, взбешенная этой бесцеремонностью, ему посигналила.
Он маякнул ей задними фарами и обогнул кого-то еще впереди.
Нормальные люди так не ездят, подумалось ей тогда.
Когда она увидела его в тот день, после гонок, ей захотелось до него просто дотронуться.
Но его злость, такая смешная, казалась ей занятной.
Она мысленно пыталась представить себе его девушку, но на ум приходили только его руки, которые обнимают другую.
И ей было немного больно.
Ей захотелось увидеть его руки на своем теле.
Захотелось увидеть желание, в его глазах. Нетерпение.
Вкус его любви.
В тот же вечер она позвонила гитаристу.
Он приехал после концерта, усталый.
Они выпили пива, поболтали о том, о сем и он уехал. Он давно был женат, его жена ревновала и он не хотел новых сцен ее ревности.
Сразу после школы, она уехала в Италию.
Отец помог получить ей небольшой контракт в модельном агенстве, в Тоскане.
Ее научили ходить, краситься, разговаривать с агентами и проходить зубодробильню кастингов, как солдат беред боем.
Время от времени она учавствовала в закрытых показах для частных клиентов, но она не любила об этом вспоминать.
Когда она наконец-то вернулась домой, весь ее опыт оказался лишь точкой отсчета.
Она мечтала создать империю.
И только себе самой.
Она отлично понимала, что миром больших денег вряд ли управляют женщины.
А на мужчин ей было плевать.
До встречи с Максом.
В пятницу им лететь вдвоем и ей казалось, что это начало их отношений, на которые она и не рассчитывала.
Но которых ей чертовски хотелось.
Гитарист все же вернулся позже, жена все равно закатила ему сцену и Симона позволила ему делать в этот вечер все, что он захотел.
Он слишком быстро возбудился ее непривычной покорностью, а она, думая о Максе, только подождала, пока он кончит и ушла в душ.
Когда она вернулась, его уже не было.
Лайф из лайф, подумала она, спокойно засыпая

Часть третья. Герман
Герман был другом Макса почти с его детства, пока  родители не приняли решение сменить страну.
Макс позвонил ему пару дней назад, попросил помочь подыграть какой-то девочке по идиотскому плану, на который она повелась.
Герман любил Макса, но крутить мозги таким образом едва знакомой девушке он бы не стал.
Не проще ли пригласить ее на свидание и там попытаться добыть ее сердце открыто, если уж так прижало.
Да и потом, Макс гонщик, талантливый, у него и так хватает понтов на двоих - троих среднестатистических мужчин.
Чего ему, собственно, надо на самом деле от нее?
Неужели железный Макс встретил одну единственную и испугался?
А девушка...
Если не конченная, все равно поймет.
Ну, какой из Германа диллер?
Так, общие знания местной биржи и кое-какие связи.
Да, они с Максом кое-что проворачивали время от времени, но эта последняя его фикс идея с выхлопными трубами могла для них окончиться плохо.
Герману больше понравилась идея девушки.
Но даже и так риск был неоправдан.
Голландцев он знал лично, скуповаты, но без кидалово.
Могли прокрутить, правда если ужаться в размерах сделки и сроках.
Герман только закончил философию современного искусства и намеревался свалить по Европе, походить по музеям и выставкам.
Посмотреть мир, пока не осядет.
Деньги были бы кстати, но и его родители ему бы не отказали.
Так что он только ждал прилета Макса, чтобы как-то успокоить его.
Имя девушки Герману не нравилось.
Да и сама она, возможно, только зануда.
Посмотрим.
Но Герману почему-то казалось, что она красивая.
Свою последнюю девушку он бросил, после того, как она попыталась устроить им секс втроем со своим однокурсником.
Чувственность Германа была довольно тяжелой штукой для него самого.
Он любил заниматься любовью обстоятельно, долго.
Ему не были нужны никакие экстримы, только тело, желанное и с кем было о чем поговорить и до, и после.
Случайных связей он сторонился, считал бесполезными.
А если и влюблялся, то только ненадолго и после сумбурных ночей чувствовал себя предателем.
У него не было девушки давно, с тех пор, как он в этом всем разобрался.
Часть четвертая. Они
В эту пятницу все пошло не так.
Макс накануне схлестнулся с тихоней на гонках всерьез.
Еще до старта они поругались о том, кто круче.
Тихоня считал Макса пустышкой, а Макс его просто недомерком, не мужчиной.
Они стартанули по рискованному участку дороги, где было меньше возможностей нарваться на случайного пешехода или на сонную полицейскую засаду.
Рассчитали время, когда каждый отдельно дойдет до участка с приличной скоростью и там посмотрят, кто и кого.
Дорога оказалась слишком узкой.
Сначала они цыркачили, изящно подрезая друг друга.
Потом, взорванные адреналином, неслись почти рядом.
Решив дать фору, Макс оторвался медленнее всего на сотню метров.
В итоге, когда машина тихони застряла колесом на яме в повороте,  Макс глупо решил, что тот все еще придуривается и мощно вписался в его левый бок.
Обе машины, кувыркаясь, улетели на двадцать метров в нижний проем подьемного моста и замерли.
