2



На семейном совете мне был вынесен беспощадный приговор – английская спецшкола. Или как их тогда называли с  «углублённым изучением английского языка».

Это решение было не менее судьбоносным чем решение отца выбрать Сергели. Школа помогала мне потом всю жизнь – от таштюрьмы  до Таймс-сквера. Была только одна маленькая проблема – чтобы добраться до кладезя знаний, нужно было ехать часа полтора на двух забитых внепродых автобусах. В один конец.

«Ничего страшного»  - сказал поправляя очки отец : «Я в четырнадцать лет пошёл работать на кирпичный завод, а Гайдар командовал полком уже в шестнадцать»

Мама возразила, сказав, что  на кирпичных заводах тогда не работали педофилы, а на автобусах, особенно на сороковом маршруте, они просто кишмя кишат. Я попытался собрать побольше информации о загадочных педофилах, но родители быстро переглянулись, и мы  пошли пить чай с наполеоном.

Семейный совет был объявлен закрытым.



***

Львиная доля жизни моей таким образом прошла на остановках, автобусах и метро.

Педофилы, правда, так и не повстречались, но и друзей в Сергелях тоже завести долго не удавалось. Я был иной. Все нормальные люди учились в седьмой школе, не слова не знали по-английски, и редко заезжали дальше автостанции «Самарканд». Я же привык подолгу быть один, и впервые оценил тогда силу одиночества.

Поэтому наверно долго  моим единственным другом в Сергелях был пудель Борька.

До тех самых пор пока мы с ним однажды не очутились на уютном сергелийском кладбище, где уже обитали Альба, Макс, Димон и Леший.

Вся прелесть крошечного сергелийского кладбища и его страшная тайна- это потайные ворота в рай. Поле чудес номер два. Чтобы быстрее  туда попасть, достаточно пройти в самый дальний угол клахи, перемахнуть через забор  с косым трафаретом «Умерших вспомним» и спрыгнуть там на землю.

Первое что с вами там происходит это чувствительный  удар по башке сладковатой волной маслянистого запаха вызревающей под палящим солнцем марьванны. Сергелийское кладбище это портал в другие миры. Он граничит с целым полем конопли-дикушки. Похоже на марихуёванные джунгли. Или на книгу «Плаха» старого нашакура Чингиза Айтматова.

Как говорится у классиков марксизма – коси и  забивай. Ташкент  мог бы стать мировой столицей паломничества хиппи, а не колонией строгого режима.



***



Поле чудес нашел Макс. Был у него философский заскок – шататься в одиночку по бескрайним сергелийским окрестностям. Он так партии шахматные обдумывал. По пояс в люцерне.Уже в одиннадцать лет Макс был чемпионом Сергелей по шахматам и занимал третье место по всему Ташкенту. В добавок к этому его отец, капитан международных линий на аэробусе, старался привить ему и любовь к каратэ.

Ура-маваши и способности знать то, о чем мы только хотим подумать, сделали Макса нашим безусловным вожаком. С ним считались даже старшаки. В тюрьме люди играют больше в карты и в шашки. Тот кто по-настоящему владеет тайной шахмат- никогда не попадается.



***



- Я буду держать палочки в кулаке – а вы тяните.

Макс объясняет нам правила.

– Тот кто держит не участвует, а тот кто вытянет короткую – ныряет.

Короткая в тот раз выпадает вечно невезучему  молчуну Лешему.

Леший медленно, плюясь,  раздевается. На нем выцветшие на сергелийском солнце и протравленные химотходами Чирчика плавки. Кудри у него как у Анджелы Дэвис – беспредельное афро. Леший ныряет в самую гущу парящей маслянистым маревом пальмоподобной бескрайней анашовой плантации.

Потом он как очумелый начинает носится по диагонали всего поля, враз взмокнув от жары. С ещё большим рвением за ним летит мой пудель Борька, стараясь на бегу тяпнуть Лешего за сандалии, и повалить на землю как нарушителя государственной границы.



Как истиные тимирязевцы, мы собираем самые крупные ароматно-масляные анашевые головняки и дрова для ритуального костра.

Когда  окончательно убитые солнцем и марихуанной одурью Леший и Борька  приползают назад высунув языки, начинается вторая стадия ритуала – целебное растирание. Вытянувший черный жребий Леший, теперь трёт себя со всех сторон ладонями, как чесоточный.

Со стороны похоже, будто в Лешего вселился шайтан. Постепенно, под его ногтями и на ладонях начинает собираться чёрный пластилин. Это - ручник. Ручник,  микстуру из анашевого цимеса и эпидермиса Лешего, мы аккуратно собираем в фольгу. Для просушки.

