Труп «образовался» внезапно. Майор Иван Сергеевич Петров как раз накрошил лучка в пакет с тюлечкой и нарезал «черного». За стол он сел первый раз за день, и прибыл на службу как раз с трупа предыдущего. По дороге купил и тюлечки… Но, как говорится, «не судьба».
Не то чтобы трупы в Приморском районе Одессы «образовывались» строго по расписанию, в соответствии со спущенным сверху планом, но этот был особо неприятным. Во первых он не давал поесть, но было и второе…
Вот предыдущий трупешник был плановый такой «бытовичек». Бывший боцман портофлота Иван Петрович Серегин отмечал со своей сожительницей Люськой, в миру - Людмилой Витольдовной Скоморох, получение пенсии. Дело происходило на общей кухне гигантской коммуналки, и все орудия преступления были под рукой.
С чего начался скандал, плавно переросший в драку, Люська вспомнить не смогла. Однако она успела трижды ткнуть сожителя большим разделочным ножом «в область груди и живота». После чего Петрович схватил топор для разделки мяса и погнал «любимую» по длинному двадцатиметровому коридору «коммуны» в сторону выходной двери. Но сил своих Петрович не рассчитал и, пробежав еще три пролета вниз по широкой лестнице, скончался от огорчения.
Крови, правда, с него натекло «как со свиньи». Майор Петров, как режут свиней, никогда не видел, но «бытовичков» подобных этому он насмотрелся и считал себя в курсе дела.
  Неопрятными каплями кровавая полоса начиналась на грязных скрипучих досках кухни, тянулась по еще более грязным доскам коридора и выходила на лестничную площадку. Здесь происходила некая метаморфоза. Не с кровью, конечно, все более широкая полоса ее тянулось как раз до пролета между третьим и вторым этажами, превращаясь в месте упокоения Петровича в лужу. Присутствовал на месте и сам убиенный, глядя удивленными глазами в лестничные ступени. То есть с кровью и Петровичем все было в порядке. Некоторое удивление постороннего наблюдателя могли вызвать сами ступени. Широченные из белого мрамора, они казались рядом с Петровичем пришельцами из другого мира. Но майор Петров был в курсе реалий города и знал о мраморе главное – окровавленный он очень скользкий.
Таких домов в центре Одессы море. Барские хоромы постепенно превращались в доходные дома, Потом революционный пролетариат делил их на коммуналки. Потом в них размещали конторы. Потом опять делили на коммуны или выдавали особо ценным труженикам партии. Мрамор все это пережил. Конечно, ступени вытирались десятками тысяч ног и серели, углы их были отбиты, но они пережили все.
Последние годы  «коммуны» начали расселять. Старый мрамор меняют на новый. Бригады крикливых молдавских штукатуров делают  свое дело, и новые владельцы въезжают в шикарные апартаменты. Зачастую на этаже остается одна квартира, тогда на дверях в подъезд ставится домофон и подъезд и его не бедные жильцы начинают жить мирной и спокойной жизнью. Но случаются и варианты когда на одной площадке расположены шикарные десятикомнатные апартаменты и коммуналка на десять семей.
Сам Петров бедным не был, И жил как раз в подъезде с домофоном. Две комнаты ему оставила бабушка. Две он добавил самостоятельно, отселив в «места не столь отдаленные», асоциальных элементов. «Туарег» Петрову помог приобрести папаша вундеркинда пойманного с пакетом конопли. Пакет майор потерял, за что и был наказан выговором. На фоне остальной милиции города Петров был честнейшим человеком. А тюлечка это так, просто любил Петров ее с лучком.
Так вот, Петров предпочитал бывать по вызовам в домах обшарпанных. Тут тебе Люська, тут труп ее сожителя, тут кровь на мраморе, и целый подъезд свидетелей. Все конечно по протоколу и времени занимает много, но к концу дня дело раскрыто. А вот в дома с домофонами на вызовы Петров ездить не любил. Не простые там все жильцы, все с «подвовывертом». У каждого в бумажнике пачка визиток всех от прокурора до радиоведущего и толстая пачка денег, с которой расставаться они не спешат. Предпочитая попытаться «порешать дела» в телефонном режиме.
Как раз в такой домик и был последний вызов.
Заботливо отреставрированная лепнина фасада и сверкающие стеклопакеты в дубовых рамах не понравились Петрову сразу. Но сам труп не понравился майору еще больше. Тело находилось на площадке первого этажа, но телом, по существу, не являлось. Можно попытаться назвать это «останками», но и это слово слабо определяло фарш из костей и мяса лежащий на новеньком итальянском мраморе. Особенно Петрову не понравились ошметки мяса и кровь на пятиметровом потолке, и серый глаз в куче кровавосерого мозга на полу.
Петров курил перед домом, и тюльки ему пока не хотелось.


Не знаю будет ли продолжение.

Tweet