Скорые подьехали минут через десять.
Тихоня отправился в долгий отпуск с переломами всего, чего только можно и не было понятно, выживет ли.
А Макс, после десятка два швов, лангеты правой руки и теста на сотрясение, остался обьясняться с полицией.
Симоне он позвонил поздно ночью, почти утром.
Он не сняла трубку и он оставил сообщение на автоответчике.
Соврал, что потерял паспорт и положил трубку.
Домой Макса привез механик.
Деловито и по-хозяйски заварил ему чай, сделал компресс, налил рюмку водки и дал запить водой с аспирином.
Убедился, что тот заснул и не бредит и уехал к себе домой.
Утром Максу все же поплохело.
Стуча зубами, он набрал телефон Германа и как смог, обьяснил ему ситуацию.
Дал ему номер Сим и вырубился.
Герман не на шутку разволновался за Макса.
Он знал, что этот парень слишком горд, чтобы сейчас сдаться врачам вот так, на глазах у новой девушки.
Поэтому он наспех собрался и через четыре часа уже собственнолично вызвал Максу скорую и отвез его в больницу.
После детальных снимков стало ясно, что тот приложился головой,  сильнее, чем думалось.
К обеду он ушел в кому.
Несколько дней врачи боролись за его жизнь, добавился сепсис.
Герман напихал карманы врачей деньгами и подарками, сколько мог.
Сестра Макса дежурила у его постели, меняясь с Германом каждые три часа.
К воскресению, казалось, ситуация переломилась в лучшую сторону.
А к обеду Макс умер.
Через час в соседнем боксе скончался тихоня.
Сестра Макса потеряла сознание.
Вторая потеря за такой короткий срок лишила ее сил окончательно.
Герман не мог поверить, что все это правда.
Мобильник Макса остался дома и Симона не смогла ему дозвониться.
Потом закрутилась с клиентами отца.
Когда она снова приехала на гонки, то первое, что она увидела, это два больших портрета с черными лентами.
Не мигая, замерев, сжав пальцы, она с ужасом смотрела в глаза Макса и не понимала, почему он ей не улыбается больше.
А когда поняла, развернулась, села в машину и рванула прочь.
Ее сердце так сильно билось, предвосхищая боль, что она бы охотно всадила в него нож.
Она не понимала сначала, куда едет.
У дома Макса она выскочила из машины и начала отчаянно колотить в его дверь.
Она плакала, била дверь ногой, звала Макса и когда дверь открылась, она упала прямо на руки Германа.
Тот сразу понял, что это и есть Симона.
Когда он ее подхватил, а она упала как надломленный цветок, он только прижал ее крепко-крепко и унес внутрь.
Часть четвертая. Двое
Сознание возвращалось к Сим постепенно, словно его возврата она просто боялась.
Герман подумал было, вызвать ей врача, но что-то внутри говорило ему не делать этого.
Еще не сейчас.
Он послушал ее пульс и успокоился.
Из бессознательного состояния она перешла в глубокий сон, вызванный шоком.
Он перенес ее в постель Макса и накрыл легким пледом.
Не стал выключать лампу на стене и приоткрыл окно.
Сел в кресло и позвонил домой.
Родители Германа уже знали о случившемся.
Они искренне переживали за сына, зная, что Макс был ему почти как брат.
Герман как смог успокоил мать.
Отцу рассказал о Симоне и попросил еще денег, чтобы остаться пока с ней.
Он не понимал, как эта девушка, едва знакомая с Максом, могла испытывать такие сильные чувства к нему.
И почему ее горе так сильно волнует его.
Она заворочалось, беспокойно выбросила руку из под пледа и застонала. Тихонько, жалобно.
Она пыталась что-то говорить, но Герману все казалось, что она только плачет.
Наверное, думалось ему, она никого еще не любила по-настоящему до Макса.
И не успела полюбить даже его.
Герману стало холодно от этих мыслей.
Он закрыл окно и подсел на край постели, только чтоб укутать ее потеплей.
Ему казалось и она должна мерзнуть.
Возможно душа Макса все еще бродила где-то рядом.
Он этого не знал.
Как не знал настоящей любви и сам.
Не представлял, как бы он смог пережить тоже, что переживала сейчас она.
Накрывая ее, глядя на ее нежное лицо, у него оборвалось сердце.
И когда она, как слепая, потянулась и обняла его бессознательно за шею, Герман не смог ее оттолкнуть.
Он смотрел на нее, как она как будто просит о чем-то, как будто зовет и чувствовал как кровь медленно пульсирует у него в висках.
Он гладит ее лицо, губы и медленно спускает руки к ее рубашке.
Он расстегивает пуговицы одним пальцем и освобождает ее тело.
Она не носит белья, но его это не удивляет.
Он снимает ее джинсы.
Минуту он все еще в шоке от того, что делает, но ее тело кажется все так же его зовет.
Он опускается на ее тело, держась на руках и стараясь не дрожать.
Она поворачивает голову, глаза ее закрыты, а руки лежат бессильно вдоль ее тела.
Он очень осторожно в нее погружается, она только тихо вздыхает, когда это происходит.
