Этот тропической остров, расположенный за тысячи километров от Европы,  считался  настоящим раем для туристов. Без сомнения, отдых в разгар летнего сезона в этом райском уголке стоил приличных денег. Однако сейчас, в середине февраля, многие красавцы-отели пустовали, цены были более чем умеренные, а жизнь на острове, протекала в каком- то сонном оцепенении.
Я оказался на этом острове, можно сказать, по стечению обстоятельств. За прожитые  в Германии годы, я впервые, «по настоящему», поехал в отпуск. Много лет  назад, сразу после адаптационных курсов,  я ездил разок в Казахстан, к родителям жены, но эту поездку можно было назвать скорее экстремальным туризмом, чем полноценным отпуском. Потом совместная жизнь у нас с женой как-то не сложилась. Отсутствие работы и хроническое безденежье  разьело брак как ржавчина, видимо жена посчитала меня бесперспективным для новой германской жизни, и мы расстались мирно и без скандалов. Так что ездить на бывшую родину стало просто не к кому и не на что.
          Правда, уже буквально через пару лет после  развода, мне удалось устроиться на работу в одном из подразделений известного в Германии автогиганта.  Я начал так прилично зарабатывать, что сразу стал очень перспективным женихом, и даже  «экс» пожелала  ко мне  вернуться, но где там… как говорится, свалила и  будь свободна.
          Поначалу я работал на сборочном конвейере, просто имея желание  перейти из разряда  беcправных, временных рабочих в контингент постоянных работяг, работающих по трудовому договору и зарабатывающих приличные деньги.  А когда это случилось, и трудовой договор я заполучил, то  попросту втянулся в работу, сошёлся накоротке с интернациональным коллективом сборщиков, и иногда ловил себя на мысли, что потихоньку становлюсь завзятым трудоголиком. Работа на сборочном конвейере  для меня  скучной не была и совсем не утомляла,  модели автомобилей, и комплектация собираемых моделей  менялась чуть ли не еженедельно и опытные сборщики держали в голове массу информации по особенностям сборки и комплектации. Я таким опытным сборщикам удивлялся и втихаря им завидовал. Такие ответственные работяги и были костяком автогиганта, пользовались уважением и зарабатывали прилично.  А регулярное поступление  солидной, даже по немецким меркам, зарплаты очень вдохновляет  работяг на  трудовые подвиги.
        Если в разгар летнего сезона  семейные коллеги изо всех сил старались заполучить отпуск, чтобы вывезти семейство на теплое море, то я в отпуск вообще как-то не стремился. Мне вообще не улыбала перспектива  бездумного лежания на пляже, среди тел, покрытых пОтом, песком и целлюлитом.  Мне долго удавалось увиливать от отпуска, то подменяя коллег на период отпусков, то беря всякие сверхурочные, а пару раз  вообще отпускные выплатили наличными. Но однажды на автогиганете наступили трудные времена, заказов не стало, конвейер остановили, объявили оптимизацию производства. Всех временных работяг просто уволили, а работающих по трудовому договору отправили в отпуск.  Меня выловил начальник смены и  сказал:
-Всё! С понедельника ты в отпуске, выйдешь в смену через полтора месяца…
По дороге домой я зашёл в первое попавшееся турагентство, и ткнул наугад в каталог. Через три дня я был уже на острове.
            Выбор развлечений на острове оказался в межсезонье очень даже невелик. Пару вечеров я просидел в баре на набережной, дегустируя местный ром и разглядывая присутствующую публику. Публика оказалась довольно непримечательной, в основном это были молодящиеся американки, после силиконового и коллагенового тюнинга  внешности и тела, и пенсионеры- европейцы. Несколько скрасил однообразие  будней поход в местный танц-локал. В красочно оформленном  под пиратскую шхуну зале присутствовало три десятка приезжих мужчин-отдыхающих, и около сотни девиц разных цветов кожи и возрастов. Девицы усиленно изображали из себя отдыхающих но, как вскоре выяснилось, процентов 90 из них были профессиональные жрицы любви. Борьба за клиента у них шла нешуточная, уже ближе к полуночи самые нетерпеливые из девиц начали предлагать свои услуги в открытую, и очень назойливо. Несколько «профессионалок»  сцепились врукопашную в притуалетном пространстве. Бились как кикбоксеры на ринге, до нокаута. Как и везде, рулил Китай, приземистая китаянка в несколько ударов вырубила чернокожую соперницу, хотя африканка была  на две головы выше китаянки и гораздо тяжелее ее. Представить себя в объятиях таких амазонок как то не очень хотелось. В общем,  тот вечер явно не удался.
