Катька отпадала сразу, она по привычке сидела возле меня и ее ступня в принципе не могла двигаться по изогнутой траектории.  Получается, это шалят женщины сидящие напротив. Я начал рассуждать методом исключения.  Немка Гертруд до такого не могла додуматься ввиду возраста и менталитета.  Албанка, сидящая посредне, не могла это сделать по религиозным убеждениям.  Оставалась итальянка по имени Тони.
Про итальянцев в Германии я уже писал, но про Тони расскажу отдельно. Ее прислали к нам месяца две назад, она была, типа моей практиканткой. Она должна была получить должность завотделом в другом городе  в новом торговом центре.  То есть, она в принципе не была моей конкуренткой.  И вообще, она должна была быть практиканткой у Марии, но поскольку Мария была в декрете, то Тони практиковалась у меня. Единственный замеченный за ней недостаток, это то, что она много курила.  В остальном баба как все. Прилежная в работе, яркая брюнетка, цыгановатого типа, очень низкого роста, всегда очень сильно красилась.  Еще она отметилась тем, что у нее очень ревнивый муж. Как только Тони появилась у нас на практике, женщины пожаловались  на появление в торговом зале очередного «наблюдателя».  Не знаю, есть ли такой феномен в России.  Обычно это немолодой и одинокий мужчина. Измученный одиночеством, порнографией и дрочкой.  Измученный одиночеством мужик приходит в торговый зал и начинает наблюдать за женщинами-сотрудницами. Как они движутся, как они работают, как они пахнут. Есть дамы абсолютно нечувствительные к таким раздевающим взглядам, а некоторые дамы сразу жалуются мне. Обычно после пары бесед  со мной, страдающие дрочеры исчезают.  Дрочер, на которого пожаловались работницы, оказался ревнивым мужем практикантки Тони.  Он был старше ее лет на 20, типичный лысоватый и полноватый итальяшка.  Он просто  ревновал, свою молодую Тони и наблюдал за ней издалека. В общем, абсолютно безопасный старик.
    Вернемся обратно к поеданию торта.  Я сижу и не верю, что при  таком ревнивом муже она могла допустить такие вольности.  Я сидел и ждал продолжения, чтобы укрепиться в своих подозрениях.  Как только ступня снова появилась у моей  голени и поползла вверх, я опустил правую руку под стол и слегка щипнул  ступню. Громко вскрикнула Тони, и сразу густо покраснела, поняв,  что спалилась.  Я встал из-за стола и объявил,  что мне надо еще поверить товар на складе.  Я пошел на склад бакалеи, хотя никакого отношения к бакалее не имел, а просто склад бакалеи был полутемный и имел множество укромных закоулков.  Я мельком оглянулся и отметил, что Тони идет за мной.  Я спрятался за паллетой,  в самом углу склада, среди полок с изюмом, курагой и черносливом. Как только Тони со мной поравнялась, я выскочил из укрытия и, схватив ее, как паук хватает мотылька, впился нее поцелуем.  Он бы могла вырываться, кричать и отбиваться, но она просто обмякла моих руках и часто задышала.  Я понял, что она уже готова,  приспустил с нее рабочие штаны,  усадил е на мешки с изюмом,  сдвинул в сторону ее трусики-стринги и с первой попытки  основательно ей засадил.  Она вообще поплыла, застонала и вскрикивала в такт моим поступательным движениям.  Желание и чувственность вспухали в моей промежности как огненный шар, и этот шар вот-вот должен был разорваться и выплеснуть содержимое. Я был в полных непонятках, с этой женщиной я был близок  в  первый раз, я без презерватива, деталей мы не оговаривали, вынимать неохота и куда стрельнуть  непонятно.  К счастью, партнерша меня поняла,  в момент пикового напряжения она снялась с меня и прильнула к Кожаному Другу своим напомаженным ртом и сбросила мое внутреннее напряжение одним мощным глотком.  Я еще раз убедился, что чувственная женщина сильна во всем,  особенно в ощущениях партнера.