Когда он начинает двигаться в ней, ему кажется, что и она двигается вместе с ним, как если б это было в теплой воде.
Он взрывается медленно, не оставляя ее ни на секунду, будто она сломается от этого.
Он чувствует себя самого, чувствует ее, чувствует воздух, наэлектризованный странным союзом их тел.
Он не помнил отчетливо эту ночь дальше.
Он помнил только, как после, с печальным вздохом она обняла его.
Он мягко обнял ее тоже, подвигая на свою грудь и не дыша заснул вместе с ней.
Пока они спали, лампа погасла, как будто Макс на самом деле видел их, разбитых горем и жалел.
По стенам комнаты плыли легкие тени, напоминая стройное тело парня с кудрями, он будто отбрасывал их сильной красивой рукой и неспеша растворялся в небытие...
Часть пятая. Герман и Сим.
Через год после гибели Макса, Герман приехал на его могилу.
Весь этот год он старался не думать о нем.
Еще он хотел еще раз увидеть ту девушку, которая исчезла той же ночью из его обьятий, пока он спал.
Герман обьехал за этот год множество стран.
Перебывал в огромном количестве музеев, выставок, частных галерей, но казалось, что все это только сильнее возвращало его к мыслям о ней.
Современное искусство утратило вкус к настоящей любви, говорил его отец.
Герману казалось иначе.
В картинах современных художников он видел забытый зов этой любви, а вовсе не ее отсутствие.
В одном из маленьких частных музеев под Зальцбургом он разговорился как-то с почтенной дамой, искусствоведом.
Она была настолько хороша собой в свои семьдесят лет, ее глаза горели таким ясным огнем юности, что он попросил ее совета, рассказав ей историю с Сим.
Она конечно, выслушала его.
Но прямо не ответила.
- Молодой человек, мое почти каждое утро, когда я не в музее, конечно, начинается с приличной рюмки коньяка, сигареты и кофе.
И поскольку мой муж давно у бога в гостях, мне бы не хотелось ворошить его память ни с кем, поймите.
Единственное, что я Вам скажу, это то, что не стоит искушать судьбу дважды.
Она такого не прощает, поверьте.
Между Вами уже давно все случилось и Вы, простите, абсолютный осел, если нуждаетесь в чужих советах.
Особенно таких милых, но средневековых привидений, как я.
Все, что Вам нужно, это сделать этой девушке предложение.
Вот и все.
Она неторопясь вышла из зала, оставив Германа одного.
Но на выходе из музея она протянула ему коробочку со словами, поезжай, сделай это за него для вашего общего счастья.
Я уверена, добавила она, он будет только рад.
Мой Фридрих поступил именно так.
Он был настоящий мужчина и не нуждался ни в чьем руководстве.
А я была когда-то невестой его брата, который погиб рано.
Герман,  низко поклонясь , поцеловал ее теплую руку.
Она растворилась в проеме музея быстрее,чем он повернулся, но он был почти уверен, что она смотрит сейчас на него и плачет.
В коробочке лежало тонкое серебрянное колечко, с царапинами от времени, а может от чего-то еще.
Внутри его по немецки было выгравирована надпись, "на земле и в раю" и сердечко рядом.
Посередине кольца был вставлен крошечный камешек зеленого цвета. В полумраке комнаты он искрился как живой, словно подбадривая Германа доверится ему.
Ночью он приснил Макса.
Тот был в синей футболке, веселый и о чем-то болтал с прохожим на скамейке.
Симона сидела поотдаль, грустная, на парапете возле реки и ела мороженное.
Потом они оба встали как по команде и пошли прочь друг от друга.
И вот он стоит у ограды могилы Макса и ждет.
Тут все изменилось.
На могиле белый крест, с ангелом на колене за ним.
На кресте надпись серыми буквами, Ad Memorium.
Ниже два имени, Макса и его мамы и даты.
Возле креста море горящих свечей, розы и какие-то памятные мелочи, оставленные поклонницами Макса.
Похоже, тут бывает много людей, думает Герман.
- Тут не столько людей, чтобы ты не мог плакать, говорит женский голос за его спиной.
- Ты так долго не был, что можешь себе позволить немного погрустить о том, кто останется только в твоем сердце.
Симона, в темном плаще, темных очках прикасается к плечу Германа.
- Я искал тебя, отвечает он ей просто.
- Я знаю, отвечает она немного печальнее.
Он поворачивается к ней, она снимает темные очки и улыбается ему одними глазами.
Он обнимает ее за голову и нежно целует в макушку.
- Зачем заставлять его ждать так долго, спрашивает она.
Тогда Герман достает коробочку и одевает кольцо ей на память о моменте, когда другой мужчина надевал его на палец своей невесте и просил ее, только дождись, любимая.
Она смотрит на кольцо, целует его, поднимает глаза на Германа и только улыбается.
- Нашего сына я решилась назвать Максом.
- И я очень надеюсь, что он победит, отвечает ей Герман и целует.
- За нас всех. Говорит она.
На земле и в раю...
Шепчет листьями тихий ветер и взлетает к небу и облакам.

Tweet