Память удивительная штука. То она есть, а то вдруг начинает всё забывать и подводить в самые неожиданные моменты, например когда вам надо долги раздавать. Или это не память, а люди такие стали? Всё ведь меняется и люди наверное тоже, а, память… память остаётся…
Про Деда Мороза сейчас уже стали забывать, говорят, что не было его никогда, и всё это сказки. Есть конечно, те, кто утверждает, что видел, но таким уже давно не верят. Их сначала пытаются лечить, а потом ставят крест. Я и сам посмеивался над такими, но как выяснилось зря.
Было это давно. А может и не давно, а может и вовсе не было, но мне об этом рассказывал отец, ему мой дед, а деду тоже всё это не приснилось. Значит, получается вроде как и было…
На самом деле я видел всё своими глазами, а родственников упомянул, чтобы в случае чего не одному отдуваться. Вместе веселее.
Далеко далеко… нет, не так, На далёком севере… опять ерунда. По-детски как-то…
Как же начать историю? Наверное, с самого простого и понятного даже для таких людей как взрослые.
Жил был Дед Мороз. Настоящий. Не с пластмассовым носом, из дома быта, и бородой из некондиционных мочалок, которыми и жопу то тереть – срамота, а тот самый, который знает всю правду про Новый Год, про подарки и про снегурочку. Жил он на севере. Все думают, что север это когда снег, и холодно, но север, это когда ещё и очень красиво. Те кто там живёт говорят проникновенно:
«СеверА…»
И пока сам не съездишь, не увидишь, то и не поймёшь. Умный послушает, задумается, проверит, а дурак махнёт рукой и за пивом побежит. Но дураки везде одинаковые, как и пиво, а север он такой…
спросят: «ты откуда»?
- С северОв…
И папироской затянутся, чтобы пауза была. Да не простая, а северная. С дымком.
Итак, было - не было, вам решать. Я расскажу что лично слышал и видел. Продам хомут за пиздежа пуд. Произошло это рядом с раб. посёлком. Когда-то это было вполне себе поселение, но потом под воздействием геопатогенных факторов, а проще говоря от безделья и водки всё окончательно перееблось и сгорбилось, включая даже местных жителей. Название у него было не то “светлый путь”, не то ещё какое-то направление. Но явно не точное, так как посёлок, сколько не стоял, всегда переживал не лучшие времена, и если и мог куда то дойти, то только до ручки. До ручки двери в местный магазин. Хотя люди там жили хорошие, но от безнадёжности и водки, к вечеру злые, и шуток тоже не понимали, особенно про свою жизнь. Как-то приехал бойкий парень из Москвы. Его приняли как полагается, угостили пирогами с северным сиянием. А он в припадке вселенского счастья принялся объяснять людям как они тут хреново живут, хотя люди это и без него знали. Люди крепились, но из вежливости гостя всё-таки слушали, а потом кто-то всё же не выдержал и как треснул прямо в глаз. Искры были как то самое северное сияние.
Я приезжал в посёлок от института, исследовать растительные формы. Они тут были жутко продвинутые и подлежали ежегодной систематизации. Потом где-то все мои закорючки укладывались в умную программу, написанную индусами за пару рупий, и машина выдавала всю правду о влиянии глобального потепления на регион. Не скажу что я был хорошим работником, но, как правило, до растительных форм я добирался, правда делая это по своему - местные женщины тоже обладали формами, да такими, что иной записной московской красавице сто очков форы дадут. В один из летних вечеров, когда я работал над очередными формами, мне попалась на глаза странная парочка. Мужчина в летах, а рядом с ним песец. Они брели по дороге, смотря по сторонам.
- Кто это?
- Опа! Ты что, не знаешь? Это ж Дед Мороз. – ответила мне обладательница форм.
Она всегда говорила «опа». Например я ей: «в Америке сейчас кризис». Она в ответ: «опа», или: «радий тяжелее олова?», «опа!»
- Кличка что ли? – не понял я.
- Опа! Да нет, самый настоящий. Ты чё?
- Чё, ни чё, а как это так? Только давай без «опа».
- Да не знаю я… у него спроси!.. Опа…
Так я познакомился с настоящим Дедом Морозом.
Был он вполне забулдыжного вида, в старых поношенных флотских штанах. Так и не скажешь, по первому впечатлению, что человек ответственный. Песец рядом смотрелся куда солиднее. Наверное, из-за дорогого меха. Дед заходил в посёлок за водкой и морошковым вареньем. Любил чередовать эти два натуральных продукта. И ещё он любил разговаривать с едой.
