Хорошо осенью в лесу! Опавшие листья тоскливо шуршат под ногами, навевая грусть и мысли о том, что все мы смертны, и однажды так же пожухнем. Больные деревья тихо загибаются, окрашенные в режущий глаз спектр желтых и красных оттенков, под лучами унылого низко подвешенного солнца. В воздухе витает паутина и предчувствие чего-то страшно депрессивного – такого, от чего хочется надолго спрятаться подальше, подольше, до самой весны. Шатаясь среди дубов, периодически натыкаешься на хмурых задумчивых людей. Таких лучше обходить стороной, они крайне опасны – каждый носит остро отточенный нож. Стесняясь поднять на тебя взгляд, они всегда смотрят вниз – ищут то, что давно потеряли. Осенний лес полон тайн и сюрпризов - можно, потащив девку сделать ей весьма оригинальную и неповторимую аватарку для "Одноклассников" с умершими листьями в охапке, а заодно и перепихнуться на фоне стремных пейзажей, найти полное лукошко грибов, иногда даже съедобных.

И вообще в осеннем лесу прекрасно, если, отмотав несколько километров, являешься сюда поглощать алкоголь. Не из любви к зеленому змию, хотя это тоже – уважительная причина, а по весьма важному и торжественному поводу. Тринадцатое сентября, день рождения дорогого и любимого всеми кума Захара, веселого и доброго парня.  Настоящая осень еще далеко, впереди вся жизнь, а также парочка выходных. Что тут скажешь? Прощай, разум, встретимся в понедельник!

Расположились мы на одном из самых козырных мест. Живописная такая поляна, оборудованная монументальным дубовым столом и соответствующими ему лавочками. Все это от возможных осадков ограждено добротным навесом. Присутствуют элементы декора - плетень с несколькими присобаченными на верхушку щербатыми горшками, а также вымощенный разноцветными пивными пробками участок тропинки, ведущей вглубь леса. Чуть дальше - небольшое озеро, в котором даже водится рыба. Плотву здесь никто никогда не ловит, но на любой пьянке найдется придурок, который полезет остудить свое измученное возлияниями тело в мутной застоявшейся водице. В общем, отличное место, чтобы накидаться как следует и побарагозить вдали от чужих глаз и ушей.

Располагаемся. Компания небольшая - пятеро парней и четыре девушки. Почти все пока что трезвые, умные и красивые. Девки накрывают поляну, пацаны собирают хворост для костра. Захар нанизывает мясо на шампуры. Чуть слышно играет магнитофон - поет нейтральный и устраивающий абсолютно всех Витька Цой. Моя гитара упакована в чехол и подпирает ближайший дуб. Доставать ее придется не раньше, чем через два часа.

Накотили по первой. Крепкий забористый самогон, градусов шестьдесят. Водку любого сорта я недолюбливаю, невкусная она - предпочитаю бырло, которое наши хитрожопые маркетологи называют пивом. Но в честь такого праздника, дабы не обидеть именинника, пару рюмок можно и хряпнуть.

Пьем по второй. Пошла легче, закусываю огурчиком. Никогда не запиваю водку, потом не так тяжко с бодуна. Усердно точим сыры и колбасы, а также прочую снедь, приготовленную Настей, женой именинника.

С небольшим напрягом проталкиваю в себя третью. Закуриваем. Федя разводит костер. Начинаем жарить шашлык. Захар разливает всем по четвертой. Отказываюсь, открываю бутылку пива. Остальные продолжают пить самогон - крепкий, но нихуя не вкусный. Магнитофон играет чуть громче. Присутствующие закусывают уже не так усердно. Говорит пока что кто-то один, остальные слушают.

- Блядь, чуть не забыл! - Захар хлопает себя ладонью по лбу, - Угощайтесь, гости дорогие, чем Бог послал!

Достает тарелку с блинами. Они небольшие, но их дохуища. Съем только один. Федя с Димоном в теме, поэтому тоже берут по одному. Остальным блины эти в хуй не упираются, они не обращают внимания на угощение. Ленка, сестра Насти, золотая пизда, заебавшая всех, глядит на именинника, как на кретина. Ага, куча разной отменной закуски (конечно же, недостаточно крутой для нее, но больше ничего нету), а тут блины, блядь. Дура, она не может знать, что блины Захарового производства на этом празднике - коронное блюдо, которое ни один шеф-повар в их столичных ресторанах не приготовит.

