Согласно воспоминаниям современников, Ильич пацифистом не был, однако к оружию относился с предубеждением и ничего, за исключением гладкоствольной охотничьей фузеи, в руках не держал. Военное ремесло вождь мирового пролетариата считал занятием для босяков. Военным не доверял, побаивался их и, тем не менее, упиваясь своим интеллектуальным превосходством, мастерски организовывал их на самую грязную работёнку (когда демагогия не срабатывала, и нужно было кому-нибудь заехать по зубам).

Первый глава Советской России не хотел в глазах мировой общественности выглядеть милитаристом. В истории имя вождя в связке с орудием истребления встречается дважды: «Ленин на броневике» и «Танк «Борец за свободу товарищ В.И. Ленин».

С броневиком, я думаю, всё ясно. Но вот танк! Как произошло, что три взаимоисключающих понятия были объединены воедино – «французская боевая машина», «борец за свободу» и «товарищ Ленин»? Пришлось изучать весну 1919 года.

По всей территории бывшей Великой империи, в каждом её закоулке, шла лютая резня. Воевали все против всех. Молодая Советская Республика находилась в кольце враждебно настроенных государств Антанты. То там, то здесь – то на севере, то на юге, а то и на востоке с западом появлялись инородческие вражеские корпуса с явным желанием погулять, побузотёрить и, конечно, под шумок прибарахлиться.

Так, в городе Одессе в названный период высадился франко-греческий десант. Как было принято говорить ранее: «вооружённый до зубов корпус оголтелых интервентов», на вооружении у которых имелось несколько танков. По тем временам танк не воспринимался как машина для убийства. Это было всего лишь техническое средство для прорыва укреплённой линии обороны или, на худой конец, средство психологического воздействия на дикарей.

Времена греческой воинской доблести давно закончились вместе с походами Александра Великого и с тех пор их «гоплиты» в шутовских колпаках, балетных трико и туфлях с большими красными плюшевыми помпонами ничего выдающегося на полях брани сделать не могли. Да и французы…

Поэтому нет ничего удивительного, что танки франко-греческого экспедиционного корпуса, передвигавшиеся со скоростью 8 км в час, стали лёгкой добычей лихого атамана Григорьева и его хлопцев на тачанках. Сам атаман тогда временно дружил с Советской властью и ему даже повесили на грудь орден Боевого Красного Знамени, хотя чёрные тучи уже начинали сгущаться над его чубатой головой.

Решив сделать «дальновидный политический ход», Григорьев один из танков отослал в подарок «вождю мирового пролетариата тов. Ленину», чтобы тому было комфортнее толкать свои пламенные революционные речи не с дешёвого поржавевшего броневика, как прежде, а с трофейного танка. Поснимав с машины всё, что могло пригодиться в незатейливом быту, казачья вольница погрузила её на железнодорожную платформу и отправила в Питер, предварительно телеграфировав по инстанциям.

Узнав об этом, Ильич возбудился. Ему было архиприятно, что полу-красноармейцы, полу-бандиты отбили у интервентов столь ценный трофей и преподносят его вождю мирового пролетариата в подарок.

Через неделю на Московском вокзале григорьевский презент встречала делегация в составе:

– главчекиста Феликса Эдмундовича (во избежание провокаций),

– командарма Тухачевского (он видел танки ранее)

– Глеба Кржижановского (разрабатывал план ГОЭЛРО, да и вообще, в технике был башковитый).

Вокруг них сновала шобла людишек помельче: шофера, механики, комиссаришки разных мастей и прочие зеваки.

Осмотрев броневую гусеничную машину, группа вышеназваных товарищей нашла её в весьма плачевном состоянии, о чём незамедлительно доложила Владимиру Ильичу. Глава государства расстроился и незамедлительно написал декрет о восстановлении французского танка. На исполнение этого приказа были брошены лучшие инженерно-технические кадры страны. Работа закипела.

К Первомаю не успели. Отмытый и начисто покрашенный, запряжённый шестеркой лошадей, танк участвовал в параде на Красной площади, олицетворяя мощь и непобедимость бронетанковых войск новой страны.

Для окончательного завершения ремонта потребовалось ещё два месяца. Когда, рыча мотором и лязгая гусеницами, железный монстр выехал за ворота механического завода, месяц июль перевалил за второю половину. По этому поводу в цеху устроили небольшой банкетец. В кабинете директора завода накрыли стол – учитывая тяжёлое положение страны, достаточно скромно, – водочка, икорка, разносолы, кулебяка, мочёная брусника (закусывать ею Ильич любил особенно). Рабочие и инженерно-технический персонал, как всегда, довольствовались митингом.

Уже после неофициальной части мероприятия, разгорячённый водочкой и речью о торжестве мировой революции, Владимир Ильич имел возможность детально познакомиться с подаренным ему танком. О боевых характеристиках машины он имел весьма смутное представление, однако как самодвижущуюся трибуну для митингов и манифестаций забраковал. Гусеничная машина хотя и выглядела грозной, однако была ниже броневичка, и башню её венчал покатый колпак, что делало произнесение на нём пламенных речей занятием рискованным.

Вождь мирового пролетариата №1 передарил танк вождю №2, Льву Давидовичу Троцкому. Однако, тот подарок не принял, сказав, что его слово является куда более грозным оружием и стоит сотни таких железяк, а подобный постамент будет только отвлекать внимание трудящихся от личности самого оратора.