- Ну, что, макароны, вы будете наматываться или думаете, что так это всё?
И крутит вилкой в тарелке.
- Ты действительно тот самый дед?
Он присел рядом притомившись от долгого пути.
- Угу. Будешь?
И налил мне полстакана. Я выпил молча. Дед посмотрел на меня придирчивым взглядом и наконец констатировал:
- Молодец. Выпил.
- Не выливать же. – философски заметил я в ответ.
Дед удивлённо вскинул бровь:
- Вылить тут никто не даст, да и глупо, увидят что ты за огурец, потом ведь не прополют, не польют… в засушливое лето.
И он икнул. Почему то я сразу икнул в ответ, как эхо. Потом опять он, и сразу я. Так мы сидели и икали, песец удивлённо смотрел то на одного то на другого.
- Хорошо ик… икаем. – заметил дед.
Я тактично согласился ответным иком.
- Опа! - заметила подруга и на всякий случай отодвинулась.
Песец отодвинулся тоже, но от подруги. Она явно не внушала ему доверия. Наверное из-за общеизвестной слабости женщин к меховым воротникам.
По улице прошла стайка местных обалдуев. Они помахали Деду рукой, мне тоже перепало любезностей но несколько в менее романтическом аспекте – самый подвыпивший вразвалочку подвалил ко мне и попросил папироску.
Я протянул ему пачку сигарет.
- Курение вредит здоровью. – сказал парень и взял сигарету.
Логики в его словах и действиях было мало, но как я понял впоследствии это и был тот самый северный дзен.
Когда молодёжь удалилась дед высморкался в красный платок.
- Хроническое. – пояснил он и предсказуемо икнул.
Песец недовольно тявкнул.
- Пора. – Дед встал и размял колени. – Спасибо за компанию, будешь поблизости – заходи.
Я пообещал, что зайду обязательно. Но так и не спросил куда, а он не сказал. И ушёл, покачиваясь, со своим странным провожатым напевая под нос песню.
Подруга ещё долго рассказывала мне все слухи, что знала про Деда.
Например, Дед Мороз предсказуемо не любил лето. Летом он сильно потел. А когда он потел, от него пахло прошлогодними носками. Летом он всегда страдал и пел грустные песни про снег и военных моряков. Его брат, Егор, служил в Видяево и иногда катал Деда Мороза на «Альбатросе». Поддав, они любили погонять норвегов таскающих гребешка. Дед любил лупить в океан из шестиствольной 30 миллиметровой пушки, орать: «Я ацкей сотона!» и дико ржать, видя, как обосравшиеся норвеги на всех парах уёбывают за горизонт.
Но такое счастье выпадало редко. По долгу службы, Деду приходилось много работать. Он постоянно готовился к Новому Году. В основном дед сидел дома и плёл из ивовых прутьев корзины для подарков. Корзины получались большие и лёгкие. Дед обрёл такую дизельную сноровку, что мог вязать их во сне. Однажды, когда он очень крепко заснул, то связал огромную корзинку. Она была выше него и даже выше его домика, включая печную трубу. Может даже выше «Альбатроса».
Проезжавшие мимо рыбаки подивились такому размаху:
- Дед, зачем тебе такая дура? Отдай нам, мы её в городе обменяем на сапоги...
- Не, раз сплелась, значит для чего-то надо, а сапоги и так купить можно. – отвечал Дед, но сам всё же крепко чесал в затылке: «нахера я её, такую, сплёл?»
В конце концов решил оставить во дворе пока не проявится её скрытое предназначение. Ведь на белом свете всё выходит одно из другого и ни чего не бывает просто так. Но корзина была слишком большой, и это периодически тревожило Деда.
«Надо бы её пристроить куда, пока ветром не унесло, или рыбаки не спиздили…» - думал он, но всегда появлялись разные дела и он откладывал решение вопроса на потом.
Однажды к нему заехал брат на новом джипе.
- Откуда такие роскошные колёса? - искренне позавидовал дед. Сам-то он по старинке пользовался оленьей упряжкой.
- Аккредитив на пять лет. - таинственно ответил брат, и они уехали куролесить в соседний посёлок.
Тогда я успел пересечься с ним. Я поздоровался, Дед вспомнил меня, представил брата.