        Я всегда считал себя человеком не увлекающимся.  Но отношения с Тони меня просто захватили. Она не домогалась и не преследовала  меня как Катька своими симпатиями, не делала влюбленное лицо, как раз наоборот. Тони полдня ходила за мной как практикантка  с каменным лицом и  в обеденный перерыв подкидывала мне записку, типа  S2 15,00 341. расшифровать это было несложно.  Вторая северная разгрузочная  аппарель, 15. 00 часов,  341 первый стеллаж.  Я приходил туда, обычно это был полутемный складской уголок, в котором Тони уже  стояла раком.  Кстати, это была ее любимая поза и у итальянцев это называется собачкой.  Правда, раком она вставала очень оригинально, задней частью на колени, а передней частью на локти рук. При этом ее зад отклячивался так завлекающее, что  меня охватывал спонтанный стояк только от одного ее вида,  и я ей сходу  засаживал. Она при этом не стояла, как деревянная табуретка, она вскрикивала по-итальянски,  совершала поступательные движения своим задом и  раньше меня начинала бурно оргазмировать.  Я обычно кончал на середине ее оргазма, когда кончать в нее было нельзя, она просто припадала напомаженным ртом к Кожаному Другу.  Я даже заметил, что особо буйный оргазм случается у нее, когда в торговом зале за ней наблюдает ее  престарелый муж, а она в это время трахается на складе.  Ее муж просто не мог зайти на склад, а ее заводил факт, что она трахается  буквально через стенку  в десяти метрах от мужа. Наверно это была такая бабская месть. Но о причинах ее сложных отношений с мужем узнал годом позже. 
    В то время Тони уже работала в другом городе, и мы с ней только изредка перезванивались по рабочим делам.  Мы с ней встретились на ежегодной  конференции в Нюрнберге,  которую устроила наша фирма для своих подающих надежды сотрудников.  Вначале был семинар по обмену опытом, потом была торжественная часть, потом был  корпоративный ужин устроенный нам в ближайшем ресторане. Все это время мы сидели рядом с Тони и просто переговаривались как старые друзья или знакомые.  Но какое- то внутренне напряжение между нами росло, а возможно это было не напряжение, а взаимное притяжение, которое все усиливалось и усиливалось.  Кстати, в немецких ресторанах никогда  не пляшут, не танцуют и не поют. Там просто едят. Там тетки с выпученными глазами не выскакивают на танцпол, дожевывая на ходу салат и сшибая по пути столы и стулья. Мы с Тони слегка поужинали и не сговариваясь покинули ресторан, сели в ее Альфа-Ромео и укатили за город в дорожный мотель, прикупив по пути вина, пива  моего любимого  Rothaus Tannenzäpfle Bier (название не изменено в рекламных целях)  и легкой закуски.  Конечно, мы с ней поехали в мотель не песни петь под гитару. Но там я ее узнал совсем с другой стороны. Секс при служебном романе это обычно экспресс-секс в немыслимых местах и собачьих позах. А женщина раскрывается по полной в нормальной обстановке, на нормальной кровати. Трахались мы с ней в мотеле  безудержно, попивая в перерывах вино и закусывая его сыром. После третьего захода, мы лежали с ней откинувшись на подушках, и набирались сил для последующих половых подвигов.  И тут черт дернул меня спросить
- Слушай Тони, - Начал я издалека. – Я давно хочу тебя одну вещь спросить. Но пообещай мне, что ты не обидишься.
- Обещаю!- Буркнула она, не поднимая головы.
- Вот ты такая симпатичная и чувственная женщина.  Почему у тебя немолодой и непривлекательный муж?
Она не обиделась. Она заплакала. Сначала заплакала потихоньку. А потом зарыдала навзрыд. Я пробовал ее успокоить, потом начал слизывать языком ее соленые слезы.
- Да ты просто дурак! – сказала она, и после этого успокоилась.
- Это мой второй муж. –  Сказала она, успокоившись окончательно. – А первый был мой  одноклассник, красавец Антонио. Нам было по 15 лет, когда он и его родители  уехали из Италии в Америку. Но мы все равно любили друг друга, писали друг другу письма и общались по телефону.  В 19 лет я поехала к нему в гости в Америку, и мы там повенчались.  Было венчание в церкви и красивая свадьба.  Потом мы с Антонио поехали в свадебное путешествие на берег океана.  Ехали с ним на красивой открытой машине по американскому хайвэю, это у них так автобан называется.
  Тут она закурила, видимо собираясь  с мыслями.