- Твои блины послал Сатана! - Лысый одиноко ржет над своей же шуткой и начинает петь дурным голосом, - Дьявол здесь, дьявол там, жизнь,  как сон, сплошной обман!

Нет, он ни разу не сатанист, такие редко встречаются. Он самый обычный долбоеб, что бывает гораздо чаще. Лысый сегодня кушает водку с восьми утра, сейчас же три часа пополудни. Никто не обращает внимания, поэтому он быстро затыкается. Да и не хватает мощи подражать божественному гроулу старины Борова.

Димон, заметив, что момент подходящий, меняет кассету. Сепултура. Дикие чуваки из бразильских джунглей поют что-то на английском. Мы, простые сельские парни, не понимаем слов, но музыка отличная. Девкам пока что похеру, поставить "Руки вверх" они попросят позже.

Компания плавно распадается на кружки по интересам. Федя с Димоном дунули. Они поймали ежа и по очереди катают его с горки на выставленные пустые бутылки. Такой себе осенний кегельбан. Ежу эта затея совсем не по нраву, вот только что он сделает?

Захар с Лысым продолжают хлестать самогон - накурятся они позже. К тому моменту, когда сядет солнце, накурится и Ленка, которая, хотя в и дует нормальные шишки в столице с армянами, согласится на наши собственноручно выращенные порожняковые фуфелы. После этого будет мерзко хихикать полчаса и называть всех наркоманами.

Открываю вторую бутылку. Кира предлагает сыграть в волейбол. Она выпила несколько бокалов вина, и ее глаза задорно поблескивают. Никто не хочет играть, все жрут невкусный самогон. А я, пожалуй, составлю ей компанию.

Волейбол - одно название. Мы вяло перебрасываемся мячиком. Постоянно пропускаю пасы, да и поддаюсь. Ее большие упругие сиськи, которые подпрыгивают в такт движениям молодого тела, не дают мне сосредоточиться на спортивных результатах. На девушке нет лифчика. Внезапно понимаю: я ее сегодня трахну. Наглая и совершенно нехарактерная мысль для такого воспитанного парня и скромняги, как я. Она могла самостоятельно прийти в такую светлую голову? Возможно, в этом виноваты блины.

Зовут фотографироваться. А как же без этого? Фотоаппарат, нахуй никому не нужный в трезвом состоянии, вдруг приобретает огромную ценность. Естественно, надо запечатлеть лучшие моменты жизни. Фотосессия – непременный атрибут любой пьянки. Так происходит всегда и у всех. Если у вас происходит иначе – вы не умеете пить. Или успели проебать фотоаппарат.

- Кум, а давай нашу!- просит кто-то. Уточняю у честной компании, а какая, собственно, сегодня наша. Мнения расходятся, весьма кардинально. Расчехляю инструмент. Естественно, пою песню про день рожденья, который только раз в году. Потом из репертуара ВИА "Сектора Газа", про тридцать лет. Похеру, что имениннику сегодня стукнуло двадцать четыре, песня же на правильную тему. Хорошо, что с нами Димон. Играем по очереди. Он спрятал ежа за пазуху и отпускать не собирается. Непонятно, зачем ему еж, но это же весьма ценный лесной трофей. Его супруга намекает, что он окончательно и бесповоротно ебнулся. Димон не спорит, ему плевать на жалких смертных. Все тленно, а у него есть еж. Кира сидит напротив и пристально смотрит на меня.

- Почему я раньше не замечала, что у тебя такие красивые глаза?

Посмеялся, от души. Подъебка очень тонкая и едва уловимая. Джа с тобой, радость моя. Глаза как глаза. Сейчас они не столько красивые, сколько убитые наглухо, и ты это давно заметила. Немного остекленевшие. Зрачки расширенные. Белки гламурно порозовели.

Это все из-за блинов. Захар знает толк в угощениях. Вместо обычного молока он пизданул в тесто манаги - вываренной в молоке же ганджи. Скушав один такой блинчик, потом полдня получаешь эстетическое наслаждение от совершенства мира.

Веселье в самом разгаре. Лысый с Захаром решили помериться богатырской силушкой и занялись борьбой. Они тяжело дышат и по очереди роняют друг друга в невысокую траву. Эта детская забава обязательно перерастет у них во взрослый солидный мордобой - предсказуемо и обычно.