Егор оказался здоровым и плечистым дядькой с усами. Мы сели на поваленный ствол и расстелили газетку, прижав её водкой и закуской, чтобы она не улетела от ветра.
- Дед у нас главный в семье. – пояснил Егор сразу, пока мы ещё не чокнулись. – Только упрямый, я его давно в город зову переехать, а он ни в какую…
Егор махнул рукой.
- Куда я уеду? – запротестовал Дед. – А кто за меня работать будет? Елопукка?
Егор не согласился:
- Ты сидишь там бобылём, хоть бы женился что ли…
- Не, наверное уже поздно. – засмущался Дед.
- Давай, чтобы за «не поздно».
И мы выпили. Потом ещё, и к вечеру я совсем перестал отличать фантазии от реальности. Не потому что напился, а потому что они слились для меня в образе прекрасной дамы, имя которой я не буду говорить из соображений благородства.
Собственно я увлёкся… С песцом такая история: как-то после недельного загула, когда дед смог вырваться из цепких лап разврата и пьянства, он обнаружил, что в его отсутствие произошло два события: его корзинку повалил ветер и в ней поселился песец. Дед стоял перед песцом, помятый и плохо соображающий, а песец смотрел на него снизу вверх немного испуганно, но убегать не собирался. Выходило, что корзинка ему понравилась.
- Ну, здорово…
Песец осторожно понюхал воздух, но ничего не ответил.
- Ты домашний что ли? – удивился Дед.
Песец осторожно встал на лапы и огляделся.
- Ладно, раз нравится – живи. – согласился Дед.
Песца он решил назвать «Лаврентий».
Лаврентий быстро привязался к деду, а тот в свою очередь к нему. Теперь они вместе плели корзинки и пели песни про снег и военных моряков. Лаврентий никак не мог выучить слова, но всегда подтявкивал в припеве.
«Хорошо у нас получается…» - радовался Дед и чесал Лаврентия за ухом. Тот млел и щурил глаза. Пару раз появлялись охотники и предлагали за Лаврентия хорошие деньги.
«Не боись дед, не обидим мы твоего песца» - успокаивали они, - «Просили дети в садик, в живой уголок…»
Но дед им не верил. Он был уже тёртый калач и знал, что охотники самый пиздливый народ, даже больше чем рыбаки.
Ближе к зиме, Дед стал натаскивать Лаврения помогать разносить подарки. Лаврентий сначала ленился, но пару раз получив валенком по своему симпатичному ебальничку, понял, что с Дедом лучше не спорить. Через пару месяцев он уже сносно пролезал в печную трубу с мешком в зубах.
В конце лета к деду заскочил брат. Извинялся, что не смог приехать раньше, у них случилось ЧП. Затонула большая лодка. Погибло много хороших знакомых, некоторых из них дед знал лично - дарил их детишкам подарки. Братья выпили не чокаясь и Егор уехал. Дед спел с Лаврентием несколько очень грустных песен и опять вернулся к работе. Новый Год ведь никто не отменял.
«Такая работа…» - объяснил дед Лаврентию, а тот понимающе кивнул.
Когда стало подмораживать, пришёл первый пароход с подарками. Их везли с самого северного полюса и пароход был загружен под завязку. Разгружали трое суток. Когда управились, то оказалось что заняли почти все корзинки.
- У нас к вам ещё ходку. - сообщил кэп, заглядывая для солидности в коносамент. – Есть куда складировать?
- Найдём! - заверил его Дед.
- Ищите, а то к Елопуке придётся перебрасывать, мать его итить.
Кэп отдал честь, и пароход лениво почапал за новой партией.
Когда пароход ушёл, дед начал плести новые корзинки как очумелый. Видя такое дело Лаврентий пошёл в посёлок за подмогой. Ему было боязно, совсем недавно мимо проходили охотники и опять пытались выменять песца на водку, но смотреть как дед вкалывает словно проклятый, он не мог.
Лаврентий брёл по снегу обходя человеческие следы. Наверное он слишком задумался о жизни, или засмотрелся на северное сияние, но получилось так, что он отклонился от маршрута. Для Лаврентия это было впервые, наверное он уже стал вполне домашним.
Он немного устал и присел на задние лапы, чтобы передохнуть. В этот момент кто-то бросил на него сеть. Лаврентий рванул изо всех сил, но было поздно.
- Хороший песец. – сказал первый охотник.
От него пахло табаком, водкой и смертью.