- Мы ехали, болтали, дурачились и целовались. Видимо я его отвлекла от дороги.  Я только почувствовала резкий удар и хруст сминающейся  машины,  и отключилась. Очнулась от того, что на меня сверху лилась кровь. Я сначала почувствовала вкус и запах крови, а потом очнулась. Машина лежала на правом боку,  Антонио висел надо мной на ремнях безопасности из его переломанной шеи тонкой струйкой лилась на меня  кровь.  Я не могла отстегнуть свои ремни безопасности и помочь ему, у меня были переломаны руки и сломаны ребра. Впереди нас, насколько я могла увидеть, были искореженные и разбитые машины. Некоторые из них горели, никто их не тушил. Раненные выползали из разбитых машин и ложились в траву на обочине.  Минут через 20 прилетел крохотный  вертолет спасателей.  Оттуда выскочил негр в оранжевой жилетке и начал бегать вдоль разбитых машин и у раненных спрашивал одно слово
- Полиса? Полиса? Полиса? И всех, у кого была эта полиса, тащил в вертолет.
- А что такое полиса?- Не выдержал я.
- Это страховка. – Сказала она, закуривая еще раз. – В тот день пробка из разбитых машин была на 70 километров. Спасатели спасали в первую очередь тех, у кого была страховка. В общем, я овдовела на второй день после свадьбы.  Родители Антонио обвинили меня в гибели сына.
-Ну так а что второй муж? – Напомнил я.- Откуда он взялся?
- Ты плохо знаешь итальянцев. – Ответила она. – После гибели Антонио я была в вакууме.  Меня за спиной называли черной вдовой и порядочные женихи от меня шарахались.  Так что со временем я была рада любому замужеству. А второй муж немолод, но богат. Единственный недостаток, он страшно ревнив.
- Я заметил. - Сказал я. – Но согласись, он ревнует не зря.
На этом мы прекратили наш неприятный разговор и приступили к вещам более приятным.  После этой ночи я Тони не больше видел. Поговаривали, что позже она бросила мужа и с молодым воздыхателем сбежала в Южную  Америку. А мы вернемся к нашему повествованию.
        Итак, мы  с Тони резвились  в рабочее время, расслабляясь в самых неожиданных местах.  Было жаркое лето и мы как - то  с Тони уединились в  комнате для охлаждения продукции. Это был не холодильник, а огромная комната в которой поддерживалась постоянная температура в  +5 градусов.  Туда обычно на ночь свозили из торгового зала фрукты-овощи, цветы и другую нежную продукцию.  Вот мы с Тони и расположились  в этой прохладной комнате на листах чистого картона, среди цветов и салатов.  В самый пиковый момент, когда амплитуда движения наших тел совпала по значениям, адреналин потек по венам и  все вот- вот должно было закончиться взаимным оргазмом, неожиданно разъехались створки ворот  и в проеме ворот показались женщины из моего отдела, Гертруд, Катька  и одна албанка с труднопроизносимым именем. Женщины заносили на хранение нераспроданную нарезку сыра.  Мы с Тони моментально приняли вертикальное положение и начали одеваться-прихорашиваться.  Тем не менее, каждая из вошедших женщин  увидела то, что хотела и запечатлела увиденное на своей внутренней флешке. Отреагировали дамы все по-разному.  Албанка ойкнула и закрыла глаза рукавом, Катька буркнула, приветствие. Меня удивила немка Гертруд.
- Хорош радиоактивный моряк! – Сказала она. – У меня в жизни такой праздник случился только один раз, месяц после свадьбы. А этот облученный  даже в холодильнике зажигает.
- Так ты нас обманула? – Гертруд наехала на Катьку не отходя от кассы.
  Катька что-то невнятное заблеяла в ответ.
        Позже я переговорил с каждой женщиной в отдельности, все они поклялись держать языки за зубами.  Но судя по глумливым улыбкам мне в спину, информация о случившимся просочилась в народные массы.  Но лучше уж так, чем жалостливые вздохи по облученному моряку.  К счастью, практика у Тони закончилась через неделю  и она уехала.
      После случившегося разоблачения моего импотентского имиджа, за Катькой закрепилась репутация жуткой лгуньи и сплетницы. Бабы от нее откровенно дистанцировались.  Работать с ней в паре никто не хотел, если в перерыв пили кофе и заходила Катька, все замолкали и с ней не здоровались.  Катька усиленно делала вид, что ничего не случилось и ей все пофиг, но было видно, что она нервничает.  Это был моббинг в чистом виде. Потом Катька ушла на больничный и проболела целый месяц, потом вышла, проработала неделю и опять ушла по больничному на месяц.  Вышла она на работу в аккурат к немецкому Рождеству.
