Коля открыл глаза и впялился в потолок, недоумевая, как быстро он вырос, и как быстро ушли его детские страхи. Он с удовольствием осознал то, что он пользуется спросом у женщин, и в этот миг мимо его взора пронесся короткий незаконченный образ прошедшего вечера. На какие-то мгновения, перед ним открылся новый мир недавних переживаний, наполненный отрывками застольных песен и тостов, искусно приправленный ароматом лука, чеснока и пережаренной картошки. И весь этот новый мир так же быстро, как и возник, растворился в полумрачном образе его кухни.

Следом перед ним возник образ молодой и хмельной Аньки, сидящей на его коленках, и он даже почувствовал тепло её тела, нежно растекавшееся по его мозгу, и без того уже запутавшегося и одурманенного от выпитого самогона. И это новое ощущение её близости с каждой секундой нарастало, а уже через несколько мгновений приобрело твердую форму желания. Того самого желания, которое возникает у слабого мужчины в присутствии обиженной судьбой, но ждущей продолжения детской сказки женщины.

Колю ни когда не волновали философские вопросы, почему и откуда берутся его переживания, а также, почему именно сейчас, посреди ночи, в его голове вновь зародилась та самая мысль, которой он так упорно избегал и которая вселяла в него больший ужас, чем любой из его детских кошмаров. И в этот раз, как обычно, заглушив голос своего разума, он поддался силе резко возникшего и до сих пор нараставшего в нем желания.

И именно под действием силы этого желания его рука скользнула под одеяло, и уже через секунду он ощущал в своих руках весь мир, и именно сейчас он знал, что в этом мире ему все по плечу и всё возможно. Он не раз уже испытывал это чувство, вселяющее в него уверенность и вызывающее новый прилив жизненных сил. Он часто испытывал это чувство с женщинами, и также часто, когда оставался один. И каждый раз, уходя, оно полностью опустошало его изнутри, и именно эти опустошения не давали очнуться его разуму, и неоднократно вселяли мысль о другой, лучшей жизни.

Хотя по своей природе он не был самоубийцей, но уже то, что такие мысли нашли прибежище в его голове, радовало его тем, что, как он думал, именно они отличают его от других людей. Он любил говорить об этом вслух, тем более, если слушали женщины. Коля с детства очень болезненно воспринимал женское мнение о себе, и поэтому считал, что, благодаря этой своей "особенности", его успех у женщин заметно увеличится. И как все разы до этого, после бури чувств он вновь лежал опустошенный и уже не так восторженно пялился в потолок.

Обычно Коля не любил просыпаться ночью, потому что потом ему трудно было засыпать из-за всплывающих детских кошмаров, которые четко отпечатались в его мозгу и оставили грязный след тяжелого детства на лице. И сейчас в его голове вместо того прежнего ощущения разлившегося тепла была холодная пустота, да ещё и вдобавок появилось новое и неприятное ощущение разлившейся теплой слизи испачкавшей его трусы и все то, что в них было. И сейчас, именно благодаря своим детским кошмарам, он не мог пойти в ванну и избавить себя от этого неприятного ощущения из-за чувства чьего-то тайного присутствия там.

Коля вспомнил, что вчера вечером у него остался ночевать один из его приятелей, спавший на стоящей рядом кровати, но, не смотря на это, Коля не осмелился встать и заглянуть в лицо своему страху. И как обычно ещё раз пожалел о том, что рассказывал приятелю, перед сном, страшные истории, от которых именно у него сейчас громче забилось сердце и дыхание стало прерывистым. Репертуар его страшных истории не был разнообразен и сводился к рассказам о черных кошках, кладбищах и покойниках, что тоже было связано с элементами его детского воспитания. У Коли было ошибочное мнение о своих артистических способностях, что придавало ему и его рассказам особый комизм.

К своему приятелю он испытывал смешанные чувства, основным из них было неуважение, потому что Коля был обязан своему приятелю за то, что тот в свое время много для него сделал, и что, благодаря ему, он стал таким, какой он есть. Но так как Коля считал себя знатоком человеческих душ, а также хитрецом да ещё вдобавок подсознательно ощущал себя обязанным своему приятелю, он, не зная как отплатить ему, решил все сразу заменить неуважением. Как оказалось позже, именно последующее неуважение ко всем своим знакомым ещё выше подняло мнение о нем в глазах его женщин. Потому что для них его неуважение и высокомерие приобрело облик мужественности и самостоятельности, о чем зря не догадывался Коля. Но сейчас его неуважение под действием ночи, уже остывшей слизи и просто царившей вокруг жуткой тишины, сменилось чувством страха, сравнимым разве что со страхом перед неизвестностью или страхом смерти.