- Да, шуба какая ухоженная, как будто специально отращивал. – ответил второй, от которого пахло только смертью. И они оба издали звуки похожие на смех.
Лаврентий сжался в комок от этого смеха. Он уже слышал такой, давно, в детстве, когда погибла его мама. На загривке дыбом поднялась шерсть и он бросился на охотников.
- Ещё огрызается… - осклабился второй и ударил по сетке сапогом, да так, что
для Лаврентия свет померк.
Дед не сразу заметил отсутствие Лаврентия. Сначала подумал, что тот отбежал за домик по нужде. Потом, когда стало понятно, что Лаврентия нет, дед очень испугался. Но нужно было плести корзинки, без них ветер разметал бы подарки по всему Кольскому полуострову. А Лаврентий был уже вполне самостоятельным песцом и у него хватило бы ума не впутываться в неприятности.
Не помню, как меня угораздило оказаться тогда в посёлке. Время было, прямо скажем не для гербариев. Я выпрыгнул из машины заскочить в магазин, купить что-нибудь к ужину буквально на минутку. Рядом остановился уазик, и из него вылез какой-то бич. Я успел услышать краем уха, как он перекинулся фразой со вторым. Что-то про сколько брать водки.
В помещении было тепло и я снял очки чтобы протереть запотевшие стёкла. Тут ввалился водитель уазика. Бесцеремонно подвинув меня плечом он прошёл к прилавку и заговорил с продавщицей неприятным голосом:
- Водки надо. Две бутылки…
Любаша ушла в дальний угол, где стояли ящики. Водитель хамовато открыл пасть и откровенно уставился на удаляющуюся продавщицу.
- Любка, меха не нужны? – начал он развязано и нарочито громко.
- Мне-то? А что мне с мехов? Ты мне звезду полярную достань. – отрезала Любаша.
- А зря, мы тут такого сегодня поймали… Экземпляр…Совсем дурной, шёл в посёлок и не слышал как мы сзади его сетью. И холёный такой, прямо как ручной.
Признаться тут у меня ёкнуло сердце. Я сразу подумал о Лаврентии.
- Песец? – спросил я.
Меня смерили надменным взглядом и выждав наглую паузу всё же ответили:
- Ну…
- Живой?
- Ну…
- Покажи.
- А тебе зачем?
- Хочу купить детям в живой уголок.
Я мысленно прикидывал хватит ли у меня денег, но, увы, я не знал самого главного – сколько может стоить живой песец.
- Любка, - крикнул водитель уазика продавщице, - Ты смотри, тут у нас этот… как его… юннат. – и он заржал над своей шуткой дебильным смехом.
- Я не шучу. - заметил я.
Парень почесал затылок.
- Давай два ящика водки, и забирай. Скоро ж Новый Год, пусть дети порадуются.
Я так и не понял до сих пор, почему он согласился, может потому что и вправду Новый Год это самый добрый праздник?
Денег на водку у меня не хватило, но Любаша, давно знавшая меня, отпустила в долг.
- Я отдам до тридцать первого декабря, в новый год с долгами плохая примета. – заверил я, но она только улыбнулась.
На улице парень передал мне сетку с песцом, в котором я сразу узнал Лаврентия:
- Держи, живой вроде… - и пошёл грузить водку.
Я осторожно перенёс песца к себе в машину. Напоследок водитель уазика махнул мне рукой:
- Чудной ты…
И они уехали громыхая бутылками.
Я не знал, как приводят в чувство песцов, поэтому высвободил его из сетки и просто сидел - ждал, когда он придёт в себя. Наконец песец встрепенулся и поднял голову.
- Лаврентий, привет! Всё нормально, я - друг.
Песец ощетинился и смотрел на меня приготовившись к драке. Наконец он не то вспомнил меня, не то понял, что я не несу никакой угрозы и перестал рычать.
- Что-то с Дедом случилось? - спросил я.
Тут песец жалобно тявкнул.
Так получилось что на помощь Деду помчалось человек двадцать. Но всё оказалось совсем не так плохо, как все сначала подумали. Дед немного удивился такому ажиотажу по своей персоне, но быстро сориентировался и нашёл каждому работу, а пока плелись корзинки, дед постоянно что-то рассказывал про себя и свою жизнь. Жаль память у меня плохая, очень много чего забыл.
А потом пришёл Новый Год и Дед Мороз с Лаврентием понеслись над страной в оленьей упряжке.

© Свешников А.Н.

Tweet