        Я помню времена, когда в Германии Рождество -Weihnachten это был настоящий праздник для народа и для торговли. В те времена к рождеству все работяги получали аналог тринадцатой зарплаты, так называемый Weihnachtsgeld, и с удовольствием тратили эти деньги на радость себе и торговле. Торговля готовилась к этому празднику месяца за три. Завозили товар, готовили скидки. Но с приходом к власти госпожи  Меркель  у которой экономия на всем это главный  принцип и стратегия, выплаты Weihnachtsgeld  повсеместно сократили, а кое- где и отменили.  Праздник Weihnachten потускнел и съежился в размерах.  Экономисты называют  это падением внутреннего рынка.  И теперь  немцы празднуют Weihnachten скорее по традиции, торговля надеется, что народ по привычке бросится сметать все с полок. Но народ ходит вдоль полок, и выискивал только  скидки и распродажи.
  У нас в торговом центре, в ту неделю,  случилась распродажа свиных полутушек.  Мясо было свежеохлажденное, упакованное в аккуратные прозрачные пластиковые пакеты.
Распродажа длилась всю неделю и народ бойко хватал полутушки но к концу недели покупательская способность резко пошла на убыль. Видимо народ забил до отказа холодильники, накрутил фаршу и нажарил шашлыков. После обеда в субботу осталось двадцать непроданных полутушек. Держать мясо до понедельника не было резона, в понедельник выходил срок годности и его нужно было бы выкинуть. Заморозить и продать не позволяли торговые регламенты. Из центрального офиса пришел факс с разрешением уценить остатки на 50 процентов.  Невиданная халява всколыхнула покупательские массы. Некоторые покупатели  тащили к кассам по две тушки, некоторые по три. Мои женщины не успевали вытаскивать полутушки в зал и менять на них этикетки и ценники.
И тут тревогу забили на кассе.
- Мы, кассиры, тоже хотим такого дешевого мяса! – позвонила мне по внутренней связи старший кассир. – У нас через кассу прошел покупатель с тремя полутушками и он заплатил за все 31 евро. И вот на подходе у меня еще один такой покупатель.
- Придержите покупателя. Я сейчас прибегу. – Ответил я и побежал к кассам.
- Это какая-то ошибка!- думал я на бегу. – Полутушки продавали  в среднем по 70 евро, сейчас должны продавать по 35, значит три полутушки это минимум 90 евро.
Увидев меня около кассы, счастливый обладатель фантастически дешевого мяса бросил тележку и сбежал. Я не имел права хватать его за рукав и задерживать, я только заметил, что сбежавший покупатель разительно похож на Катькиного мужа Серегу. Не иначе это его двоюродный брат или племянник.  Я прикатил тележку с мясом обратно в отдел и устроил разбор полетов.  Уценочные этикетки на полутушках  выдавали информацию о продавце, их нацепившем. Несложно было догадаться, что это оказалась Катька. Дело приняло официальный оборот. Пришел шеф и представитель центрального офиса, начали допрашивать Катьку. Катька пошла в отказ и погнала муть про гипноз и таинственного покупателя, который ее загипнотизировал, и она уценила товар не глядя.  Может я бы в это и поверил, если бы я не видел тележку с мясом в руках родственника Катьки.  В принципе, ущерб был невелик, но никто из коллег не стал за Катьку поручаться, а обман на работе приравнивается к воровству.  А за воровство на работе в Германии карают нещадно.  Увольняют даже за рулон краденной туалетной бумаги из служебного туалета.  В общем, Катьку вышибли без выплаты пособия и без выдачи характеристик и рекомендаций.
  О Катьке и ее коварства бабы поговорили пару недель и забыли. Но я стал замечать, что со мной на работе  начали происходить  необъяснимые вещи.  Мне в сменною обувь подсыпали канцелярских кнопок.  Кто-то преднамеренно и демонстративно поцарапал мою машину на парковке. Я шел по полутемному складу, и кто-то упорно смотрел мне в затылок. Когда я возвращался обратно, паллета с товаром сама двинулась с места и чуть меня не пришибла, я с трудом увернулся от падающих ящиков. Я не верю в полтергейст, тем более я заметил боковым зрение убегающую женскую фигуру с узкими плечами и характерной стрижкой.  Я понял, что это проделки Катькиной сестры.  Видимо Танька встала на тропу мести и ее месть могла  закончиться неизвестно чем.
      По хорошему, надо было бы поговорить с мстительницей, узнать ее цели и выслушать ее аргументы. Но недели две она мне просто не попадалась. В пятницу после обеда я сидел в конференц-зале и готовил бумаги к квартальному отчету.  Внезапно открылась дверь и вошла Танька. Вообще то, со статусом рабочего на складе она не могла входить в конференц-зал  самостоятельно и без приглашения. Но я об этом сразу и не подумал. Вошла так вошла.  Я поднялся ей навстречу.