Герцог Альба, вытащив из-за  Поллинарии Прохоровны Никифоровой, 1902-1968, умыкнутую мною из дома бутылку рафинированного салатного масла, добавляет  в анашу сахару. Готовит вкусную хрустящую жарёху. Халва с последствиями.

Коварство Альбиной халвы в том, что она никогда не торкает сразу. Пройдёт два-три часа и пара чашек горячего чая, и вот когда вы уже практически забыли, что приняли это опасное средство, оно обрушится на вас бетонной плитой психоделического кошмара.

Приняв по  олимпийскому веслу этой магической жарёхи, и курнув сверху мёртвой кожи Лешего, мы как оглушённые космонавты-подводники выгребаем на дискотеку в седьмую школу.  Там мы почти полноправные хозяева. Хотя есть ещё банда корейца Чеснока, но им не до попсовой дерготни, они больше сейчас по дачам в Старых Сергелях работают, по-взрослому.

Пока все дёргано извиваются в цветомузыкальном кошмаре, я забиваюсь с Надюхой в самый угол спортзала. На длинной скамейке для гимнастов со здоровым духом в здоровом теле, я просовываю ладонь ей за пазуху и нащупываю малюсенькую сиську. Она придавливает мою руку к груди острой коленкой и парализует все мои дальнейшие  поползновения.

Ну и пусть - мне и так хорошо.



***

Нужно было вернуться в Сергели - снять на паспорт отпечатки лица .

Всю дорогу пялился на собственное отражение в витринах и окнах троллейбуса - глаза как у обделавшегося крошки-енота. Да ещё и с отвычки  от одной линзы,  иногда резко подёргивается левое веко.

Картинка из бестселлера  «Возвращение Нервного».

Фотки вышли страшнючие – во первых, я на них совершенно лысый в  ярко-голубых контактных линзах Ди.  Разве же я мог подумать, что довольно скоро мне придётся пересекать международные границы, и валенковые погранцы разных государств будут подолгу удивлённо на меня таращиться.

В силу обстоятельств я тогда вовсю пользовался добротой Ди - брился женским станком, пялил на себя все её нерозовые футболки и почти все,  ну, не самые узкие джинсы. В покое разве, что оставались только лифчики и кружевное негляже.



Хотя то что было у Ди под кружевами, я старался не оставлять в покое не на минуту. Стоило ей выйти из комнаты с дочкой, как я устраивал засаду в ванной, в кухне, а если она прохлопывала крючок - то и в туалете.

Я наивно полагал, что ей очень нравится такое обилие внимания.

***

Упаси вас, конечно, бог от отсидки в тюрьме, но это ещё, поверьте, полбеды. Настоящая беда это из тюрьмы освобождаться. Вымогная система начинает вас тут же испытывать на прочность.

Исправились ли? Точно? Сможете ли устроиться на работу без прописки? А без трудовой?

А военкомате как объясните, что из института ушёл в бега, потом в зону, потом снова в бега?

А родина как же без присмотра? Ты родину вообще любишь? Любишь значит должен защищать.

А мою родину- Союз эсэсэр упразднили, извините.

Везде очереди, злые как собаки свободные рыночные люди, наглые чиновники, которые смотрят на тебя как на последнюю безденежную мелкоуголовную шваль, а за идиотские бланки надо тут же платить.

Работы то нет, следовательно и денег тоже нет,  и ты снова стреляешь мелочь то у Ди, то у мамы. Мелочи едва хватает на проезд и пачку дешёвых Родопи топорной ташкентской сборки.

И самое паскудное - глубоко внутри я не верю в насущную необходимость паспортов, виз, гражданств, армий, тюрем и участковых приставов. Стоя в очередях с дурацкой бумажкой для того чтобы очередной кретин приложил к ней свою холеную руку - заставляет чувствовать полным кретином себя самого.

А так хочется просто жить и радоваться! Я смотрю на бродячих собак и в очередной раз им завидую. Это не двуногие обезьяны создали самую продвинутую цивилизацию и летают теперь в космос. Это собаки создали самую продвинутую цивилизацию. Двуногие вон бегают и занимаются бессмысленным обменом свободного времени на бумаги с подписями и портретами. А собаки просто подходят к ним на остановке, делают печальный взгляд, забирают остатки самсы, проглатывают их - и дальше, по своим, заметьте, собачьим делам. Кстати и в космосе собаки тоже побывали гораздо раньше, чем Юрий Алексеевич Гагарин.

Мне хочется стать бездомной собакой.