Открываю третью бутылку. В принципе, больше можно и не пить - меня и так неиллюзорно плющит. Но как тут не выпить, если пиво такое вкусное? Подливаю Кире вина. «Веселый монах». На этикетке нарисован жизнерадостный толстяк в рваной черной рясе, который пафосно выпячивает огромный живот на фоне виноградников. Он подмигивает мне – «Да, брат мой, ты ее сегодня трахнешь!»

Димон устал бреньчать на гитаре песни под заказ, сыграл в завершение какой-то адовый риф на трех верхних струнах и отложил инструмент. Мне тоже лениво играть, нужно что-то задорное, а меня тянет на "Черного Ворона" или "Ой, да не вечер". Зачем тоску нагонять? Меняю кассету в магнитофоне. Кирина, как всегда танцевальная электронная лабуда. Бит на скорости 180 ударов в минуту - то, что доктор прописал. А не сплясать ли вам враскорячку, дамы и господа?

Солнце почти скрылось за горизонтом, лес накрывают сумерки. Совсем рядом ухнул филин. Летучие мыши с мерзкими звуками периодически проносятся над поляной. В траве хрустят сверчки и цикады. Где-то далеко завопил леший. Раздуваем угли почти потухшего костра и бросаем туда здоровенную кучу хвороста и парочку небольших бревен.

Несколько человек нелепо дрыгаются под задорные ритмы гоа-транса. Пьяные танцы, да еще в ночном лесу - одна из вещей, которые я категорически отказываюсь понимать. Димон с Федей опять накуриваются, попутно задувая несколько паровозов Кире. Она принимает их плавно, не поморщившись и не кашлянув. Хуле, табак почти не курит, и ганджу употребляет два раза в году, к тому же каждое утро пробегает десять километров. Легкие сильные, мечта любого планокура.

Девушка улыбается и подходит к пылающему костру. Я не специалист в хореографии, но выглядит это круто. Похоже, меня окончательно накрыло с блинов. Огонь и ее тело воспринимаются, как одна стихия. Плавное перемещение по кругу, одна поза перетекает в другую. Длинные черные волосы иногда почти касаются языков костра. Чуть ближе – и они вспыхнут, как факел. От ее танца веет чем-то древним, давно забытым цивилизованными людьми. Неоязычество под бой электронных тамтамов. Во взглядах, которыми она изредка постреливает в меня, мелькает вызов: "А ты меня сегодня трахнешь?".

Ленка кричит, что это не танцы, а какая-то хуйня, и лезет на стол, босой ногой прямо в сыры и колбасы. Там она пытается раскорячить свои тучные телеса  в позе "ласточки", но теряет равновесие и летит вниз. Земля содрогается, с дубов сыплются листья и желуди. Она падает прямиком на ежа, которого Димон, поддавшись на уговоры супруги, отпустил на волю. Зверек осторожно пробирается в сторону леса, но от испуга, вызванного падением массивной Ленкиной туши, испускает дух. Федя берет саперную лопатку и отправляется его хоронить. Охуенная отмазка - парня просто заебал этот цирк, он хочет немного побыть один. Ленка рыдает, вытирая слезы и сопли рукавом.

Кира продолжает танцевать вокруг костра, но на нее никто, кроме меня, уже не смотрит. Все утешают Ленку, которая больно ушибла рыхлую жопу об колючую ежовую спину. Где-то в глубине леса плачут ежиха с ежатами - папка больше не вернется в теплое уютное логово.

Никто не замечает, как я беру Киру за руку и увожу в чащу. Лавируем меж вековых дубов, продираемся по папоротникам. Светлячки удивленно перемигиваются – кто это шарится здесь в такое время? Отходим на приемлемое и уютное для обеих расстояние. Нахожу губами ее губы. Она отвечает, засовывая бесстыжий язык мне в рот. Ого, сладкая, да ты и без прелюдий в крайней степени готовности. Заебись, мне лень искать твои эрогенные зоны. Плавно опускаю девушку на большой ворох листьев. В кромешных сумерках почти ничего не видно. Расчехляю инструмент.

В этом месте я могу соврать, что мое нефритовое копье огромно и достигает двадцати пяти сантиметров в длину. Только зачем? Стандартные двадцать сантиметров, и я по этому поводу совершенно не комплексую.

Задираю вверх короткое платьишко. Кира уже без трусов, но я упустил момент, когда она успела их снять. Мой болт торчит победоносным флагом и готов к вкручиванию. Резким движением ввожу на полную глубину. Кира удивленно охает, но ее щель вся влажная, поэтому вхожу почти без натяга. Хорошая щель, почти неразработанная. Чувствуется, что девушка приличная и ебется только по любви. Ну, или в особенных случаях, как вот сейчас.