        На следующий вечер я снова пошел в танц-локал .  Взял коктейль в баре и уселся  у  выступа на стене, изображаюшего  мачту шхуны. На мачте-шесте танцевала избитая вчера чернокожая девица, видимо отбывала наказание, потому что двигалась совсем не завлекательно. Напротив меня, за соседним  столиком, сидела девушка, с виду малазийка, и читала книгу.  Чем то она мне напомнила мою студенческую подружку-казашку Айгуль.  Те же кукольные черты лица, та же прическа-каре,  та же едва заметная грудь и тоненькие пальчики.  Видимо она почувствовала мой пристальный взгляд, оторвалась от книги и мы встретились с ней глазами.
-Хелло! – помахала она мне рукой.
- Хелло!- ответил я и пересел за ее столик.  Выпитый коктейль придал мне смелости, хотя о чем с ней говорить и на каком языке говорить я не мог сходу сообразить.
-Ли! - представилась она и протянула мне  ладошку.
Я бережно пожал протянутую ладошку, так и не поняв, это ее имя или фамилия.
Впрочем, мои опасения по поводу языкового барьера  оказались напрасными. Она оказалась студенткой и изучала в университете три языка. Так что она была даже рада потренироваться со мной в разговорном немецком.  Правда, меня удивило, что  ее немецкий был с явным швейцарским акцентом.  Я взял нам  по коктейлю, к этому времени народу в зале заметно прибавилось начались конкурсы и прочая развлекуха.  Гремела музыка, и разговаривать было сложно. Мы с ней потягивали коктейль и наблюдали за конкурсами. Объявили танцевальный конкурс. Три пары были явно подставные, уж очень они хорошо танцевали.  Чуть позже, танцевать начали  все. Дискжокей  зажигал публику, и танцевальные мелодии  меняли друг - друга в угоду всем слоям танцующих.  Звучали  южноамериканские ламбады и  аргентинское танго, потом на танцпол вываливало столько народа, что  идентичность танцев потерялась, и народ просто ритмично дергался в стиле диско. Я со своей Ли не пропустил ни одного танца, двигалась она в танце очень грациозно.  Зазвучала медленная музыка, на танцполе публика разбилась на пары и начала танцевать медляк. Ли была на голову ниже меня  и как-то трогательно ко мне прижалась. Я ощутил волнующий запах ее тела,  ее крохотная грудь прижалась ко мне. Я сначала держал ее за талию, потом от избытка чувств мои руки скользнули вниз и я ухватил ее за бедра. Она не сбросила мои руки, а слегка отстранилась и, глядя на меня снизу вверх, спросила, по-английски, хочу ли я. Я даже не понял, о чем именно она спрашивает, но утвердительно мотнул головой, что хочу. Она ухватила меня за руку и потащила  с танцпола  в сторону  полуподвала. В полуподвале находился  мужской и женский туалеты. Но она потащила меня дальше. В конце коридора находился туалет для инвалидов. Я никогда не бывал в туалете для инвалидов. В принципе, это оказалась одна большая туалетная комната, только возле унитаза были некие ручки и подлокотники, да и сам унитаз был гораздо больше обычных  и выглядел как кресло. Чуть выше унитаза находилось подобие панели управления, с кнопками, парой дисплеев и  монетоприемником. Ли подошла к панели управления и  забросила монету в прорезь монетоприемника.  Внутри панели  послышалось жужжание, заморгали дисплеи, видимо унитаз имел свой собственный  пентиум и  управлялся не иначе виндовсом. Типа, интеллектуальный унитаз. Из - под кольца унитаза заработали вначале невидимые форсунки и обдали сиденье паром, потом другие форсунки спрыснули поверхность кольца  дезинфицирующей жидкостью с запахом спирта, потом сбоку выскочили две щеточки  и как дворники на лобовом стекле автомобиля несколькими быстрыми движениями протерли поверхность сидения. В довершение откуда-то сбоку выползло поверх сиденья большое бумажное кольцо.  