Расул курил, выпуская дым в узкую щелочку едва приоткрытого окна машины, и лениво наблюдал за людьми, выходящими из здания аэропорта. Капли воды барабанили по крыше его старенького фиата, дворники не успевали сметать потоки воды с лобового стекла. В Городе шли проливные дожди. Сырая осень будто бы мстила лету, которое в этом году выдалось необычайно жарким и сухим. Жители Города уже вторую неделю не выходили из дома без зонтов. По всем окрестностям реки выходили из берегов, а дожди все шли и шли, будто бы пытаясь смыть Город до основания. В старых кварталах ветхие дома проседали под собственной тяжестью, потоки воды размывали фундамент. Казалось, что на Город обрушился тропический муссон, многие на полном серьезе ожидали, что со дня на день власти объявят чрезвычайное положение в связи с наводнением. Дороги превратились в помесь трясины и зыбучих песков. Автомобили едва продирались через эти хляби, то и дело застревая в очередной яме, притаившейся в луже,  множа и без того бесконечные пробки.

Расул не боялся пробок. И дело было даже не в том, что жители Города даже представить себе не могли, что из себя представляет хорошо знакомое таксисту движение в перенаселенных странах третьего мира, где дорожных правил будто бы не существует вовсе, машина царапается едва ли не каждый день, и дороги перегружены не только автобусами и старыми автомобилями, но также и повозками, запряженными мулами, и шумными, яркими толпами. Дело действительно было не в этом. Просто он всегда чувствовал, на какую улицу сворачивать не нужно, чтобы не застрять на целый час через три-четыре квартала. Для этого ему не нужны были ни навигаторы, предоставляемые каждому таксисту работающему в серьезных больших таксопарках, ни смс-рассылки, на которые подписывались опытные водители.  У него был Дар. «Очень маленький Дар для очень маленького человека» - как порой, улыбаясь, думал Расул про себя. Это особое чутье, способность ощущать трафик буквально кожей и сердцем и делало Расула, маленького чужака в большой чужой стране, лучшим таксистом в Городе. Он был достаточно умен, чтобы понимать это. И достаточно мудр, чтобы это не афишировать. Ему совсем не нужно было лишнее внимание – ему нужен был стабильный доход. Жизнь нелегального мигранта не оставляла особого выбора. Расул знал, что кафиры верили во второе пришествие пророка Иссы, которого почитали за самого Аллаха.  Личный опыт подсказывал таксисту, что Исса давно уже вернулся и бродит по городам ничего не подозревающих неверных, просто мир с древних времен изменился настолько, что теперь Дары приходится скрывать. Даже такие маленькие как у Расула, не говоря уже о более серьезных, которыми несомненно мог обладать пророк Исса.

И именно из-за этих новых правил мира, который стал слишком сложным, слишком опасным и слишком безумным, лучший таксист Города стоял четвертым в очереди на прием клиентов выходящих из здания аэропорта. Эту точку держал Абдулла, троюродный брат матери Расула, но даже кровное родство не позволяло Абудлле поставить Расула выше. Место у аэропорта и так было одним из самых «хлебных», а дальних родственников у Абдуллы хватало.  Расул не жаловался. Его устраивало все, ну или почти все. Во всяком случае денег, что он зарабатывал, хватало и на то чтобы регулярно отсылать значительные (для родной страны Расула) суммы семье и на обустройство какого-никакого быта. Расул был неприхотлив, и его вполне устраивала жизнь в старом общежитии, предназначенном под снос, где обосновалась большая восточная диаспора. Жизнь без работающей канализации, водопровода, отопления и электричества, под мерное капанье протекающей крыши и шорох осыпающийся штукатурки. И это все равно было значительно лучше, чем то, что он оставил на своей жаркой Родине, откуда убежал много лет назад, пробираясь в страну неверных в трюмах грузовых кораблей и багажных отделениях поездов. 

Только что севший в аэропорту самолет прибыл из столицы. Самолет из столицы - «хлебный» самолет. Но как назло большая часть столичных гостей видимо заказали себе машины заранее, не желая оставаться под проливным дождем ни минуты. Плюс едва ли не половину пассажиров составляла какая-та спортивная команда, почти сразу же укатившая на подъехавшем автобусе. Расул не особо рассчитывал, на то, что до него дойдет очередь, пока что отъехала всего одна из машин, принадлежавших Абдуле, так что внутренне маленький человек с маленьким Даром уже был готов к тому, что ему придется ждать следующего самолета, которые садились в их Городе увы не так часто, как ему бы хотелось.   
Толпа у входа практически рассосалась, люди разъехались, хотя некоторые упрямцы потащили свои чемоданы через стену дождя, надеясь поймать машину подешевле, отойдя от аэропорта хотя бы еще чуть-чуть. Наверняка это были местные. Расул не спешил смеяться над прижимистостью этих людей, потому что прекрасно знал, что они правы и экономия будет значительной. Абдулла и все его коллеги не упускали своего и драли запредельные цены. Эта политика окупалась. Простаки не знающие Города находились всегда. 
Расул собирался уже прикурить вторую сигарету от тлеющего кончика первой, как вдруг он увидел нечто, что привлекло его внимание. Какой-то странный человек в шляпе, сером костюме со старомодной бабочкой-галстуком, прятался от дождя, накрывшись собственным кожаным чемоданчиком. Такие чемоданчики носили врачи миссии «Красного Креста», работавшие в родной стране Расула. Человек подслеповато щурясь сквозь круглые очки с толстыми стеклами, долго разглядывал водителя подъехавшего такси в отрытое окно, после чего, не говоря ни слова, жестом отправил машину в сторону.  Даже отсюда Расул мог расслышать длинную и не самую лицеприятную тираду Ахмеда, второго человека Абдулы, большая часть эпитетов и цветистых сравнений в которой относилось к привередливому «доктору». Расул в который раз внутренне порадовался тому, что неверные не знают их языка, и который раз отметил, что Ахмеду не помешало бы быть сдержаннее.
Сам не понимая почему, Расул завел мотор. Это можно было назвать предчувствием. Возможно даже голосом Дара. Но Расул знал, что этот тщедушный седой человечек с аккуратно подстриженной бородой уедет из аэропорта вместе с ним. Хотя его очередь еще только должна была подойти. В этом человечке было что-то такое, что Расул сам не мог пока еще четко сформулировать, что-то, что предвещало хорошие чаевые. Но не только.
Али, третьему в очереди, тоже был дан молчаливый отказ. Расул видел, что человек в шляпе даже рта не открыл, чтобы поторговаться или хотя бы указать пункт назначения. Одновременно боковым зрением таксист отметил, что сам Абдулла уже поднялся со своего обычного места под навесным козырьком небольшого уличного кафе, чтобы разобраться с претензиями клиента лично и отправить-таки его до нужного адреса. Абдулла наверняка уже готов был пойти на небольшие уступки, которые все равно не изменили бы общего грабительского курса транспортных услуг. Абдулла наверняка смог бы убедить «доктора» - у него тоже был свой дар, дар хоть и денежный, но лишенный заглавной буквы.  Однако до этого не дошло.
Когда Расул подъехал и приоткрыл окно, чтобы узнать адрес и назвать цену, и нагнулся в сторону незнакомца, «доктор» приятно улыбнулся, словно бы узнав в Расуле старого друга, отчего его и так небольшие глаза буквально исчезли, спрятавшись в складках морщин под белыми кустистыми бровями. Все так же не произнося ни слова, седой господин открыл дверь и бухнулся на заднее сиденье, отряхиваясь от капель дождя. Абдулла застыл на середине пути, вопросительно уставившись на Расула.
- В центр! – буркнул мужчина с кожаным чемоданчиком. Кажется, он все-таки нашел водителя, который был ему нужен. И Расул не мог сказать, что его это обрадовало. Всю свою жизнь Расул строил так, чтобы как можно меньше выделяться и такое излишнее внимание к своей персоне не сулило ему ничего хорошего. Расулу было что скрывать. Хотя оставалась еще призрачная надежда на то, что все эти предчувствия ничего не значили и пассажир был из самых обычных, но таксист никак не мог отделаться от ощущения, что ему не нравится присутствие этого человека в своей машине. Хотя тот явно мог заплатить и заплатить немало.  Положив для верности руку на незаметный рычажок, не входивший в стандартную комплектацию фиата, Расул сделал последнее, что он мог сделать в этой ситуации.
- Девятьсот, друг! – он заломил огромную цену. Даже не зная Города вполне можно было бы понять, что Расул «наглеет». И если этому человеку нужно именно такси, а не сам таксист, то это должно было его отпугнуть.
- Да, не важно. Поехали!
Сухой голос тщедушного человечка не оставлял сомнений – последняя надежда таксиста отвязаться от пассажира рухнула. Расул двинулся с места под одобрительный кивок Абдуллы. Незнакомец вовсе не выглядел опасным. Он действительно больше всего походил на доброго доктора из детских книжек, такие обычно лечат зверей в далеких жарких странах. В странах, похожих на ту, откуда был родом Расул. Незнакомец не выглядел опасным, но таксист ничего не мог с собой поделать и не отпускал руку с потайного рычажка. Что-то ему в этом пассажире не нравилось. И он при всем желании не смог бы объяснить что.   
Фиат шел не спеша, плавно объезжая лужи. Расул никуда не торопился, потому что до сих пор не мог понять, куда именно незнакомец направляется. И Расул не был уверен, что сам незнакомец знает это. И имеет ли это для него вообще какое-нибудь значение. Но правила игры были нерушимы. Таксист должен доставить клиента до места. Таксист должен быть болтливым и глуповатым. Расул натянул свою стандартную наивно-растерянную улыбку, необразованного мигранта и добавил в речь куда больше акцента чем обычно. Иногда это помогало при общении с полицией. Я просто глупый нелегал, ай-вей, салям алейкум, белый человек, я никому не хочу проблем. Он словно бы прятался от незнакомца, натянув самую надежную из своих защитных масок.
- Так куда едем, добрый человек? Центр большой, там много что есть. Гостиница нужна, да?
«Доктор» молчал и смотрел на узоры, которые оставляли капли, убегающие вниз по стеклу. Казалось, он о чем-то напряженно думал. Или пытался что-то вспомнить.
- Ээээ! Едем говорю куда? Центр он большой, говорю, там много чего….
- Пока просто вперед, - перебил таксиста «седой» и, прикрыв глаза, погладил свой чемоданчик. - Пусть это будет обзорная по Городу. Я давно здесь не был.
- Как скажешь, друг, как скажешь. За твои деньги хоть целый день кататься будем, дорогой! Но ты только глаза раскрой, а не то ничего же не увидишь, да? – Расул улыбался и молил Аллаха о том, чтобы его улыбка выглядела искренней. Искренней и в то же время равнодушной. Стекла в машине запотели. «Доктор» открыл глаза и начал задумчиво водить пальцем по стеклу, пытаясь догнать убегающие капли. Он продолжал смотреть внутрь себя. Теперь Расул видел, что седой человек собирается задать ему какой-то важный вопрос и пока никак не может решиться. К Иблису серьезные вопросы! Расул не спрашивая разрешения сделал музыку громче и принялся тарахтеть, будто бы пытаясь запутать «доктора», задурить тому башку так, чтобы тот забыл для чего он приехал в Город и самое главное, почему он выбрал именно его машину. 
- Знаю чего вам те ребята не понравились, да! Это все из-за бороды. Борода – пугает. Мы с юга, там все у нас ходили с бородой, привыкли, но тут не надо так. Тут мы если с бородой – то сразу террористы. Моджахеды. Бомбы, взрывы, бах-бах, дети плачут, плохо, да? Не стоит борода того. Я сбрил – ты ко мне, друг, сел. Это нам обидно конечно, но мы понимаем, много злых людей, кто слово Пророка неправильно понимает. И не все моджахеды плохие, да, но это пока объяснишь. Вот дядя у меня, он…
«Доктор» никак не реагировал на слова Расула. Неожиданно таксист понял, что его длинная речь о террористах-мусульманах, не лучшим образом сочеталась с его акцентом, внешностью и завываниями ситара, доносившегося из магнитолы. «О Аллах Всеблагой, ну почему я начал речь именно об этом? Дурной Расул, дурной! Тем других не нашлось? Хватит бояться – это всего лишь престарелый кафир, он даст тебе много денег и ты никогда его не увидишь больше, все это глупости. Нервы. Надо больше кушать и больше спать. Просто привередливый пассажир, ты каждый день таких видишь. Ну давай, смени тему, похвали его, ну, ты же умеешь, все восточные люди умеют, ты же не забыл!» - Расул быстро облизал пересохшие губы, снова легонько докоснулся до тайного рычажка и кинул на пассажира еще один быстрый взгляд.
- А вот у тебя, добрый человек, хорошая борода. Белая, пушистая, ай-вей! Как добрый доктор. Красивая борода. Ухоженная. Для тебя-то она не повод. Ну понимаешь, да? Чтоб остановили там, спрашивать начали. О! Слушай! Ты знаешь на кого похож? Ресторан такой есть, кафе, там только с курицей гамбургеры, да? Хороший кафе, никакой свинины, никакой говядины – все довольны. У меня по маме все мусульмане, а по папе индусы есть, да? Так-то кафе оно всем нам подходит, да? Не ты хозяин? 
Расул засмеялся и быстро пожалел об этом, потому что смешок вышел очень вымученный. Все-таки определенно он был по рождению таксист, а никак не актер. «Доктор» продолжал молчать. Внутреннее напряжение не спадало.
А затем оно прорвалось. Всего одной фразой, которую медленно произнес пассажир.

