Пятихатку я  на остановке подобрал. Подъехал какой-то козырный к ларьку вплотную, чуть не снес его, сука, вместе со мной, даже из машины не вышел. Клешню с бабками из окна вытянул, в окошечко ларька ее сунул, бутылку с водой обратно втянул и укатил. А пятихатка на земле осталась. Я аж задрожал от везухи такой. Ясное дело,  бумажечке этой быстро ноги приделал и поспешил от ларька подальше, пока не увидел кто. В ларьке-то одна вода, да хлеб на полках лежат, а меня кое-что другое с утра сильно интересовало. Жалко только, что магазин соответствующий в соседнем селе располагался.
До дому я дошел, но в дом, конечно, сразу не сунулся. Моя на бабки удивительный нюх имеет. Ну, чисто, собака охотничья. Да и скрады мои за год совместной жизни хорошо изучила.  Тут  подумать нужно, куда их припрятать. Пока думал, в животе заурчало. Да невтерпеж, б*ть, облегчиться бы нужно. Я, конечно, от крыльца прямиком  к нужнику. Надо сказать, его еще дед мой строил. А, может, и прадед. Уж очень он по-древнему выглядит. Жена уже все мозги просрала, чтобы я его выкачал и закопал, да все руки не доходят. Короче, влез я туда осторожненько, штаны спустил, над ямой пристроился. А она, зараза, до краёв почти полна. И досочки сверху   истлевшие.  Ухватился я на всякий случай за рейку какую-то, поднатужился и...
Досочки на самом деле ветхими оказались. Не выдержали отдачи от залпа моего. Рухнул я в   древнее дерьмо по самые яйца. Даже выше. Хорошо, рейка спасла. Тоже, конечно, отлетела, но поперёк дыры легла, я на нее опереться успел. В первую секунду и не понял я ничего. Болтаюсь по пояс в говне, и на ум одни с детства знакомые слова приходят. Ну, потом заорал во всю глотку:
- Нюрка! *твою мать! Иди сюда!!!
А сам осторожненько, на локтях, давай из говна этого выбираться. Ну, выполз кое как на остаток досок в полном шоке. Про запах молчу, ещё и штаны на туфлях эдаким живописным комом висят, вылезти окончательно мешают. Скинул я  чёртовы туфли, штаны,  швырнул в яму. Потом и трусы туда же отправил.  И тут вспомнил, что в кармане штанов пятихатка осталась. Честно признаюсь: первым позывом хотел снова нырнуть туда, в дерьмо, но вовремя опомнился. *й с ней, с этой пятихаткой. Наверно, тот мужик у ларька жлобом был.
Ну, как с Нюркой общался, даже говорить не стану. Все слова на букву «ё», сами понимаете. Но пожалела она меня все же, обмыла, одела.  Правда, посмеялась…
- Примета, - говорит, - есть. В говно нырнуть - это к большим деньгам, не иначе.
Знала бы она, что в этом говне пятихатка моя плавает, точно, другую примету вспомнила бы.
Ну, неделя прошла, и стал я вдруг замечать, что от пояса и до пяток кожа вроде как желтеть стала. Сверху вроде как русак, а снизу - сплошной китаёза. Да и способности некоторые усилились.  По крайней мере, стал я понимать, отчего это китайцев так много по земле бегает. Нюрка конечно, довольная, слов нет. Но главное не это. Я с перепугу несколько дней на горшок сесть не мог. Боялся. Но естество всё же своё взяло. Пристроился, как обычно, на унитазе, поднатужился... А дальше -  прибор вдребезги, меня к потолку подбросило, даже сознание потерял. Пришел в себя от того, что Нюрка перепуганно мне в лицо водой брызгала.
Ну, что сказать, не смог я больше домашним сортиром пользоваться. У забора, в кустах гадил, да и то момент ловил, чтобы соседей поблизости не было. Только разве скроешься. Стали меня пердуном звать за глаза. Тогда я в лес ушел. Палатку поставил. Вроде, как охотник. У меня и ружьишко есть. Хорошо, лето было. Нюрка мне поесть приносила.
И вот, однажды, когда после обеда живот стало, пардон, пучить, отошел я, как обычно, от палатки, повернулся к кустам, да и отвел душу по полной программе. Тут сзади кто-то взвизгнул жалобно и затих. Оглянулся - заяц под кустом. Видать залпом его зацепило. Зайца я Нюрке отдал, а сам проверять стал, неужели без ружья на охоту ходить могу? Оказалось, могу! Да ещё как могу. До того наловчился, уток влёт бил. А однажды в ручье грохнул. Огляделся - рыба оглушенная вокруг плавает.
Смекнул я, что способности у меня не простые появились. Надо бы изучить это дело. Продукты подобрать, силой ветров управлять попробовать.
Двух недель не прошло, не поверите, подобрал я такой режим, что удалось взлететь до самой вершины дерева. Если бы растерялся, считай, разбился бы. Но вовремя среагировал, газ уменьшил и плавненько так на землю опустился.
Потом-то я и к Нюрке летать наловчился. Соседи меня теперь пердолётчиком звать стали, но зауважали. Иной раз даже в магазин просили  слетать.
А когда у нас первенький родился, я от радости чуть было всю церемонию не испортил, но в последний момент удержался, пискнул только, да музыкально так, что тёща даже удивилась, кто это саксофон принёс.
Стал я в лесу новые способности проверять. Оказалось, что диапазон мой нотный на пару октав растянуться может, а, если потренироваться, так и больше, пожалуй. На радостях даже «Чижика-пыжика» сыграл, больше не знал ничего.
Не ожидал я, что музыке так тяжело обучаться. Но ничего, Сынок ещё «мама» не научился говорить, а я уже с десяток мелодий играл. А тут по телевизору про конкурс узнал. «Минута славы» называется. Для тех, значит, у кого способности необычные. Отборочный тур запросто прошел. А потом судьи никак понять не могли, на каком инструменте я играю. Я, конечно, секретов раскрывать не стал. Миллион получил, открыл собственное шоу. Теперь с гастролями по свету летаю. Детки подрастают, в меня пошли. Скоро у нас уже трио пердунистов будет.
Так что примета верная. А Нюрке я рассказал потом, как пятихатку прое *ал. Ох, она и смеялась.
- Ты, - говорит, - если б с головой нырнул за ней тогда, сейчас, наверняка, ученым мировым бы стал.
А я тоже смеюсь. На*й, мне ученым быть, когда я пердунист единственный в мире!

Tweet