Слегка ошарашенный интеллектом унитаза я стоял рядом, не зная алгоритма дальнейших действий. Инициативу проявила Ли, она прижалась ко мне и начала расстегивать мне брюки, поглаживая при этом моего Кожаного Друга  через ткань брюк легкими движениями  снизу  верх. Пока она расстегнула ремень, расстегнула пуговицы и вжикнула молнией, Кожаный  пошел на подъем  и торчал  как ракета «Тополь М» на стартовой позиции. Она сдернула с меня штаны  и  непроизвольно  ойкнула, увидев мою боеготовность.  Я уже собрался ее раздевать и  ставить ее на интеллектуальный унитаз в позу доги - стайл, но она опять перехватила инициативу и усадила меня на унитаз, а сама  встала передо мной на четвереньки, держась  рукой за Кожаного. Я только подумал, что Кожаный в формате «Тополь М»  великоват для нее ротоприемника и, пожалуй, она может и поперхнуться.  Но она не поперхнулась, а пару раз повернула  головой  влево вправо и  как в фильме о дикой природе змея одевается ртом на яйцо, так Ли в два приема заглотила  мой «Тополь М» до самой стартовой площадки.
- Подавится! – подумал я, но ничего подобного не случилось, хотя  мне показалось, что я уперся ей в трахеи.
- Захлебнется! – подумал я, но ничего подобного не случилось, видимо жидкость любви хлынула ей прямиком в желудок.  Она отстранилась от меня, промокнула губы салфеткой и поправила прическу у зеркала, и мы опять пошли на дископол. Народу к этому времени убавилось,  мы с Ли выпили еще по паре коктейлей,  я пригласил ее в отель, но она категорически отказалась,  тогда я посадил ее на такси и отправил домой, а сам двинул в отель.  Меня охватила какая - то эйфория,  в голове моей роились мысли, о том как я заберу с собой в Германию  девушку Ли, она переведется в немецкий университет, мы с ней нарожаем детей и заживем спокойно и счастливо.
        Я проснулся к обеду, в очень хорошем настроении, и опять  начал строить  планы  о культурной программе с участием Ли на сегодня, на завтра и на перспективу.  С нетерпением дождался семи вечера, начала дискотеки, и пошел туда, надеясь встретить  там Ли.  Но я опоздал, она была уже там.  Я столкнулся с ней по дороге в туалет.  Она выходила из комнаты для инвалидов с рыжим шотландцем, жившим на этаж выше меня. Она на ходу вытирала салфеткой губы, а у шотландца была такая ошарашенная рожа, что цель их визита в туалет для инвалидов не вызывала сомнений.  Я ринулся прочь из танцлокала и  в баре отеля  крепко набрался вискаря.  Мысли о бапском коварстве рвали мне мозг. Мы, мужики, так быстро введемся на бабские штучки и влюбляемся даже в проституток. Хотя, вроде Ли с меня денег не взяла, и получается, она не проститутка. Тогда кто она? Или  она просто соска, работающая за пару коктейлей и за поездку на такси, или она консуматорша,  или  она невеста и ловко отлавливает женихов европейцев. Если невеста, то по женихам она прыгает черезчур быстро.  В общем, я был сильно разочарован и даже  ошарашен женским коварством.
          После этого я перестал ходить на всякие развлекательные мероприятия, и просто ходил на море. Если бы не море, то  можно было-бы помереть со скуки уже через неделю. Купаться в февральском море  можно было вполне,  правда недолго, вода сверху прогревалась на солнце, а на  плутораметровой глубине была холодная как в колодце.  Ещё, я  обнаружил, что море, оно только с виду безжизненное, а стоит перелезть за ограждение окультуренного  пляжа и пройти за песчаные дюны метров на 200-300 вдоль кромки моря, как становятся видны  следы активной  морской жизни. Повсюду валяются огромные лохмотья водорослей, по всем направлениям бегают шустрые крабы, плещется рыба на мелководье. Возможно, именно вид беззаботно плескающейся рыбы и натолкнул меня на мысль заняться рыбалкой.