- Мне нужно в Клуб.

Расул дернул щекой как от удара и громко клацнул зубами. Но машина продолжала идти ровно. Опытные руки водителя делали свое дело, хотя душа Расула металась сейчас по салону как перепуганный фазан. Впрочем все еще могло быть нормально. Возможно, это просто совпадение. Совпадение и спятившее чутье. Так бывает. Но Расул не верил в это. Очень хотел поверить, но не мог.

- Клуб, добрый человек? А ты я погляжу, резвый, бойкий, да? Седина в бороду, да? – еще один нервный смешок, палец давит на рычажок чуть сильнее. - В какой клуб надо? Где музыка – бум-бум, девки полуголые, да? Есть у нас такие. Расул в самый лучший довезет – не пожалеешь, Расул знает тут все. Или другой клуб надо, где даже без бум-бум, без музыки, без света, только девки
и вообще чтоб без одежды были, да и все? Такие тоже есть. Есть подороже, есть подешевле. Я так думаю тебе самый лучший клуб надо, да? Расул отвезет.

- Да. В самый лучший Клуб. В Клуб с большой буквы, - седовласый, отвлекся от падающих капель и впервые посмотрел прямо на Расула через отражение в зеркале заднего вида. И под этим взглядом таксист почувствовал себя вывернутым наизнанку. Внимательные глаза человека в шляпе словно ощупали его всего изнутри, он был готов поклясться, что почувствовал легкие не то прикосновения, не то покалывания на всех своих внутренних органах. Вот кто-то ощупал легкие, сердце, затем печень, желудок, кишки. Невидимые пальцы прошлись вдоль позвоночника, пробежались по каждой каждой косточке. А теперь он движется к мозгу.

«ТОЛЬКО В ДУШУ НЕ ЛЕЗЬ! В ДУШУ НЕ ЛЕЗЬ, КАФИР ПРОКЛЯТЫЙ!»

Расул хотел сказать еще что-то, пытаясь было сохранить осколки вдребезги разбитой защитной маски неграмотного дурачка, но запнулся на полуслове и вытащил из пачки новую сигарету. Тут нет место совпадениям. Пассажиру нужно было в Клуб. С большой буквы. Вот что он почувствовал, когда увидел «доктора».
Тот был такой же как он. Пропащая душа. Одержимый. Человек Клуба.

Расул свернул с главной дороги на небольшую темную улочку, после чего заехал в глухой двор и заглушил мотор. Седой не удивился и не стал задавать вопросов. Хотя любой другой на его месте решил бы, что южанин собирается его ограбить. И может быть убить. И может быть Расулу стоило
поступить именно так. Механизм установленный Инженером в старенький фиат работал исправно. Один щелчок пальцем и дело с концом. Расулу было не впервой. Пару раз его пытались прикончить, Город таил в себе много шакалов. Один раз какой-то спятивший наркоман пытался задушить его проводами от наушников, еще как-то здоровый мрачный бугай пытался обчистить Расула уперев ему в затылок ствол револьвера. Их трупы давно уже обгладали псы на одной городской свалке. Расул и его железный конь могли постоять за себя. И сейчас таксисту казалось, что настало время запустить механизм в третий раз. Один щелчок пальцем и…
- Хорошая сталь, - подал голос седой, проведя рукой по спинке заднего сидения и не отрывая глаз от водителя. – Это ведь Sandvik с титановым покрытием, да? Сильная вещь. И дорогая. Разрубит надвое запросто. Как раз вот здесь, по поясу будет разрез. А я еще сразу подумал, почему это у тебя сиденья снаружи пленкой прозрачной покрыты? Но мне быстро стало ясно.
«Знает? Кафир знает про механизм??? Но КАК????»
- А ты отчаянный парень, - продолжал тем временем седой и Расулу показалось, что он услышал в его голосе добродушное одобрение. - И крови не боишься. Если хоть раз запускал... Ой… как ты вообще машинку-то отмыл после этого? Так где взял? Только не говори что в Дамаске тебе эту сабельку выковали!

Расул прикончил сигарету в две затяжки и выбросил её в окно вместе с наигранным акцентом и дежурной растерянной улыбкой. Кто бы это ни был, он знал и о Клубе и о вшитом в заднее сидение машины Расула клинке, который приводился в действие нажатием потайного рычажка. И он не боялся. Значит мог что-то этому противопоставить. И еще этот кто-то хорошо разбирался в стали. Незнакомец чувствовал сталь, также как Расул чувствовал городской трафик.