***

Стучу в знакомую дерматиновую дверь квартиры Димона минут уже, наверное, пять.

Наконец кто-то вяло спрашивает не открывая двери:

- Кто? Кто там?

По голосу  это старшая сестра Димона – Любка.

-Любань, а как жизнь? А Диму можно? Димон дома?

Из-за двери слышен странный звук, вроде всхлипа. Бухают они там что-ли с утра или того хуже, ябутся?

- Диму говорю можно, Люпп?

Дверь с лёгким скрипом приоткрывается, и я вижу Любкину голову. Хотя она и раньше не было моделью, сейчас подурнела ещё сильнее– распухла, разрыхлела. Наверное до сих пор не замужем, растрёпа.

Любка плачет.

- Ты что совсем ничего не знаешь? Или опять издеваешься надо мной?

- Люб, я только-только  с приисков кукурузных вернулся, вот те крест – ни ухом, ни носом!

- Дима умер..  Умер! Понимаешь? У-м-е-р! Нет больше Димы!

Теперь уходи пожалуйста. Уходи. Я вас всех видеть больше не могу!

Не дожидаясь начавшего булькать у меня в горле вопроса, Любка захлопывает дверь, оставив меня на лестнице. Наедине с мёртвым Димоном.

Херня какая-то. Умер? Почему умер? От чего? На хрена умер?



  ***                                               

-Мам,  как же это, Димон-то умер что-ль?

- А ты, что, ничего не знаешь еще?

Умер твой Димон. Да. Уж с полгода как. Вместе с корейцем Игорем.

В Сергели-два их нашли. Распухли все.. почернели...В закрытых гробах хоронили, по-быстрому, почти бегом, летом дело-то было, жара... вонища…

Маму Димкину так в больнице и оставили – с опознания в реанимацию попала. Сердце.

- А как же это? Что же? Что стряслось то? Авария?

- Авария, ага! Героин называется авария в башках ваших берёзовых.

Говорят, больше чем надо укололи – вот  и... сразу оба...

А ещё через полгода и Максимку  в запаянном гробу на Сергелийское кладбище отнесли.

Тебя, прости господи, тоже бы на этот героин потянуло, знаю, так бога и благодарю, что в тюрьму тогда вовремя посадили! Жизнь, наверное, тебе спасли. Слава тебе, Господи!

Альбертик- то твой, и Лешка-Леший  живые –  но тоже сидят  ведь, охломоны. Где-то около Карши, в Кашкадарье сидят, тетя Гала говорила. Вот так-то вот! Гоп-компашка ваша! Все шуточки вам, раздолбаям. Хиханьки-хаханьки. Жизнь – шутка, любовь – шутка, уважение окружающих шутка.



***

Узнав от вездесущей тети Галы, местного информагентства, что наши  феи-близняшки  Наташа и Надюха подались «торговать собой на панели» в Россию, я понимаю, что в Сергелях мне сегодня больше нечего делать. Мои друзья, те кто не умер от передоза, или сидят тюрьме, или торгуют собой на панели в России.

Вдруг вспомнил всех разом в белых рубашках, пионерских галстуках, шурующих в седьмую школу мимо остановки, где изгоем, с книжкой «Остров сокровищ» притулился в ожидании сорокового и я. Стало больно от того, что все в жизни оказалось иначе, чем нам мечталось тогда.

Вместе с Димоном, Игорем и Максом отнесли на сергелийское кладбище и кусочек меня.

Считается, что проигранная в пух Союзом холодная война обошлась почти без жертв. Никто упрямо не хочет считать меня и моё почти стёртое напрочь последнее счастливое советское поколение.

Закурив одиноко оставшуюся в пачке сигарету и сплюнув под ноги, я поплёлся на ту же самое остановку автобуса номер сорок.

Куда бы двинуть теперь?



***

Афганский альбом. Битва за порох.

К 2000 году Афганистан превратился в страну рекордсмен по производству опиума. Общая площадь посевных площадей достигла ста тысяч гектаров. У власти в стране тогда уже находился Талибан. Мулла Омар, сдвинув набок тюрбан, решил, что объёмы производства сильнейшего наркотика и его доля в национальном ВВП страны  откровенно вызывающи. Принятые жёсткие меры, талибы сократили производство опия сырца - основного сырья для производства героина с  трёх тысяч до «всего» семидесяти пяти тонн в год.

Американская оккупация вернула статус кво - вырабатываемый промышленным способом героин волной хлынул в Европу. Вся эта трасса пролегла через бывшие советские республики. Вдоль этой трассы рядами расположились кресты и безымянные могилы.  Трафик похоронил до срока целое поколение.Моё поколение.