- Слушай, Татьяна, я давно хотел с тобой поговорить. – Сказал я, остановившись в двух шагах от нее.
- А что с тобой разговаривать, ссучара! – Гримаса ненависти перекосила ее лицо. – Ты сначала добивался Катьку, а когда она тебе отказала, ты ее с работы вышиб!
Я ожидал чего угодно, но не такого. Я выпал в осадок от таких обвинений и видимо растерявшись, потерял бдительность.  Танька глядя мне в глаза, приблизилась ко мне вплотную и, мотнув головой, резко ударила мне головой в лицо.  Есть такой приемчик у уличной шпаны.  Но получить такой удар от женщины это удивительно. Нос у меня вообще слабый. Кровь из носа хлынула фонтаном,  и я зажал нос двумя руками. Видя, что руки у меня заняты, Танька пустила в ход свои ноги.  С правой ноги она попыталась ударить меня в яйца, я увернулся и  удар пришелся в бедро. Но Танька на этом не успокоилась, она подпрыгнула как кикбоксер на месте и попыталась ударить меня ногой в живот. В кино, это очень эффектный удар, но я опять увернулся и даже схватил ее за лодыжку.  Танька грохнулась на пол. Но соскочила и бросилась на меня с руками и ногами, нанося удары как кикбоксер на ринге.  Но меня этот кикбоксинг как-то быстро утомил, тем более я знал, что у меня за спиной висит на стене видеокамера и все события транслируются в кабинет шефа.  Да и сам шеф должен зайти  в конференц-зал с минуты на минуту за квартальным отчетом.  Но камера писала только центр зала, вернее центральный проход.  Драться с Танькой на виду у камер, это глупая подстава, но поставить Таньку на место было надо.  Я двинулся в бок, Танька как злой петушок напрыгивала на меня, видимо она посчитала, что я струсил и  сильно воодушевилась.  Но я выбрался из зоны видеосъемки и перешел в наступление.  Я просто резко ударил Таньку кулаком в лоб.  Удар в лоб не оставляет синяков и многих отрезвляет. Но Танька была не из тех.  Он с минуту потрясла головой, приходя в себя, а потом снова перешла в наступление.  Я понял, что Танька просто не пробитый боксер (читаем  мою историю про пробитых боксеров)  Таньку никогда не били, она не знала боли и отсюда ее бесстрашность.  Тогда я коротким с левой ударил ее в живот. Она задохнулась от боли и, согнулась, но сделав несколько глубоких выдохов, она снова бросилась на меня. Но это была уже не та Танька. Она уже не прыгала по кикбоксерски, а норовила по бабски вцепиться мне в волосы.  В ее взгляде уже не было столько уверенности бесстрашия. Но она все равно атаковала. Тогда я с правой ударил ее в солнечное сплетение. Я знаю, что это очень больно, говорят, человек даже может умереть от такой боли. Но Танька не умерла, она с минуту полежала на грязном полу, потом вскочила и видимо опять хотела броситься на меня.  Но в глазах ее был страх, даже не страх, а ужас.  Видимо включился синдром пробитого боксера. Она стояла передо мной и махала руками как большая птица крыльями.  Толи она так защищалась. Толи она так нападала.  В это время открылась дверь и вошел шеф с двумя коллегами, я стоял в рубашке залитой кровью, а Танька прыгала предо мной ми махала своими клешнями.  Получалось, что я защищался, а она нападала. А впрочем, так оно и было.  Позже отмотали видео, где Танька бьет меня головой и разбивает мне нос и участь Таньки была решена. Ее тоже вышибли как Катьку без пособия и характеристики.  Пару раз Танька мне предавала угрозы через знакомых. Но потом с ней случилась очередная неприятность. Она ехала на машине и на пешеходном переходе сбила мужика.  Видимо, в ее понимании сбитый мужик был глубоко неправ, потому что она достала из багажника бейсбольную биту и  несколько раз врезала пострадавшему.  Ее судили, но тут сведения разные. Одни говорят, что ее посадили на два года, другие говорят, что ее определили лечиться в дурку, во всяком случае, я ее больше не видел.
    А я еще пару лет поработал в торговом центре, после чего торговый центр объявил себя банкротом и закрылся.  Я опять стал безработным.


Rotfuks 22.12.15

Tweet