- В Клуб не ездят на такси, - глухо произнес Расул и убрал руку с рычажка. То самое предчувствие, которое включилось с момента, когда таксист увидел «доктора» у входа в аэропорт теперь твердо подсказывало ему, что от механизма не будет никакого толку, хотя изделия Инженера почти никогда не сбоили. Но не в этот раз. В этот раз механизм заклинит, и Расул знал это, просто знал и даже не думал проверять. Это могло только разозлить незнакомца.

- Всадник, не глупи! – «доктор», нетерпеливо фыркнул. Кажется он начинал раздражаться. - Ты же видишь, что я не чужак. И мне нужно в Клуб. И как видишь… Как видишь я тебя знаю!

- В Клуб не ездят на такси, - упрямо повторил Расул, ничуть не удивившийся обращению «Всадник». – Ты знаешь меня, а я тебя нет. Ты чужак. Последний раз, когда к нам приходил чужак, это закончилось плохо. Очень плохо. И это было совсем недавно.

- Зови меня Хирург, - словно желая подкрепить свое представление действием, седовласый раскрыл  кожаный чемоданчик и показал Расулу набор скальпелей, ножниц, зажимов и еще каких-то хирургических инструментов. Все они сияли стерильностью, были в отличном состоянии, хотя предметы явно были старые и еще Расул почувствовал, что от них исходит какая-то тягучая, мощная сила. Та, дуновение которой, время от времени могли почувствовать только люди Клуба. Эта сила могла скрываться в предмете, в человеке, в каком-то месте или даже в случайно оброненной фразе и от умения различать эту силу часто зависело как долго тот или иной человек Клуба проживет. Всадник надеялся прожить долго. И он почувствовал, что это были не просто инструменты.
Также как машина Всадника была не просто машиной.
– Ну вот, теперь, когда мы познакомились, я надеюсь, ты отвезешь меня в Клуб? – Хирург не шутил. Маски были сорваны. Причем с Расула маску этот гость Города сорвал уже давно, наверное с самого первого взгляда. Всадник вспомнил приятную улыбочку «доктора» и его аж передернуло.
- Послушай, я все равно рано или поздно окажусь там, мне просто не хочется терять время. Я в курсе того, что у вас недавно произошло и именно поэтому я как честный человек хочу зарегистрироваться как можно быстрее по приезду, чтобы потом не возникало всяких скользких ситуаций и недопониманий. Я вообще мог этого не делать, но мне кажется, Всадник, что я проявил вежливость по отношению к Городу и Город теперь должен проявить уважение ко мне, разве нет?
Расул не знал что ответить. Прежде ему не доводилось бывать в подобных ситуациях. В словах незнакомца была доля правды, но он слишком хорошо помнил, что случилось этим летом. Ситуация была непонятной. Сложной. И очень неприятной. И таксист решил, что такому маленькому человеку как он не следует в ней разбираться. Разбираться должны были те, кто был сильнее и умнее, те кто знал и умел больше чем он. 
- В Клуб… Не ездят… На такси – уже куда менее уверенно повторил Расул. – Но до Клуба можно добраться на Бурахе, - сказал тот, кого называли Всадником.
- На Бурахе? – Хирург не понял последнего слова.    
- Так его зовут, - Всадник погладил приборную панель автомобиля, задержавшись на небольшой металлической табличке с выбитым текстом 17-ой суры Корана.  В его движении таилась настоящая ласка, так гладили по голове чистокровных арабских скакунов. – Его зовут Бурах. Как звали крылатого коня Пророка.
- Хорошо. Ну так пусть твой Бурах домчит нас куда нужно! – гость Города кажется решил, что вопрос исчерпан. Он снова прикрыл глаза и расслабленно откинулся на сидение, ничуть не стесняясь близкого соседства со смертельным клинком, прячущимся в обивке. Затем Хирург будто бы нехотя добавил, -  Я заплачу вдвое больше чем ты просил. И даже втрое, если ты проведешь меня так, что об этом узнают только те, кто должен узнать и больше никто. Клуб задолжал мне кое-что… И этот Город тоже.
- Пусть будет так, - сказал водитель и повернул ключ зажигания. – Об этом узнает только новый Глава и его Страж.
Расулу не нравилось, что предлагает ему Хирург. И что было куда хуже, он чувствовал, что Бураху  Хирург тоже не нравился. Но Всадник сказал свое слово. И теперь  Всадник мог сделать только то, что он умел лучше всего. Домчать гостя туда, куда ему нужно.
Фиат резко рванул с места, набрав за доли секунды немыслимую скорость и обдав брызгами притаившегося под водосточной трубой огромного белого кота с черным пятном на морде. Кот зашипел, отряхнулся и проводил машину злым и не по-звериному осмысленным взглядом.

***

Это определенно была лапка таракана. Не сухая веточка какой-то травки, не экзотическая специя и не причудливо подгоревший яичный белок, свернувшийся в трубочку. Я поднес палочки с зажатой в них лапшой ближе к лицу и поглядел на подозрительный объект еще раз. Да. Тараканья лапка. Она, родимая. Хрустящая. От саниспектора-взяточника с любовью. Тараканья лапка по-шанхайски, явно не входящая в стандартный набор ингредиентов «лапши с тремя деликатесами» (и четырьмя опечатками в названии), являющейся одним из самых популярных блюд в дешевейшей китайской забегаловке «Дядюшка Бао», питаться в которой не брезговали только совсем уж опустившиеся жители нашего маленького китайского райончика.

Я медленно положил палочки обратно в свою пластиковую пиалу и стал вдумчиво бороться с подступившей к горлу тошнотой. Борьба с собственным желудком отразилась выступившем на лице потом. Должно быть я побледнел. Чтобы немного отвлечься я уставился в окно, которое не протирали наверное со времен выхода первых живых организмов на сушу. Смотреть на гомонящих на своем кошачьем языке и яростно работающих челюстями местных теперь было просто невыносимо. Я был единственным белым в этом заведении и кажется единственным белым на два ближайших квартала вокруг. Однажды мой покойный наставник сказал мне – «Никогда не ешь в китайских забегаловках, эти чертовы узкоглазые  обожают воровать эмоции и воспоминания». Он мог бы сказать проще «Не ешь эту дрянь, потому что чертовы узкоглазые могут проглядеть долбанного таракана на собственной сковороде!» И это отбило бы у меня тягу к экспериментам с экзотической кухней куда лучше. Потому что от эмоций и особенно от воспоминаний я избавиться как раз хотел. Но видимо хотел не достаточно сильно. Во всяком случае, не настолько, чтобы с упоением кушать насекомых. И почему только я решил, что чем дешевле и непризантабельнее будет китайское кафе, тем выше вероятность встретить среди его поваров того самого мистического похитителя воспоминаний, носителя древней и загадочной традиции?

А может быть именно в этой долбанной лапке и заключается весь фокус? Я осторожно перевел взгляд обратно на стол. Тараканья лапка несомненно глумливо ухмыльнулась бы мне прямо из лапши, если б ей только было чем ухмыляться. Черт, это все-таки выше моих сил!

Чтобы не блевануть прямо на стол (почему-то я был абсолютно уверен, что это нисколько не смутило бы других посетителей и те даже не посмотрели бы в мою сторону) я снова взглянул в окно. Ничего нового. Опять дождь. Какой-то уличный торговец катил перед собой тяжелую тележку, набитую разным хламом. Кого он интересно собирался соблазнить своими старыми чайниками в такой-то ливень? Впрочем, ливень не прекращался уже давно, а торговцу надо как-то зарабатывать на рис. Так что все правильно. Так и должно быть. В конце концов не фейерверками же он торгует.  Несомненно, когда осмеянный всеми соседями Ной укрылся на своем Ковчеге, сами соседи не переставали покупать, продавать и заниматься прочими повседневными делами. И не перестали они это делать ни в первый день Потопа ни во второй. И наверно даже на десятый день глобального бедствия какой-то торговец точно также упрямо вытаскивал свою рухлядь и шел месить грязь колесами телеги, надеясь впарить кому-то свой хлам, хотя это все уже не имело смысла.