      Представление о морской рыбалке  у меня было самое общее, удочек и других принадлежностей  не имелось, поэтому  пришлось обратиться к менеджеру-аниматору отеля. Тот долго не мог понять, чего от него хотят, а когда понял, то широко заулыбался и вынес из подсобки удочку с катушкой, а из ресторана принесли для наживки пару замороженных рыбин. Рыбины были размером  с селёдку, а удочка и катушка просто впечатляли размерами. Катушка была похожа на лебёдку средних размеров, а вместо лески на катушке был намотан шнур, толщиной с бельевой шпагат, оборудованный на конце стальным тросиком с приклёпанными к тросику тремя крючками. Впрочем, предназначение мощной катушки и тросиков выяснилось уже к вечеру.
            Просидев полдня безрезультатно, я  начал подумывать о бесперспективности своей затеи, и даже начал предполагать, что надо мной  попросту посмеялись, выдав катушку-лебёдку  с крючками на стальных тросиках.  Внезапно, мои  размышления прервал мощный рывок из глубины моря, удочка согнулась в дугу, катушка-лебёдка взвизгнула от перегрузок, шнур  за пару секунд размотался почти до конца и натянулся как струна. Не менее часа я боролся с неведомой рыбиной.  Со стороны это выглядело как  перетягивание каната, временами рыба поддавалась, и мне удавалось накрутить на катушку метров 20-30 шнура, а потом рыбина  начинала тянуть меня в море. Изо всех сил я упирался пятками в песок, но рыбине разок удалось затащить меня чуть не по пояс в воду. Наконец, когда рыба выдохлась, я сумел-таки вытянуть её на мелководье. Что делать с ней дальше я не представлял. Рыбина была килограмм на 30-40, это была не акула, а что- то похожее на  гигантскую камбалу, пасть у неё была зубастая, с выпирающей вперед нижней челюстью, а из плавников и хвоста  торчали шипы и колючки.  Рыбина выглядела просто как зубастая башка с хвостом.  Ухватить её руками было более чем рискованно, а багра или другого орудия под рукой не оказалось. Пока я размышлял и разглядывал свой трофей, рыбина, резко мотнув башкой, рванулась, перекусила окончательно стальной тросик, и, хлопнув хвостом, отвалила на глубину.
            С этого дня я забыл про дискотеки  и  бары, морская рыбалка  захватила меня  не на шутку. С утра пораньше я закидывал удочку и усаживался на раскладном стульчике у самого среза воды. Осложняли рыбацкую жизнь только многочисленные крабы. Те из них, что жили в  воде, объедали рыбу-наживку, а их сухопутные сородичи так и норовили поживиться  моими бутербродами. А ещё часто случались внезапные тропические ливни, так что  даже пришлось купить  небольшую двухместную палатку.
              Рыба ловилась самая разная, часто с виду непонятная и лишь отдалённо напоминающая рыбу. Крупные экземпляры я поддевал специальным багром, вытягивал на берег, и паковал в  мешок-термос. Ближе к вечеру относил свои трофеи в отель на кухню и повар- китаец сортировал  улов. Некоторые приличные с виду рыбины сразу отправлялись в мусорный контейнер, а некоторые неказистые экземпляры приводили китайца в нескрываемый восторг. Весь улов я сдавал на кухню, и повара готовили мне, персонально, какое-нибудь экзотическое рыбное блюдо.
          В то утро я поднялся с рассветом, и побрёл через окультуренный пляж к своим рыбацким угодьям. К  моему удивлению, в столь раннее время, я был на пляже не один. Впереди, по кромке прибоя, шла женщина в длинном цветастом платье, босоножки она держала в руках и время от времени забредала в море по щиколотки. Я прибавил шагу, на это были причины. Во первых,  было интересно взглянуть на даму поближе, а во вторых, за спиной, на полнеба, клубилась огромная чёрная туча,  норовившая разродиться очередным тропическим ливнем.