Инициативу перехватили военные. Дело в свои руки взял командарм Тухачевский – видный военный деятель и теоретик танковой войны. При взгляде на модерновое бронированное произведение французского автопрома, будущему маршалу грезились стройные ряды ревущих и лязгающих, сверкающих на солнце металлических машин, сминающие гусеницами всякую империалистическую тварь, растекающиеся неудержимым потоком по сытым европейским просторам. С жаром рисуя милые сердцу каждого большевика картины, видный советский военачальник сумел убедить первых лиц государства устроить, так сказать, танковые маневры – посмотреть боевую машину в действии.

– Вот и славненько, – резюмировал Владимир Ильич, – в ближайшие выходные у нас намечен пикничок в Горках. Там и оценим, на что этот стальной конь пригоден…

Ранним субботним утром из Кремля в сторону Горок выдвинулся красочный поезд. Впереди всех двигался открытый Rolls-Royсe железного Феликса с прикрученным на месте запасного колеса пулемётом Maxim. Помимо председателя ВЧК и его шофёра в машине сидел видный эсер-террорист Яков Блюмкин и пара обдолбанных девиц.

За роллс-ройсом, тяжело перекатываясь, гремел французский трофейный танк Renault FT 17. На рычагах управления сидел Тухачевский, а место командира в башне, после долгих уговоров, занял сам председатель Совнаркома, уже с первых минут пожалевший, что согласился на эту авантюру.

Внутри стальной машины было ужасно душно, жутко шумно и неуютно, воняло выхлопными газами. Отовсюду торчали разные острые железки, а наружу можно было смотреть только сквозь узкую прорезь в броне, через которую, соответственно, ничего не было видно. Ехал танк чуть быстрее скорости среднего пешехода и тянул за собой буксиром хитроумно притороченный фаэтон, в котором восседала шумная компания: Надежда Константиновна Крупская, тов.Троцкий, Каменев с Зиновьевым, Иосиф Виссарионович, рук. Октябрьского путча тов. Антонов-Овсеенко и жёны Будённого и Ворошилова. Мужья последних, замыкая процессию, гарцевали на великолепных породистых жеребцах, реквизированных в конюшнях Бухарского эмира.

Настроение у всех, кроме Ильича, было приподнятое. Едва выехав из Спасских ворот Кремля, честная компания начала лазить в корзины с вином и снедью, доставать из карманов кокаин. Ленин с завистью посматривал через задние «триплексы» на вальяжно рассевшихся в фаэтоне товарищей по партии. Даже два конных рыцаря революции, пуская своих скакунов аллюром, опрокидывали по стаканчику горячительного, закусывая тонко нарезанными ломтями грудинки.

Несколько раз Ильич вылезал из танка и быстрым шагом семенил тут же, в надежде, что его позовут в компанию. Но компания в свою очередь, думая, что их босс выскакивает из боевой машины исключительно размять ноги, старалась не замечать его.

Наконец, далеко за полдень, в районе Сокольников, вождь мирового пролетариата насытился экспериментом с военной техникой. Роллс-ройс железного Феликса взял на буксир фаэтон с весёлой компанией, к которой присоединился и Ленин, и вскоре скрылся в клубах пыли по направлению к заветным Горкам. Следом ускакали и всадники. Тухачевскому, оставшемуся наедине с трофейной машиной, предстояло самостоятельно завершать поход. Бывший рубака-кавалерист на ходу постигал премудрости управления танком и в Горки прибыл только к вечеру следующего дня, когда сливки партийной элиты, вдоволь покуролесив, собирались в обратный путь. Пора было возвращаться к государственным делам, ибо опасность, угрожающая социалистическому отечеству, не миновала. Будущего танкового гения покормили, налили водки. Произнесли в честь его упорства и преданности делу несколько здравиц. Утомлённый долгим переходом красный командарм быстро захмелел и был определён в роллс-ройс к Феликсу. А боевую бронированную машину пьяный Зиновьев предложил подарить местным крестьянам, что бы те на ней пахали землю и возили дрова. Остальные горячо его поддержали, расценив это как мощный пропагандистский ход. Подумать только! Если представители Антанты увидят, что советские крестьяне на танках пашут, то тут же наложат в штаны и не будут посягать на суверенитет молодой Советской Республики.

Крестьяне во главе с местным агрономом, выпускником реального училища, несколько раз запускали двигатель и даже проехали на танке несколько сотен метров. Затем у них закончился бензин, и грозный штурмовой агрегат осел недвижимостью на центральной площади села. Староста, уполномоченный новой властью следить за порядком, зная норов местных босяков, небезосновательно опасался за целостность машины и даже первое время выставлял возле неё караульных, пока на местном сходе не порешили: оградить танк штакетником и считать его памятником великому народному вождю. Ну, погляди: такой же коренастый, крепко сбитый, с торчащей пушкой и гладкий бронированный колпак на башне, что та голова. Хоть кепку шей!

А чтобы как-то привязать имя народного кумира к недвижимой, стоящей за оградой железной махине и впредь избегать идиотских вопросов со стороны гостей, на борту танка намалевали масляной краской: «Борец за свободу товарищ В.И. Ленин».

А для командарма Тухачевского опыт вождения танка не прошёл даром. Со времени позорного для него польского разгрома и до самой смерти, когда Иосиф Виссарионович поставил его к стенке, он даже в минуты отдыха возил по рабочему столу игрушечные «танчики». Став ведущим экспертом своего времени и теоретиком моторизованной войны, он заложил основы современной военной науки. Во всяком случае, так говорят его биографы.

Tweet