Мысли о потопе отвлекли меня, кажется, разум все-таки сумел показать телу кто здесь хозяин и побороть его вполне естественные позывы. Это было хорошо. Но размышления о торговце снова напомнили мне о моем покойном наставнике. Тот был тот еще Плут. Он был мастером успешных сделок. И погиб во многом из-за меня. Расплатой за усмиренный желудок стал новый приступ угрызений совести. Этому приступу также поспособствовало то, что я сумел разглядеть на мутном стекле свое отражение. Молодой парень, может быть даже немного, самую малость симпатичный, опрятная одежда, аккуратная прическа. Эдакий безупречно-нейтральный клерк с мотивирующего постера. «В нашей конторе работают классные люди – стань частью нашей команды!» Впечатление портили только слишком тонкие губы, которые давно уже забыли как сложиться в улыбку и глаза, которые были старше лица лет на десять. Точнее на семь. Я точно знал, что они старше именно на семь лет. Все-таки не стать мне частью рекламной компании нашего издательства. Пусть найдут на эту роль Корректора поприятней. Который не был бы таким унылым занудой, с вековым песком в глазах. И еще было бы неплохо, если бы он не был убийцей. Нет, господа главный редактор и собственник, вам определенно нужно подыскать для плаката кого-то другого.
Хотя конечно нельзя не отметить и положительных моментов. Черт, все-таки с недавних пор очень многое в моей жизни переменилось к лучшему. Туфли, что сейчас на мне, стоит столько, сколько раньше стоил весь мой парадный выходной костюм. Жаль только что промокают они также как и старые. Я переехал в новую квартиру. Коллегам я объясняю рост благосостояния удачной игрой на бирже, даже периодически почитываю специализированные статейки, чтобы они не заподозрили чего-то неладного, если вдруг начнут задавать вопросы. Хотя последнее время я все больше жалею, что не придумал историю про богатого дядюшку оставившего наследство. Эту легенду, объясняющую наличие новых доходов, было бы куда проще поддерживать. Зачем мне вообще им врать? Потому что правда состоит в том, что я работаю на семилетнюю девочку, которая подкидывает мне задания из серии «исправь-ка в этой биографии крупного политика то-то и то-то». В основном всякие финансовые махинации (истинные масштабы этого явления среди власть держащих не поддаются никаким описаниям, вот уж где творятся подлинные чудеса). И я исправляю биографии, просто черкая шариковой ручкой. Вношу исправления в документы из закрытых архивов. И биографии меняются. Но не только на бумаге. Вам это кажется бредом? Моим коллегам очевидно тоже бы так показалось. А у меня и так на работе репутация странноватого парня, маньяка-трудоголика, для которого нет большей радости, чем исправлять ошибки и опечатки даже в свободное от работы время. В общем-то репутация правильная, я такой на самом деле и есть, но я не хочу, чтобы меня упекли надолго в больничку с решетками на окнах. Я в таких уже бывал и возвращаться туда не намерен. Мой семилетний работодатель будет недоволен.

Глаза выглядят усталыми, но они не воспалены, нет ставших привычными за долгие годы мешков под глазами, похожих на переспевшие сливы. Теперь я могу спать как нормальные люди. И я не боюсь новых приступов, даже не смотря на то, что сейчас осень и год кратный двум, с момента моего первого психоза. Но теперь это неважно. Девушки, со мной даже можно попытаться познакомится! По крайней мере, я не кинусь на вас с ножом, пытаясь выяснить живут ли у вас в животе котята. Один очень жуткий и очень толстый человек съел мою болезнь. Еще он, кстати, откусил от меня те самые семь лет жизни, о которых я недавно рассказывал, но это мелочи. Оно того стоило. Хотя если честно, я бы все-таки знакомится вам со мной не советовал. Девушки, поверьте, столкновение с необычными гранями нашей реальности – это не сопливая розовая сказочка про сексуальных вампиров и душек-оборотней. Эта сторона Города на самом деле похожа на вылезающего ночью из мусорного бака бомжа или нарика, корчащегося на загаженном матрасе от героиновой ломки или на дешевую шлюху отсасывающую у дальнобойщика в подворотне. Или на тараканью лапку в «Лапше с тремя деликатесами» от «Дядюшки Бао».

Но вот какая удивительная штука. Узнав об этом тайном подполье, где чудеса случаются по восемь раз на дню, где демоны и древние чудовища бродят среди горожан не особо даже скрываясь, где работают неподвластные обычным людям законы,  ты уже не сможешь остаться прежним. Волшебная реальность неприглядна, а порою и просто откровенна омерзительна, но она манит и затягивает тебя в свою паутину, плетет твоей судьбой новую ниточку в общей невидимой Сети. И ты становишься частью всего этого быстрее, чем успеваешь понять нужно это тебе вообще или нет.  У тебя нет выбора. Потому что ты одержимый. И наверное у тебя с самого рождения не было иного пути, кроме как принять все возможности, дары, ограничения, а главное многие тайные знания, в которых разумеется много печали. Все одержимые и все изгои рано или поздно попадают в наш Клуб. Вас не спросят хотите ли вы в него вступить, вас не спросят хотите ли вы остаться. Вам просто скажут «Добро пожаловать!»

Потому что не ты выбираешь дорогу, но дорога выбирает тебя. 

Скорее всего, эта дорога в конце упирается в Ад. Но идя по этой дороге тебе скучать не придется. Хотя никто не обещает, что будет весело или легко, но уж скучно точно не будет. И кстати многие наслаждаются этой дорогой на все сто, выжимают из даров и даже ограничений все соки, упирают педаль газа в пол на максимум. В конце концов, а что черт побери нам еще остается делать в этой ситуации? Мы люди Клуба и мы ни перед кем не обязаны отчитываться.  Так в нашем Клубе было заведено испокон веков. Может быть от сотворения мира, а может быть на пару дней позже или раньше. Это неважно. Все неважно. Ты теперь король мира парень. Король мира помоек и грязных подворотен. Меняющий реальность из гадкой в омерзительную и обратно. 

И все бы ничего, если бы не эта долбанная совесть. Наверное она должна быстро выгореть. Это вопрос пары лет. Должно быть, я еще слишком чувствителен. Но сейчас меня чертовски беспокоит совесть. И память. Память о том, что ты убийца, уложивший своими руками двоих людей, один из которых был парализованным стариком, не выходящим из комы много лет. Но даже не это меня тяготит. Куда больше я беспокоюсь из-за того, что я стал причиной смерти еще минимум троих человек – моего наставника, его возлюбленной и еще одного случайного доброго малого. Я стал причиной смерти еще минимум троих людей. А может быть даже нескольких сотен. Это смотря как считать. Да, конечно можно утешить себя мыслью, что параллельно со всей этой историей я как-то умудрился спасти целый город, мой Город, но мне почему-то легче от этого не становится. Возможно, потому что со спасением бы управились и без моего вмешательства. И именно поэтому я раз за разом питаюсь в этих отвратных, вонючих кафешках, увешанных оранжевыми бумажными фонариками с иероглифами. Я вообще в принципе ненавижу китайскую еду. Но она может помочь забыть. Если мне повезет. Забыть глаза Дракона и Циклопа. Первый сделал убийцей меня, второй пытался меня прикончить. И я не спятил. Все так и было. Если не верите – спросите у моего друга Психа. Он подтвердит каждое слово.

Во всем этом слишком много странного, иногда я нет-нет, да и подумаю, что возможно моя болезнь перешла в заключительную стадию, кошмары перестали атаковать меня ночью, теперь сон и явь слились и я просто валяюсь привязанный к больничной койке в том самом нелюбимом доме с решетками на окнах. Я Алиса, которая забралась в свою Страну Чудес настолько глубоко, что конца этой кроличьей норы мне уже никогда не увидеть, все галлюцинации стали истинными, Матрица проглотила Нео, который теперь просто пускает слюни и ходит под себя, пока его сознание увлеченно убегает от тварей, сошедших со страниц мифологических справочников. Может быть все так и есть. Но мне то какая разница? Я по-прежнему хочу или думаю что хочу есть, пить, спать (благо теперь я  могу спать), трахаться и жить полноценной жизнью. Плюс ко всему я лично знал одного человека, который находясь в том же состоянии овоща держал за яйца весь наш Город и его окрестности, да еще и умудрялся охранять его от тысячи и одной невидимой опасности таящейся повсюду. Теперь его на этом посту сменил непросыхающий алкоголик, для которого попасть в унитаз – подвиг столетия. И тоже вроде неплохо справляется, хотя от него куда больше шума. Если принять, что они изначально не являлись бредом моего впавшего в кататонический ступор сознания, то мне есть чему у них поучится. Не важно субъективна эта реальность или объективна, делай что ты умеешь лучше всего и будь на своем месте. Кто-то спит и видит сны, кто-то безудержно употребляет наркотики или алкоголь, кто-то погружает сознание в чужие тексты, кто-то бесконечно бродит по Городу, стараясь сбежать от себя и догнать сам Город, а я вот исправляю ошибки. Я стараюсь не думать об этом так подробно и не копать так глубоко. Думаю что в моей ситуации это правильно. Я просто пытаюсь заглушить память и совесть чуть более нестандартным методом, чем традиционный алкоголь или регулярные походы к психотерапевту. Кстати один раз у меня все-таки получилось. К сожалению я не знаю в какой именно из китайских едален мне встретился тот самый неуловимый повар-вор, но как-то раз я проснулся и обнаружил на месте одного из своих воспоминаний детства, какую-то муть, про мальчика, который дышит какой-то гадостью из респиратора, прячется от грязного старика и живет в доме со скелетами своей семьи. Все это выглядело достаточно уныло, как третьесортный фантастический фильм с элементами ужастика. Но вот эту дурь про бесконечно повторяющийся восьмой день рожденья другого мальчика я вспомнить мог, а свой собственный восьмой день рожденья я забыл начисто. Видимо эти гастрономические азиатские похитители памяти, по ошибке или просто в шутку запихнули мне чью-то другую память. Может быть даже выдуманную. Впрочем, все это слишком сложно, чтобы я постарался серьезно в это вникнуть. Обычная ситуация, для того, кто вступил в Клуб. Можно попытаться окинуть разом все многообразия тайной жизни Города и мира, но эта попытка заранее обречена на провал. Потому что просто нет и не может быть такого слуха, такой городской легенды или такой небылицы, которая не могла бы оказаться правдой. Возможно все. Абсолютно все. Все сказки – это реальность.