          Мы поравнялись с незнакомкой  уже на диком пляже, в аккурат на месте, где я обычно рыбачил. Она взглянула на меня и кивнула  приветственно, я кивнул в ответ. Ничего выдающегося в ней я не увидел, абсолютно незагорелая, лет 35-40, скуластое лицо, усыпанное мелкими веснушками, узкие плечи, короткая стрижка, в общем, дама, каких немало. «Англичанка» - почему-то подумал я. Дама двинулась дальше, а я начал готовить удочку. Однако уже минут через пять пришлось бросать удочку и хвататься за палатку. Пока я  устанавливал палатку, грозовая туча развернулась уже на всё небо, и сыпанула холодным тропическим ливнем. Однако я практически не намок и даже вещи успел закинуть внутрь палатки. Дождь с градом хлестанул как из ведра, я приоткрыл полог палатки и выглянул наружу.
        Она бежала сквозь струи дождя, растеряв где то свои босоножки. Я пошире приоткрыл полог палатки и позвал её жестами внутрь. Она, не раздумывая, впорхнула внутрь как большая и мокрая птица. Женщина вымокла до нитки, мелко тряслась от холода и клацала зубами. Я вытянул из рюкзака одеяло и протянул ей, она на секунду задумалась, потом одним движением стянула с себя мокрое платье и закуталась в одеяло. Я несколько опешил от такого поворота событий, под платьем у незнакомки никакой одежды  не оказалось, и сейчас, в полуметре от меня, сидела полностью  раздетая незнакомая женщина, лишь слегка прикрытая  одеялом. Минут пять мы сидели, искоса разглядывая друг друга, потом меж ними проскочила какая-то неведомая искра, она протянула  руки, обвила мою шею и стала  шептать  прямо в ухо какие-то ласковые слова на непонятном языке. Несколько нежных прикосновений женского языка к мочке уха сработали лучше всякой виагры. Я моментально «завелся», голова  закружилась, внизу живота сладко заныло.  Я обнял её за плечи, женщина поняла этот жест как приглашение к действию и взяла инициативу на себя. Она повалила меня на одеяло и ногами, одним движением, стянула с меня шорты и трусы, потом уселась мне на живот, широко раздвинув колени.  Я был уже более чем готов, и ей оставалось лишь чуть двинуться назад и выгнуться,  контакт получился полным и каким-то ошеломляющим. После нескольких встречных рывков-движений мы одновременно подошли к финишной черте и рухнули в сладостную глубину оргазма. Она вскрикнула и, обмякнув, сползла с меня.
Потом мы лежали накрывшись одеялом, она лежала на моем плече и, казалось, задремала. Снаружи грохотал гром, и крупные капли дождя барабанили по полотну палатки,  всё внутрипалаточное пространство было пронизано какой то непонятной энергетикой. Полежав минуты три-четыре, я опять почувствовал подступившее желание, и даже удивился своей прыти. Тем не менее, готовность наступила, и теперь я стал ведущим в любовном танце. Я поднял себе на плечи её ноги, и мне оставалось чуть двинуть тазом вперёд. Она моментально отреагировала на контакт, застонала и начала извиваться всем телом. Казалось, что её тело дергалось и прыгало само, стремясь ко мне, стремясь надеться на меня,  и во мне раствориться. Второй сеанс продлился куда дольше, чем первый.  Временами мне казалось, что она умирает, её зрачки съезжались к переносице,  дыхание становилось прерывистым. Потом она выбилась из сил и только подрагивала всем телом в такт моим движениям. Однако, как только я подошёл к финишной черте, она моментально почувствовала это и отреагировала, её  затрясла мелкая дрожь, и она впилась  в меня  ногтями и выгнула дугой спину.
Какое - то время мы просто лежали рядом, разомлевшие и притихшие. Я осмысливал произошедшее. Конечно, я был уже далеко не мальчик, и женщин у меня было немало, но таких полноценных ощущений  испытывать просто не доводилось. Между тем ливень начал стихать и выглянуло солнце. Она чуть приподнялась и, глядя мне в глаза, сказала единственное слово:
- Жеребец!
Ябуквально вскинулся:
- Как? Так ты говоришь по-русски?
- Я из Польши, - ответила она, - но умею говорить и по-немецки и по-английски,  по-французски и по-русски.
В это время из под её мокрого платья  призывно запищало электронное устройство. Она выхватила оттуда какой-то электронный прибор, размером чуть больше зажигалки и, глянув на крошечный дисплей, вскрикнула:
- Ой, меня Томас заждался!» - и начала торопливо натягивать на себя мокрое платье.