Плавно двигаю задом туда-сюда, постепенно наращивая темп. Кира постанывает, громкость через некоторое время увеличивается. Вдруг она резко, без всякого перехода, срывается на крик.

- А-а-а! - в такт моим фрикциям голосит она.
- Не ори, русалок вспугнешь! - доносится бурчание Феди где-то рядом. Похоже, этот придурок решил сделать ночное омовение в еще теплых водах лесного озера. Какая-то хуйня кусает меня за оголенное бедро.

Срань господня! Я понял, где мы. Это никакая не куча листьев. Это муравейник, здоровенный и единственный в этой части леса. Да, удачное мы нашли место. Кричит Кира не только от восторга, но и оттого, что муравьи, потревоженные вторжением крепкой девичьей задницы в верхние ярусы их убежища, собрались для контратаки и кусают мягкую податливую плоть. Некоторые из них добрались и до меня. Приятного в этом ничего нет, но и не смертельно. Остановиться я уже не могу. Темп ускоряется, и через некоторое время Кира с особо звонким воплем на устах оргазмирует.

Не знаю, как у остальных, но у реакции моего организма на каннабинол есть один специфический побочный эффект, не всегда уместный. Кроме того, что завожусь с полуоборота, я еще и долго кончить не могу. Вот и сейчас стараюсь изо всех сил - уже, вроде, наебался и даже немного заебался, а близкого окончания акта пока не предвидится. Девушка опять начинает постанывать, я двигаюсь со скоростью отбойного молотка, мои бедра почти преодолевают звуковой барьер. Тело Киры с нарастающей амплитудой елозит по муравейнику, и мы сравняем его с землей раньше, чем я смогу кончить. От нелепости ситуации пробирает смешок.

Мои старания дают плоды. Я выхожу из нее, изливая семя на снующих внизу насекомых. Жрите, твари божьи, манну небесную. Помогаю Кире подняться, подбираю сброшенную впопыхах одежду и отвожу подальше. Садимся в траву.

- А ты умеешь удивить девушку, - Она кладет голову мне на плечо, - Дай сигаретку, пожалуйста.

Покурили. Кира жалуется, что муравьи, исчадия ада, обглодали ее плоть до костей и она теперь не может ходить. Дабы я убедился, что травма серьезная и почти смертельная, она задирает платье и становится на четвереньки. Подсвечиваю, чиркнув пару раз зажигалкой.  Ягодицы слегка порозовели, но ничего страшного. Мягкие и податливые, очень приятные на ощупь. Мой хрен, еще несколько минут назад вялый и уставший, оживляется и любопытно приподнимает голову. Кира делает нетерпеливое движение  бедрами – мол, чего ты там копаешься? Хуй победоносно устремляется ввысь. На этот раз я вхожу в нее мягко и плавно, немного нерешительно потоптавшись у самого порога. Сейчас спешить уже некуда, поэтому мы можем с должной тщательностью дегустировать разные позы и темпы. В процессе Кира кончает несколько раз. Мне же удается выдавить из себя лишь несколько жалких капель – все мое семя поглотил муравейник.

Возвращаемся к костру. Пока нас не было, Лысый с Захаром настучали друг другу по еблетам и пьют мировую. Ленка ушла чуть-чуть поблевать и пропала – стопудово, уснула где-то в кустах. Федя опечален – бренное тело ежа, который должен быть похоронен на живописном берегу озера, утеряно по дороге. Магнитофон вопит на полную мощность – какой-то страдалец оплакивает тот вопиющий факт, что Алешку любят больше, чем его. Вливаемся во всеобщее веселье.

Мы молоды. Мы счастливы. Мы уверены, что будем жить вечно. Смерть – какая-то абстрактная хуита, о которой пишут в газетах и показывают по телевизору, никаким боком нас не касающаяся. Мы не знаем, да и откуда нам знать, что через три года Захар убьет себя. Сделает он это странным и нелепым способом – сидя на расшатанном самодельном табурете, накинув на ручку двери армейский ремень, которым и удавится. Без всяких на то объективных причин, оставив после себя недоумевающих вдову с двумя детьми, аккуратный памятник на центральном кладбище и уникальный рецепт блинов. Невероятно вкусных, восхитительных, неподражаемых блинов. Рекомендую отведать – вас потом за уши не оттянешь.

Tweet