И почти все эти сказки страшные.
Я вовсе не случайно убежал вслед за своим потоком мыслей и воспоминаний так далеко. Актуальная реальность обернулась для меня сейчас необходимостью съесть отвратительно приготовленное блюдо с тараканьим ингредиентом. И я все никак не хотел отрываться от созерцания залитой дождем улицы китайского квартала. Возвращение сознания в стены столовки грозило обернуться очередным приступом тошноты. Однако я решил, что все-таки смогу пересилить себя и съесть еще несколько кусочков лапши. Это сложно, неприятно, но необходимо. Надо только посильней зажмуриться, постараться дышать только через рот, а лучше вообще ненадолго задержать дыхание и…
От всех этих действий меня отвлекли очень тихие, интеллигентные, но настойчивые покашливания. Только какую-нибудь азиатскую заразу не хватало тут еще подхватить! Очередной куриный грипп или что-то подобное! Я нехотя открыл глаза и с удивлением обнаружил, что прямо перед моим столом стоит, опираясь на швабру, низенький щуплый уборщик в замызганной спецовке. Китаец-служащий был очень худым, хотя и не выглядел больным или изможденным. Его лицо украшали крошечные усики и совсем жиденькая типичная азиатская бороденка. Возраст незнакомца я не смог бы определить даже под пыткой, как и любому азиату средних лет ему можно было дать от тридцати и практически до бесконечности. Уборщик еще раз тихо, но выразительно кашлянул привлекая мое внимание, и я заметил, что он, улыбаясь, протягивает мне поднос, на котором лежало всего одно небольшое печенье.
- Добрый человек, возьмите пожалуйста! – все также спокойно и по-доброму улыбаясь он снова настойчиво сунул мне чуть ли не прямо в руки поднос с угощением. Я с удивлением отметил, что в его голосе не слышно даже и намека на акцент, хотя большинство жителей этого района с трудом говорили на официальном государственном языке. – Это подарок, добрый человек. Небольшой, у нас очень не богатое заведение, но вы сделали подарок нам, и я хочу оплатить вам тем же.
- Подарок? Простите, я не понимаю о чем вы. Какой подарок я вам сделал? Я ведь еще даже свой заказ не оплатил. Должно быть вы обознались, - мне хотелось поскорее уладить эту ситуацию. С недавних пор я очень насторожено отношусь к любым контактам с незнакомцами. Особенно с такими незнакомцами, которые в обязательном порядке чего-то от тебя ждут, даже принятия мелкого подарка-подношения. Особенности выбранного ремесла и круга общения сказываются, знаети ли.
- Нет, нет, добрый человек. Я вовсе не ошибся. Вы исправили ошибки, - азиат указал взглядом на отложенное в сторону меню, в котором я по въевшейся намертво привычке успел сделать ряд исправлений ручкой. – Это хорошо. Хозяин примет это к сведению. Я очень прошу вас принять это печенье.
Я с недоверием оглядел сухой комочек тонкого теста. Должно быть на моем лице читалось все что я думаю о китайской еде вообще и о кухне «Дядюшки Бао» в частности, поэтому уборщик тихо рассмеялся и продолжил.
- Есть его вовсе не обязательно! Совсем не обязательно! Тут вся соль не в печенье, а в его содержании. Разломите пальцами. Неужели вы никогда не слышали о печеньях с предсказаниями?
Мне не нравилось, что этот китаёза, так усилено впаривал мне свои восточные предсказания, но кажется отвязаться от  докучливой поднебесной вежливости у меня не получилось бы. Ну ладно. В конце концов хоть есть это не придется и на том спасибо. Не отводя взгляда от продолжающего расплываться в улыбке уборщика, я разломил тонкое тесто и развернул свернутую в трубочку небольшую записку.
«Без прошлого нет будущего» - гласила надпись на листике из печенья.
Я быстро смял бумажку в руках и тут же перевел взгляд на уборщика, смотря теперь ему прямо в глаза уже куда пристальней и внимательней. Уборщик все улыбался и тихонько тряс головой, напоминая не то блаженного Будду, не то сошедшего с иллюстрации Лао-цзы, не то китайского болванчика. Кажется он ждал от меня какого-то ответа. И разумеется этот хитрый улыбчивый лис был в курсе и содержания записки и того, зачем я сюда пришел.
- Это предупреждение? – как можно более спокойно произнес я. – Вроде как не суйся в наши дела, глупый белый? Я правильно все понял?
Китаец уверенно замотал головой из стороны в сторону и лицо его стало просто-таки невыносимо участливым и учтивым.
- Нет, добрый человек! Вовсе нет! Это просто совет, который тебе достался от мира, только и всего. Просто добрый совет от мира. И немножко от меня. К этому надо относится только так и никак больше!
- То есть мне стоит прекратить свои попытки? – я не стал уточнять попытки чего. Уборщик несомненно был в курсе всей моей ситуации. И мне это не нравилось, не смотря на всю его показную вежливость, а может быть во многом именно благодаря ей.
- Зачем тратить свою единственную и неповторимую жизнь, проводя время в местах, которые тебе не нравятся, рядом с людьми, которые тебе не нравятся, поедая еду, которая тебе тоже не нравится? – азиат широко раскрыл глаза, будто бы пытаясь убедить меня в том, что он совершенно не опасен. Вид у него и впрямь был несколько умилительный и вовсе не опасный, хотя на меня это не производило должного впечатления.  - Ваши цели явно не стоят этого. Я просто увидел это и решил, что будет не лишним дать добрый совет. Тем более я и впрямь хотел ответить подарком за ваш случайный подарок. Это правильно. Хотя от хозяина мне влетит, я взял это печенье без спроса, - здесь в интонациях уборщика прозвучал легкий намек на грусть.
- Не хотелось бы подставлять вас. Право не стоило. Пожалуй, мне пора. Вот – возьмите. Здесь хватит и за заказ и вам на чаевые, - я потянулся в карман за кошельком, и протянул перед собой вытащенную крупную купюру, но уборщик протестующее замахал руками перед собой, чуть не уронив швабру на стол.
- Нет, нет! Не надо никаких чаевых! Пожалуйста, я не прикасаюсь к деньгам уже много лет! Просто оставьте их на столе. В этом нет необходимости.
Я понимающе кивнул и положил деньги на стол, хотя понимал я с каждым мгновением все меньше и меньше. Это нормальное состояние для человека Клуба. Все мы порою движемся по жизни как полуслепые в темной комнате, в основном по наитию и на ощупь.
- Может быть вы хотите…э… доесть то что от меня осталось? Вероятно хозяин расплачивается с вами едой и я подумал что… Правда если вас не смутит, что кажется я тут заметил кусочек лапки таракана. И…
Теперь уборщик рассмеялся, хотя смех его был все также еле слышным, как и звуки голоса.
- Нет, что вы, я благодарен за ваше предложение, но никак не могу его принять. Я вегетарианец. Эта лапша варилась на курином бульоне, да и для таракана я не стал бы делать исключение. И вообще предпочитаю всякой прочей еде просто вываренный рис и ничего лишнего. Спасибо, добрый человек. Вы воистину щедры и благородны, - я никак не мог понять издевается ли он надо мной, искренне смеется или это и вовсе эдакий чисто восточный, церемониальный «смех вежливости».
Что говорила мне сейчас интуиция? Во-первых, что пора валить и как можно скорее, во-вторых, что намекам этого загадочного служащего стоило внять. И было еще что-то третье. Интуиция подсказывала мне, что китаец еще что-то недоговорил. И скорее всего подошел он ко мне не просто для того, чтобы просто так поделиться «добрым советом».
Я медленно встал из-за стола и попятился к выходу, не отрывая взгляда от продолжающего хихикать уборщика. Когда я уже начал раскрывать зонт, готовясь также спиной прошмыгнуть за дверь, служащий обратился ко мне снова, подавив приступ едва слышного хохота и утерев выступившую в уголке глаза крохотную слезинку.
- А ты и впрямь очень забавный, добрый человек. Совсем зеленый еще, осторожный до смешного. Во всем видишь подвох. Но тебе не идет паранойа, Корректор. Это еще один совет-предсказание.  Живи спокойно и ешь то, что нравится! Кстати, передай Пьяни, как его увидишь, что Садху в Городе, но Садху ни на что не претендует. Впрочем как и всегда. У Садху есть крыша над головой, плошка в риса в день и чайник зеленого чая. Пусть не боится меня. Передашь? Не забудешь? Ты скоро с ним увидишься! 
Не забуду конечно. Такие просьбы не забываются. Садху. Один из сильнейших людей Клуба в нашем Городе удостоил меня аудиенции и назначил дипломатом. Шикарно. И напророчил скорую встречу с Пьянью, с которым у меня мягко говоря натянутые отношения. Я быстро кивнул и выскочил за дверь, впопыхах чуть не отдавив хвост огромному рыжему котяре, распластавшемуся у входа. Кот недовольно взизгнул, но не бросился от меня, а злобно зашипел и выгнул спину, явно прогоняя меня прочь. Когда я пошел вдоль по улице, в замызганном окне столовой я краем глаза успел заметить, как подбежавший толстый хозяин причитая на родном китайском наградил уборщика несколькими сильными тумаками за самоуправство. А тот не переставал смеется и не пытаясь даже закрыть от ударов лицо продолжал смотреть мне вслед.
***

