В питейном заведеньи «Знак Питанья»
Сливовицей упившись до бровей
Поэт-расстрига – божье наказанье
Кричал, что он татарин и еврей.
Кричал в стихах, под музыку тапёра,
Литературным русским языком,
Что в матушке-Европе очень скоро
Случится Мор, Гоморра и Содом!
Что, невзирая на национальность,
Повыкосят разумных обезьян.
И иудейско-тюрская ментальность
Жгла публики сердца, что твой напалм.
Хоть публика по-русски ни бельмеса -
Пять немцев, итальянки две и галл,
Два англичанина – им было интересно,
Как этот русский «песни танцевал».
Хозяин-серб, забывши о работе,
Застыл за стойкой, приоткрывши рот,
И шевелились волосы на жопе
У всех свидетелей - такое чудо вот.
Эффект от выступленья был огромным
И каждый стал, как будто сам не свой,
А в полночь налетели фараоны
И увезли оратора с собой.
Хотите верьте, не хотите - чёрт с ним.
Поэт пропал,  как не было его.
А те двенадцать, те проспавшись после
Собрались там же, кроме одного.
…
Я не пришёл, я не люблю поэтов,
Пророков разных, гуру всех мастей,
Мессий не жалую и прочих с того света.
Я иу-иу-иу-иудей.

Йоху!

(с) Себастьян Ферейро

Tweet