- А как же я? - выдавил я обиженно.
-Приходи в семь вечера в кафе на набережной,- сказала она, и добавила  уже на бегу:
- Кстати, меня зовут Алина!
Ещё часа четыре я просидел на берегу моря. Не клевало. Да и не до рыбалки было.
    Первым, кого я увидел, войдя в кафе на набережной, это был Томас. Его трудно было не заметить. Размеры и объёмы этого человека просто впечатляли. Весом он был явно под 300 килограмм. Не обращая никакого внимания на окружающих, Томас восседал на специально сконструированном для него кресле с электроприводом, вроде тех, на каких передвигаются безногие инвалиды, и за обе щёки уписывал  картофель-фри. Картошку ему подносила Алина и ещё одна женщина постарше, видимо официантка. Я уселся в уголке, заказал кофе и начал в уме прикидывать количество самолётных кресел, которые занимает Томас во время перелёта. В это время Томас наелся и сладко задремал прямо в своём кресле. Алина подсела ко мне, и мы почти час проговорили «за жизнь». Алина рассказала, что при Томасе она вроде прислуги, что он сын очень состоятельных родителей, и это его родители выписали её из Польши. Самое занимательное в её ситуации, так это то, что Томас в неё влюбился и страшно её ревнует ко всем мужчинам. Видя, что я при этих словах переменился в лице, она рассмеялась, и сказала, что ревновать её к Томасу  нет никаких оснований.  Мужские функции у Томаса угасли, потому что соответствующие органы попросту заплыли жиром, и его ревность как у всех евнухов, именно от мужской несостоятельности.
        Дальнейшие события протекали  в каком-то сладком полусне.  Я увлёкся Алиной не на шутку. Что-то было притягательное в этой обычной с виду женщине. Не с одной женщиной у меня не было такой всесторонней физической и духовной совместимости. Оказалось, что страсть и любовное томление это не выдумки ушлых романистов, и я, как зелёный юнец, с нетерпением ожидал каждой нашей  встречи и заводился от первых её прикосновений. К  счастью, Алина со своим подопечным проживала не в отеле, а в одноэтажной вилле. Поздно вечером, после того как Томас отходил ко сну, Алина открывала окно в своей спальне и я нырял прямо в её объятия. Мы бросали на пол матрас, чтобы не разбудить Томаса своей вознёй, и безумство плоти длилось до утра. После всех этих половых излишеств я отсыпался до полудня в своём номере. Алине было сложней, Томас засыпал днём только на часок-другой,  после каждого приема пищи, и Алину вскоре просто пошатывало от систематического недосыпания.
        В тот вечер я пришел к Алине и заметил на участке перед вилоой  множество привязанных воздушных шариков в виде сердечек с веселыми надписями, а в глубине участка стояли уложенные на специальную тележку два длинных газовых баллона.
- У вас что тут было? - спросил я у Алины - Карнавал или фестиваль? Что за шарики на деревьях?
- Это один известный телеканал снимал документальный фильм про Томаса. – Ответила она.-  Вот они и сделали праздничный дизайн.
- А газовые баллоны не взорвутся? – спросил я, скорее из любопытства.
- Они сказали, что это очень легкий инертный газ, которым накачивают
дирижабли. Завтра фирма сделавшая дизайн все заберет.
- А давай надуем дирижабль и улетим ко мне в Германию. – предложил я в шутку.
- С тобой хоть на край света. Хоть в Сибирь на лыжах. –  мой юмор она восприняла как серьезное предложение. 
          Видимо мы  в тот вечер сильно увлеклись и расшумелись – расстонались и разбудили хозяина. Я услышал какое то шевеление в соседней комнате и легкое жужжание электромоторов в коридоре, но не придал этому значения,  да и не до этого было. В эти мгновения мы с Алиной совместно карабкались на пик оргазма, и было не до жужжания электромоторов. А зря!  Вместе с нашим падением в с пика оргазма в его сладкую  бездну, раздался мощный удар в дверь. На середину комнаты, сшибая стол и табуретки, влетел Томас, восседавший в какой то набедренной повязке в своем электрокресле.  Видимо, он разогнался в кресле и своей тушей как тараном вышиб дверь. Томас завизжал как резаный поросенок, брызгая слюной и тряся при этом своими многочисленными подбородками. Как он перетащил самостоятельно в кресло свою тушу, было загадкой. Но он явно подслушивал под дверью наши разговоры. Потому что он сходу обозвал меня русской свиньей и пообещал убить меня своими руками.