Секретарь Пятой Ложи Секты Бога-Самолета был не в восторге от авантюры, в которую он ввязался. В принципе у Секретаря было все, что мог бы только хотеть получить от жизни человек его уровня способностей и происхождения. А ведь и то и то оставляло желать лучшего.  Престижнейшая должность в серьезной авиакомпании, весомое положение в обществе, прекрасная семья, стабильная высокая зарплата, не говоря уже о тех чудодейственных бонусах, вроде прекрасной физической формы и гарантированного долголетия, на которое без сомнения могли рассчитывать все адепты Бога-Самолета, дошедшие до его уровня посвящения. Секретарь прекрасно понимал, что тот маленький заговор, в котором он решил проявить непосредственное участие был бессмысленным со всех точек зрения. Предприятие, что он собирался провернуть с помощью загадочного человека, назначившего ему личную встречу в отдаленном спальном районе города было крайне рискованным, а на выходе сам секретарь не получил бы ничего. Ну или почти ничего. Секретарь был человеком крайне прагматичным, приземленным и довольно хорошо понимал разницу между материальным или политическим выигрышем и такой абсолютно ненужной вещью, как «чистая совесть». Но порядки, установленные высшими адептами, участниками старших Лож Секты ему не нравились. Секретарь рисковал всем, чего он сумел достичь, из-за каких-то совершенно алогичных, необъяснимых мотивов, которые просто не должны были зарождаться в душе у того, кто прошел мясорубку жестоких внутрикорпоративных игр и долгие годы подпитывался силой от грязного ритуала, лежащего в основе благосостояния всех крупных авиакомпаний мира.
Стоя перед покосившейся дверью старого отеля, где была назначена встреча и задумчиво разглядывая облупившуюся краску на досках Секретарь в сотый раз взвешивал все за и против.
«Еще не поздно. Я еще могу отказаться от этого. Безымянный запросит серьезную неустойку за сорвавшуюся операцию, но черт побери стоит ли все это таких бешеных рисков? В самом деле я же как-то мирился со всем этим так долго. Почему не получается заткнуть совести пасть снова? Неужели я не смогу?» Секретарь вертел в руках дорогую тяжелую металлическую бензиновую зажигалку, которая промокла насквозь. Он никак не мог избавиться от этой дурацкой привычки не смотря на все усилия дорогостоящих имиджмейкеров и специалистов по связям с общественностью, и невольно начинал делать так всякий раз в минуты сильного волнения. А волноваться Секретарю было за что. Вся его жизнь будет зависеть от успеха данной аферы. В случае прокола Секта сожрет его с потрохами и не подавиться. Не он первый не он последний. Рты затыкать его собратья по Ложе умели как никто. Он и сам не до конца представлял масштабов истинных возможностей собратьев, а ни один грех они не преследовали с такой безжалостностью как проявление непослушания и вмешательства в дела высших адептов. 
«Ну куда ты лезешь со своим третьим уровнем? Решил в замыслы первых вмешаться? Черт. Надо уходить. Я просто уйду сейчас быстренько и забуду это все как страшный сон. Ну да. И неустойка. Обойдемся этой осенью без круиза на Карибы. Ничего. Всякое бывает. Жена поймет, да» - как и всякий член секты Бога-Самолета, Секретарь даже помыслить не мог о возможности перелета, даже в такую отдаленную точку от Города как Карибские острова. Обычно он отметал эти едва успевающие зарождаться мысли об авиаперелетах машинально, но в этот раз именно эта его привычка дала сбой. Черт, он прекрасно знал истинную причину, по которой под дулом пистолета он не совершит авиаперелет. И именно это знание привело его к самой идеи замысла по срыву встречи адептов и секретарей первого уровня посвящения, которую в этом году выпало проводить в его пенатах. Именно из-за этого знания он уже успел совершить несколько ошибок, несколько рискованных действий, каждое из которых подталкивало его положение в Секте все ближе и ближе к пропасти. Именно из-за этого знания он чудом сумел выйти на Безымянного и договориться о личной встрече. Пожалуй уже слишком глупо было отступать. В любом случае секретарь знал, что кончится это его малодушие тоже не лучшим образом. Если он не доведет дело до конца, то через пять, семь, может быть пятнадцать лет его найдут в собственном кабинете, занимающем шикарный пентхауз одной из главных офисных высоток Города повесившимся на собственных подтяжках. И долголетие не поможет и наверняка достигнутый к тому моменту первый уровень посвящения. Типичная история для людей, связавших свои судьбы с алчным и ненасытным Богом. Богом-самолетом, которому лидеры региональных лож подносили все новые и новые дары, устраивая запланированные заранее авиакатастрофы, каждая из которых уносила минимум сотню невинных жизней.
Нет, поймите правильно, авиасектанты вовсе не питались чужими смертями или душами. Это было лишь неприятное, но необходимое условие, ежегодная жатва, которую собирал безликий крылатый глобальный Бог, не уступающий в своей кровожадности самым отвратительным из языческих идолищ. Без такой вот регулярной «демонстрации божественной силы Катастрофы» люди бы быстро перестали бояться перелетов. А именно на всепоглощающем страхе и панике, которую испытывал едва ли не каждый третий пассажир, работала вся система «мистических бонусов», выстроенная еще до Второй Мировой членами Секты. Какие-то крошечные артефакты, встроенные в каждый черный ящик (обязательное оснащение для всех типов и видов воздушных судов, никаких исключений!) аккумулировали мощнейшую энергетику страха, выделяемого в полете людьми (семьдесят процентов – взлеты и посадки плюс еще тридцать – турбулентные бонусы). Именно эти крошечные амулетики и керамические или даже пластиковые фигурки, напоминающие дешевые «елочки»-освежители воздуха в машинах и были главной ценностью и главным источником энергии секты. Сила эмоциональных выбросов изымалась в конце месяца со всех амулетов, которые регулярно менялись и перераспределялась среди членов-участников секты, согласно их уровню посвящения. Насчет обязательности регулярных катастроф сообщалось уже на седьмом уровне посвящения, впрочем поняв принцип работы амулетов догадаться было не очень сложно. На пятом адепты узнавали о том, что катастрофы ИНОГДА совершаются силами самой секты. На третьем уровне Секретарь с удивлением обнаружил, что современная конструкция самолетов на самом деле вообще не подразумевает аварий и внештатных ситуаций. И даже «болтанка» периодически случающаяся на всех бортах, это не более чем совершенно искусственно созданный технический атавизм, призванный накормить страхом все те же пластиковые амулетики. В общем нигде в мире самолеты не падали бы на землю уже лет сорок.
Если бы не находились те, кому регулярно требуется их «ронять».
За долголетие. За привлекательность в глазах женщин и партнеров по бизнесу. За здоровье и перспективы своих детей. За сладкую жизнь. Сладкую жизнь ценой примерно в семьсот смертей в год. Если разделить на общее количество участников авиасекты вовсе и не так много получается.       
Но то что адепты первого уровня планировали осуществить после Совета, который случится буквально на днях повергало в шок даже привыкшего уже к постоянным уколом совести Секретаря. Старики-главы корпораций задумали массовую и масштабную дискредитацию всех новых линеек авиалайнеров выпущенных в широкое производство за последние годы. Прогресс сдерживать пока удавалось, но с каждым годом это получалось все с большим и большим трудом. Новые модели самолетов были действительно качественней и куда безопасней предшественников, не смотря на все усилия сектанского лобби косвенно тормозящего любую внятную попытку реального качественного технологического скачка в конструкции лайнеров. Это не нравилось высшим посвященным. Глаза этих стариков-людоедов устилала необъяснимо отвратительная жажда до новых волшебных даров и упавшие показатели смертности их не радовали. На следующий год было запланировано много масштабных аварий, очень много. Секретарь прекрасно понимал, что те, кто регулярно посылают на смерть сотни, глазом не моргнув смогут посылать на смерть тысячи.
И это они и планировали сделать.
Но для Секретаря это было уже слишком. Не было совершенно никакой возможности обнародовать эти данные, над информационной безопасностью работали лучшие специалисты, на эту завесу секта тратила подавляющее большинство сил и ресурсов. Механизмы, скрывающие возможные случайные или намеренные утечки были прекрасно отлажены и работали без сбоев уже долгие годы. Но план Секретаря лежал в иной плоскости и был не лишен макивелевского изящества. Если он не мог обнародовать эту информацию и донести её для людей, единственное, что оставалось в его силах, это совершить маленький переворот изнутри. Склонить чашу весов совета на более гуманную сторону. И о чудо! Долгие месяцы кропотливой подготовки таки дали свои плоды! Даже среди числа первых было немало тех, кто ужаснулся грядущим потрясениям, были даже такие, кто уже много лет вынашивал план по продвижению сокращения мощностей этих корпоративных авиамясорубок. И Секретарь сумел завести нужные контакты среди высшего руководства нескольких лож. Он действовал очень осторожно, словно бы идя по тонкому льду. Каждое неудачно оброненное слово могло стоить ему карьеры, каждая фраза была предельно обтекаема. Выбор каждого нового союзника готовился и планировался в течении очень долгого времени. И он сумел сделать невозможное. Найдя поддержку в лице влиятельных адептов он тихо, медленно и последовательно сколотил целое «умеренное крыло» в высшем совете «Ложи Лож». Но все равно союзников пока еще было слишком мало. Для финального аккорда всей этой годами готовящийся операции нужен был всего лишь один штрих. Миссия, которую мог выполнить только один человек. Или даже не человек. Просто сущность. Сущность, которую посвященные называли не иначе как Безымянный. Сущность, о которой даже самые информированные знали крайне мало. Практически вообще ничего, за исключением того факта, что Безымянный все-таки иногда предоставлял свои услуги другим людям в пользование. За деньги. Большие деньги. Очень большие деньги. Все это скорее наводило на мысли о человеческом происхождении Безымянного. Но тем не менее, как гласила легенда ни одна из проведенных им операций не провалилась. Но секретарь хорошо понимал, что все это мог быть просто грамотно составленный пиар. Весьма удачно сочетавшийся с таинственностью Безымянного, которая могла скрыть и информацию о всех случившихся провалах. 
«Хорошо, я подброшу монетку. Если ты не можешь принять решение, пусть его примет за тебя судьба. Быть может высшие адепты и сами примут верное решение, я провел немаленькую работу и ключевой голос Председателя Ложи Лож может быть и не понадобиться. Черт. Ну а все-таки? Как же сложно, кто бы знал как сложно! Никогда не думал, что смогу запороться на самом последнем этапе. Ну хорошо. Орел иду на встречу, решка – оставляю всю эту затею к чертям. С Богом. С Богом НЕ Самолетом!» - Секретарь достал из кармана монетку и тупо уставился на неё не в силах сделать даже такого простого движения, как просто подбросить её в воздух. Он смотрел на ребро монеты оттягивая неизбежный момент все дальше и дальше, даже не задумываясь о том, как нелепо он сейчас выглядит, человек разодетый под ходячий киноштамп из старых фильмов о шпионах («Конспирация! Не зря я четырежды поменял маршрут добираясь сюда на общественном транспорте!») уже наверное минут двадцать мокнущий под дождем на пороге гостиницы прямо перед дверью с облупившейся зеленой краской.
Выдохнув, как перед прыжком в ледяную прорубь, Секретарь подбросил монетку вверх. Но той вещи, что должна была решить дальнейшую судьбу Сектанта, не удалось приземлиться обратно на землю. Неожиданно огромный оборванный кот выпрыгнул из окна второго этажа здания и приземлился на ветку стоящего рядом дерева, сумев каким-то невообразимым чудом поймать в полете монетку зубами. Возможно, кот принял монетку за летучую мышь или маленькую птичку.  Однако странности на этом не закончились. Кот пристально посмотрел прямо Секретарю в глаза, все также продолжая сжимать в зубах казалось бы совершенно ненужную ему металлическую мелочь, после чего ловким движением приземлился рядом с человеком и прошмыгнул в приоткрывшуюся порывом ветра дверь гостиницы.
- Да чтоб тебя! – со злостью сплюнул Секретарь на асфальт и ноги сами понесли его вслед за животным.
Буркнув что-то невразумительное портье на входе, авиасектант, быстро направился к лестнице и как на крыльях взлетел на нужный ему этаж. Он хорошо помнил в каком номере остановился безымянный. Комната 47. Этаж пятый. Логика не входила в сильные стороны проектировщика отеля. Куда подевался тот самый оборванный кот, охочий до чужой мелочи, Секретарь выяснять не стал. Некогда было, да и желания особого не было. Сейчас ему предстояло столкнуться с чем-то куда более серьезным, чем четвероногие клептоманы, с привычками сороки.
Дойдя до двери с нужным номером Секретарь постучал своим заранее заготовленным кодовым стуком, необходимость которого, кстати Безымянный в ходе их сетевой переписки подвергал скептическому сомнению. Никакой реакции. Секретарь постучал снова. Затем еще раз. Затем еще раз, громче и забыв уже про всякие кодовые условности. Волнение от предстоящий встречи с лучшим имитатором мира наполняло сердце тревожным волнением, а в этом режиме Секретарь и так успел прожить уже слишком долго. Слишком долго, чтобы все напряжение последних месяцев не вылилось в какой-нибудь истерический закидон. Не помня себя сектант колотил в дверь уже с такой силой, что прикрепленная парой хлипких гвоздиков цифра семь успела слететь с двери и упасть вниз. «Дурной знак. Дурной. Почему он не отвечает, а? Меня вычислили? Там уже меня ждут? Пистолет с глушителем, пуля в голову от профессионала, потом скорбные соболезнования жене и детям от собратьев? А? Так что ли?» - Секретарь весь покрылся липким потом, так страшно ему еще не было ни разу в жизни, картины рисовались в голове уж очень яркие. 
- Я вижу вы одели очки и шляпу с широкими полями. И если позволите, хотел бы заметить, что вам ужасно не идут эти накладные усы, - раздался наконец из-за двери голос, который Секретарь узнал и не поверил своим ушам. Он мог ожидать многого, но в подобный уровень имитационного мастерства сложно поверить, пока сам с ним не столкнешься. Сглотнув набежавшую от волнения в рот слюну («куда ты лезешь? КУДА Ж ТЫ МАТЬ ТВОЮ ЛЕЗЕШЬ????» - билась о стенки черепа Секретаря единственная родившаяся от волнения мысль-крик), Сектант не ответил тому, кто говорил его собственным голосом ни слова и снова продолжил тупо стучать в дверь.
Некоторое время за дверью раздавались звуки открываемых запорных механизмов, слишком долгие и сложные для обычной двери в ничем не примечательном дешевеньком отеле на окраине. А затем…
Секретарю отворила дверь его точная копия. Черт это было просто невозможно точное попадание во все мельчайшие черты внешности. Волосы, прическа. Каждый седой волосок на висках на своем месте. Морщинки, вплоть до самых мелких. Оспинки, оставшиеся от ветрянки перенесенной в тринадцать лет. Форма носа, ушей, губ. Секретарь не мог ошибиться, каждое утро он видел это лицо в зеркале во время бритья. Даже одежда. На Безымянном была надета абсолютная копия его старой любимой рубашки, сшитой в свое время на заказ у одного очень дорого портного, который никогда не делала одну и ту же вещь дважды. Даже верхняя пуговка была не оторвана, а именно разболтана как у него. Жена вечно забывала пришить как следует. Почему-то именно эта пуговка окончательно добила изошедшего на нервы Секркетаря.
«Допельгангер, » - неожиданно для себя Секретарь вспомнил дурацкое слово, которое было позабыто им еще в раннем детстве. Он знал это слово из страшных сказок, которые любила рассказывать ему на ночь полоумная бабка, пока её не сдали в клинику. «Допельгангер. Двойник. Тот кто повстречает своего двойника тот скоро и смерть свою встретит. Так она говорила. Бабушка».