- Успокойтесь!- попробовал я его утихомирить, – это не то, о чем вы подумали.
Но мои слова привели его в бешенство. Он соскочил с кресла, видимо желая  немедленно убить меня  своими пухлыми руками, но запнулся за подножку кресла и со всей дури шмякнулся на перевернутые табуретки. Одна пластиковая табуретка разлетелась вдребезги, а другая хруснула, придавленная тушей.
- Мандец табуреткам! – подумал я.
В это время Томас захрипел и мелко засучил ногами по полу.
- Мандец Томасу! – подумал я
Мы бросились с Алиной к затихшей туше и перевернули его на спину. Я сожалению, я был прав, Томасу приходил мандец. Сиденье табуретки переломилось, но одна ножка табуретка вошла Томасу в пузо выше  пупа, другая ножка воткнулась аккурат в солнечное сплетение. Он еще дышал, но рот его заполнился пенистой кровью и глаза  стекленели.  Алина кинулась было вытаскивать табуретку из его пуза, но я ее остановил.
- Не надо оставлять отпечатков! – предостерег ее я. - Пусть это останется несчастным случаем. А если найдут твои отпечатки пальцев, то тебя обвинят в убийстве.
Алина села на уцелевшую табуретку и зарыдала.
- Его родители меня все равно посадят меня в тюрьму!- твердила она. – Они богатые люди и сумеют меня посадить.
- Его родители богачи в Германии. – Возразил я. – А здесь они никто, здесь свои богачи, здесь своя полиция и свой суд.
- Все равно посадят! – рыдала она. Как я объясню полиции его смерть?
- А ничего не надо объяснять. – Нашелся я. – Надо избавиться от тела и пока его будут искать, сбежать с острова.
Она успокоилась, мы вышли на терассу и  сели за столик.
- Ты ж его не убивала! – пробовал я ее убедить.
-Не убивала! – согласилась она.
- Почему ты должна за это сидеть в тюрьме? – гнул я свою линию.
- У богачей всегда кто-то виноват. – Ответила она.- Они посадят меня только ради собственного успокоения. Назначат  меня виноватой и все.
- Если найдут труп, начнется расследование, то тогда всякое может случиться.
- То есть, если  мы избавимся от трупа, то будет время сбежать с острова. – Сообразила она.
- Если труп не найдут, то и обвинять тебя не в чем.
- Нету тела, нету дела! -  сказала она по-польски, но я ее прекрасно понял.
- Закопать его в саду точно не получится – размышляла она вслух.
- Мы на острове. Вокруг нас море-океан, зачем копать, когда можно утопить.
- До моря мы его точно не дотащим.- Сказала она подумав.
- Давай для начала посадим его в кресло,- предложил я.-  а то он остынет, и мы с этим не справимся.
Томас еще не закоченел. Но взгромоздить  безжизненную тушу в кресло у нас с Алиной просто не получилось.  Сил у нас не хватало.
- Давай перевернем его не живот,  на него положим кресло, пристегнем его к креслу и поставим кресло вместе с телом на колеса.
Перевернули. Пристегнули, но он не стал от этого легче.
- Может, расчленим его, и отнесем в море по частям? – закинул я идею.
-  Перетащить его в пакетах, это работы на три ночи. – Возразила она. -  На улице тепло, завтра тут будут миллионы мух.
- Давай привяжем к креслу воздушные шарики из сада. – Предложила она. – И попробуем его перевернуть с креслом.
Мы начали собирать шарики-сердечки в саду. Не знаю, какой был в шариках  газ, но шарики просто рвались из рук в небо. Мы собрали все шарики, привязали их к спинке кресла и с трудом перевернули кресло вместе с пристегнутым Томасом. Выкатили кресло на терассу. Можно было бы подумать, что Томас спит, в окружении красивых шариков, если бы не торчащая у него из пуза половина табуретки.