Копия улыбалась и характерным, отвратительно узнаваемым небрежным движением головы поманила Секретаря внутрь номера. Таким жестом Секретарь подзывал к себе подчиненных, причем самогон низшего звена, вроде младшего менеджера или водителя. В руках двойник вертел точную копию дорогой бензиновой зажигалки сектанта. Его собственные движения рук зеркально отражались непонятным существом, стоящим по ту сторону порога.
Глаза Секретаря закатились и он рухнул на пол, пытаясь безвольно скрыться от реальности в уютных объятиях так кстати подкатившего обморока.
Безымянный снисходительно цокнул языком и затащил лишившегося чувств сектанта внутрь комнаты.
Демонстрацию его возможностей кажется можно было считать успешной. 

***

Маленькая грязная квартирка одинокой старухи вся пропиталась кошачьим запахом. Той же участи не избежал подъезд и двор дома, в котором эта женщина делила пару комнат с нескольким десятком хвостатых и усатых питомцев. Хотя конечно нельзя сказать, что это были её домашние животные. Коты были в квартире женщины полноправными хозяевами, она относилась к ним куда трепетней, чем многие относятся к членам своей семьи. Семьи у старухи, к слову сказать никогда не было. Вряд ли бы отыскался такой мужчина, который смог бы связать жизнь с любительницей кошачьих, чья любовь с самого раннего возраста вышла далеко за пределы дозволенной психиатрией норм. Но старуха никогда не переживала из-за этого, ни в молодости, ни тем более сейчас. Коты прекрасно справлялись и с тихо дремлющем где-то глубоко внутри этой изломанной души родительским инстинктом (женщина тратила на животных куда больше денег, сил, эмоций и времени, чем многие матери тратят на собственных детей) и даже с половым влечением (старуха регулярно вступала с хвостатыми в противоестественную связь, намазывая половые органы сметаной и сливками). Соседи сатанели от близости этой полоумной дамы. Разумеется никому не нравилось жить в доме, где каждый квадратный метр подъезда был загажен кошками, но сделать люди ничего не могли. Старуху не трогали, не скандалили с ней и не пытались сдать на руки социальным службам. Люди либо просто закрывали глаза на свою соседку и старались игнорировать её странности, либо просто уезжали из этого дома прочь. Все кто пытались что-то предпринять в прошлом… Истории о том, что с ними случилось, из уст в уста передавали друг другу только очень сильно подвыпившие мужчины в окрестных барах, пожилые собирательницы сплетен на лавочках и дети, укрывшиеся за гаражами от чужих глаз. И всякий раз эти истории рассказывались только шепотом. И все голоса разом смолкали, когда Кошатница проходила мимо.
«Целая бригада санитаров выезжала за ней, лет тридцать еще назад, она уже тогда была старуха, и все! Здравствуйте! Разбились на смерть все по дороге! Кот под колеса прыгнул вроде или что-то такое». «Помниться одна бойкая такая мадам, ну образованная, все грозилась на нее жалобу написать, на нее и на котов её чертовых. Ну а как написала так и того… исчезла с потрохами… ой не шучу… Коты еще тогда совсем ошалели, будто валерьянки напились», «Да точно тебе говорю кровь у них на усах регулярно вижу! Кровь! Свежую! Да знаю, что она их фаршем из лучшего мяса откармливает, но я ж говорю тебе – кровь то свежая!», «Да, как старую песочницу разбирали переносили, там вроде череп нашли. Ну не череп челюсть. Кусочек. Вроде человеческая. Но там разве ж разберешь.  Да что там, я своими глазами палец откушенный засохший во дворе видел, в руках держал!»
Любой чужой человек не из этого района города услышав эти и подобные байки наверняка рассмеялся бы и посоветовал рассказчику пойти проспаться. Но только не люди, жившие по соседству от Кошатницы. Они относились ко всем этим историям с огромной долей серьезности и то и дело прорывавшегося первобытного ужаса, который глушили как могли, в основном с помощью алкоголя или прибавляя громкость телевизора, когда весенний кошачий вой становился совершенно невыносимым. 
В целом люди и коты научились существовать как бы в двух параллельных реальностях. Все усиленно делали вид, что не замечают хозяйку пушистого легиона, а та была только рада такому паритету в отношениях. Кошатнице не очень сильно был нужен мир людей. Разве что как источник пропитания для её «мальчиков», её «пушистиков», её «деток». Старуха жила впроголодь, позволяя себе более-менее сносную еду только по большим праздникам, питомцы же её не знали отказа ни в чем. Она кормила их отборной рыбой и мясом, не признавая никаких заготовок-кормов, купленных в зоомагазинах. Спала женщина на пропитанной кошачьей мочой старой  разваливающейся тахте, укрываясь вместо одеяла ворохом пушистых тел. Каждый «мальчик» мог позволить себе любую игрушку, старуха сама ежедневно подстригала любимцам когти и вычесывала целые килограммы шерсти, сама делала все необходимые прививки и отпаивала заболевших котиков лично приготовленными отварами. Иногда, когда средств от небольшой пенсии оставалось совсем мало, Кошатница шла на крайне тяжелую и вынужденную меру. Она продавала одного из ненаглядных сыночков заинтересованным лицам. Воспитанники Старухи стоили баснословных денег, за аналогичную сумму вполне можно было приобрести хороший автомобиль, однако желающие купить кого-нибудь из воспитанников этого кошачьего Эдема всегда находилось предостаточно.  Довольно влиятельные на уровне Города люди годами стояли в очереди чтобы выкупить у сумасшедшей кота, хотя ни один из откормленных усачей не был породистым владельцем подробно прописанной родословной. Однако покупатели знали истинную цену этих животных и никогда не торговались, старуха очень не любила подобных вывертов от клиентов. Воспитанные Кошатницей животные становились верными слугами, охранниками, а иногда и советчиками для тех, кто их приобретал. Хотя в глубине одной из своих девяти душ каждый «сыночек» всегда оставалась верен в первую очередь вскормившей его «мамочке». Такое поведение вообще-то было совсем нетипичным для котов, которые всегда охотней привыкали к месту, нежели к хозяину, но тем не менее пасынки Кошатницы были исключением.
Каждый вечер старуха собирала вокруг себя десятки своих любимцев и прикрыв глаза что-то бормотала под нос, в то время как руки её были заняты механическим вязанием маленьких шапочек, носочков, свитерочков и прочей мелочевки для кошачьего племени. Любой сторонний наблюдатель не смог бы разобрать ни слова из того, что говорила старуха и скорей бы принял это вялое шевеление губами за бессознательные разговоры в полусне. Но это было не так. Кошатница общалась со своим племенем. Королева хвостатых ночных городских охотников узнавала все последние новости, чем жил Город последние сутки. Её информированность удивила бы и напугала даже видавших виды агентов государственной безопасности. Если честно их скучные отчеты и в подметки не годились той красочной картине городской жизни, которую старуха разворачивала перед взором полуприкрытых глаз каждый вечер. Всей полученной информацией женщина делилась также неохотно как и своими любимцами, но иногда она шла на вынужденные меры. Эта маленькая дрянь Сплетница платила за информацию и платила хорошо. С помощью этого можно было растянуть до максимума время между неизбежными продажами своих воспитанников.

Этот осенний вечер не предвещал ничего необычного, за окном все также накрапывал уже успевший порядком поднадоесть дождь, вдалеке слышались раскаты грома, Город задыхался в душной влажности и тупом равнодушии стихии. Однако сегодня любимцы порадовали «мамочку», порадовали очень сильно. На понятном только ей и её «детям» языке женщина вела оживленный разговор сразу с несколькими четвероногими шпионами, которые облазили все городские углы и закоулки, невзирая на столь неприятный для кошачьего народа, портящий гладкую шерстку ливень. Картина вырисовывалась просто-таки фантастическая.
«Стало быть и Садху вернулся. И Хирурга к нам черти принесли. И этот тоже… Который без роду, без племени, без имени и без запаха. Хорошо. Ай хорошо. Сколько к нам гостей пожаловало разом и почти все скрываются. Да… То-то как Спящий ласты склеил все к нам из всех щелей поперли. У того бы не забаловали, а Пьянь дуркует больше чем за порядком следит. Ну хорошо. Сплетница щедро заплатит за то чтоб такое узнать. Будет вам праздник, пушистики. Будет вам угощение сладенькие, пир закатим на весь двор. Знать бы еще что всем этим козлам престарелым у нас понадобилось. Ну да ничего. Выясниться все – куда денется? Ай, молодцы, ай вы ласковые, умненькие! Что говоришь, мой хороший? Сон плохой видел? Про задушенных котят? Ну не переживай, не бойся. Дай за ушком тебя поглажу. Много просто сильных козлов вокруг ошивается, у всех планы туманные. Они конечно всякое творили и хорошего и плохого много за каждым числится. Но ты малыш не бойся. Все не бойтесь. Уж я вас в обиду не дам. Вздор это все про котят задушенных. Пусть хоть один тут у меня только попробует. Пусть попробует только. Маленьких обижать. Неееет, мамочка такого не спустит, никому не спустит…»
Старуха улыбалась своим мыслям, пропустив за кошачьим мяуканьем сообщение, что передавалось по радио.
«Исчезновение третьего ребенка за последние две недели сильно озадачило правоохранительные органы и общественность. Наш источник из полиции, пожелавший остаться анонимным, сообщает подозрение, что в городе орудует маньяк-одиночка или целая организованная банда, похищающая детей с неясными целями. Просим граждан проявлять максимальную бдительность. Не оставляйте ваших детей без присмотра, не отпускайте одних на улицу. Официальные органы городской власти, комментируя данные события, уверяют, что причин для беспокойства нет и в данный момент делается все возможное, чтобы обнаружить пропавших школьников. Просим всех, кто что-нибудь знает о пропавших детях предоставить всю возможную информацию в полицию. Если вы знаете, видели или слышали что-нибудь звоните по телефонам… »

Tweet