- Если привязать к креслу еще столько же шариков, то он наверняка улетит. – Выдвинула идею Алина.
-Газ в баллонах у нас есть, – рассуждал я слух, - где мы возьмем столько шариков? Если только скупим все презервативы в округе.
-Если презервативы подойдут, то у нас они есть. – Сказала Алина и метнулась в спальню Томаса
Оттуда она вернулась с огромной упаковкой презервативов одной известной фирмы.
- Вот это да! – удивился я. - А ты говорила, что Томас импотент. 
- До нас эту виллу снимала группа свингеров из Голландии. -  Ответила Алина, разрывая упаковку. – Свингеры снимали рекламные ролики презервативов, это все после них осталось.
Я подкатил к терассе баллоны с газом, На баллонах был редуктор и дозатор, так что надувать презервативы труда не составляло. Алина резала бельевой шнур и призязывала надутые газом презервативы к креслу.  За час-полтора  работы, мы надули  за сотню презервативов и обвязали ими  подлокотники и спинку кресла. Пришлось только делать куски шнуров  подлиннее, чтобы шары не упирались друг о друга. Я подошел к креслу сзади и проверил  Томаса на летучесть.  Все сработало! Томас уже получил положительную летучесть и легко поднимался в воздух при небольшом усилии.  Еще бы шаров сто и он полетит без всяких усилий. Но упаковка опустела.
- У него под кроватью еще одна коробка, но я не знаю, что там внутри.- Сказала Алина и снова метнулась вглубь виллы и принесла еще одну коробку. Там были презервативы, только  черного цвета и они жутко воняли химией.
- Это тоже презервативы. – Сообщил я
- А почему они черные? – не поняла она. -  Для негров что ли?
- Черные это для пидоров.- ответил я. – и смазка на них специальная.
Пидорские презервативы оказались гораздо качественней и эластичней обычных. В каждый входило две порции газа, и раздувались они до размеров маленького дирижабля.
Еще полчаса напряженной работы и кресло с Томасом приподнялось от терассы на пару сантиметров.
- Стоп! Стоп! – Остановил я ее работу. – Теперь привязывай шарики к перилам терассы. Только делай очень длинные веревки.
- Это еще зачем? – не поняла она.
- Сделай две  большие связки  шариков, – сказал я.- надо резко придать  Томасу летучесть, чтобы он не зацепился за дерево.
Еще минут сорок напряженной работы и две связки были готовы. Привязывать одновременно обе связки было не с руки.  Сначала Алина привязала свою связку к левому ободу колеса коляски. Томас начал рвался в небо как сталинский сокол(пардон) и Алина его с трудом удерживала. Я привязал свою связку к правому колесу и сказал
-Отпускаем резко на счет три. –  Скомандовал.- Раз! Два! Три!
На счет «Три» Томас резко взмыл в небо. Мои опасения насчет дерева были напрасными. Томас взмыл как ракета, и ночной бриз подхватил и  потащил его в сторону моря.  С земли вся призервативная летательная конструкция выглядела как огромная гроздь винограда, и снизу под этой гроздью болтался Томас как спичечный коробок  на веревочках.
- Как бы он с самолетом не столкнулся!- запережевала Алина.
- Тебе Томаса жалко или самолет? – не понял я.
- Мне жалко пассажиров! – призналась честно Алина. - Столкновения с такой тушей не выдержит ни один самолет.
Я прибрал на терассе и навесил обратно выбитые Томасом двери. Алина прибрала в комнатах и затерла все следы крови. На следующий день она пошла в полицию и заявила о пропаже Томаса.
Еще через день мировые СМИ взорвались сообщениями о бесследно пропавшем малазийском лайнере, летевшем мимо нашего острова.  На фоне этого происшествия новость о пропаже самого толстого гражданина Германии прошла незамеченной.  Если не могут найти огромный лайнер,  с 239 пассажирами, то кто  шансы найти одного Томаса просто ничтожны. 
Хотя я, подозреваю, что последний полет Томаса и пропажа самолета  взаимосвязаны.
Но я сразу предупреждаю, что все события и персонажи вымышленные, а любые совпадения случайны.

Rotfuks
2015

Tweet