Все детские ужасы разбились как стекло, и осталось одно тяжелое и гудящее чувство близости его конца. И именно сейчас оно приобрело форму и имя. И оно не было персонажем детских страшных сказок и уж ни как не было связано с его личными переживаниями и кошмарами. И только сейчас та мысль, давно пытавшаяся пробиться через лазейку его собственных сомнений, развилась до конца, и как сильный поток ледяного зимнего ветра пронзило всю его суть.

Сейчас, спустя несколько минут как он проснулся, в его голове вновь закружились образы, но уже не такие как раньше обрывки звуков и остатки форм, перед ним возникла панорамная картина вечности, бытия и смысла. Не было уже ни чувств, ни эмоций, а была лишь неописуемая глубина мысли. И спустя мгновение он понял, что имя ей смерть. И взглянув впереди себя, первый раз после пробуждения, он увидел его силуэт на фоне ночного окна, заполненного лунным светом, и его как всегда грустное и задумчивое лицо. Рядом с ним, на стуле тихо сидел и смотрел на него сквозь толщу ночной тьмы его приятель.

Но сейчас уже ничто не удивляло Колю, ни сама странность обстановки, ни то, что его приятель был особенно бледен и абсолютно гол. Потому что только сейчас он впервые прозрел. Он не мог оторвать взгляда от туманных и зовущих глаз сидящего рядом, так нежно глядящих на него и излучающих такую искренность и доброту, что горячая слеза, выскользнув из правого глаза, обожгла Колину щеку. Коля отвел взгляд, на дурацкий коричневый ковер, висящий справа от него, а его приятель бесшумно встав и поцеловав его уже ледяные губы, нежным движением левой руки закрыл смоченные последней слезой глаза Коли.

***Рождественское утро

С первыми лучами утреннего солнца, разбудившего все вокруг, как после сна вечности очнулся и Николай. Его приятель уже не спал, и как-то по-новому вдумчиво смотря внутрь себя, сидел рядом в грязном старом кресле. Николай, откинув одеяло и сев на кровати, некоторое время смотрел на пол и на свои грязные огромные ногти оттопыренных пальцев ног, болезненно заломив руки над головой. После чего он опустил свой тяжелый взгляд на приятеля и сказал исподлобья :"Тьфу, Чёрт тянахуй, кажется вчера перебрали!?". Но сейчас в отличие от прошлых подобных встреч нового дня, у него внутри не было ни каких сомнений, и он знал, что впереди у него ещё долгая и интересная жизнь, которую ему неприменно хочется прожить.

А его приятель, посмотрев на него, внутри и почти незаметно снаружи ухмыльнулся над двусмысленностью прозвучавших слов. И Николай рефлекторно переведя свой взгляд на провисшие к центру, от тяжести книг, полки стоящего перед ним безобразно-бордового шкафа, ощутил резко прорезавшееся в нём желание жить и впиваться в содержание каждой из книг. Все эти книги, купленные его родителями с целью лишь украсить этот безобразно бордовый шкаф, но ещё ни кем не разу даже не открытые, производили на Николая какое-то новое и ни на что не похожее из его прежней жизни, впечатление.

И сейчас он уже точно знал, что очень скоро он окунется в мир страстей и человеческих эмоций, скрытых в уже пожелтевших страницах его книжной библиотеки, с целью наполнить себя чем-то чужим взамен чего-то своего так недавно и так легкомысленно навсегда утраченного. И, придя в себя, он еще раз заглянул в глаза своего приятеля и на миг увидел в них исчезающий след чего-то до жути знакомого и теперь уже навсегда для него потерянного. Почесав затылок, Николай изобразил на своем лице гримасу отчужденности, означавшую желание остаться одному. А спустя некоторое время, его приятель ступил на крыльцо подъезда, и, осмотревшись вокруг, рванул ввысь. С огромной скоростью пронесясь под облаками и разорвав на горизонте пелену небес, ворвался в космос, где, уже откинув все понятия человеческого пространства и времени, как яркая вспышка света растворился в смысле бытия. Но в то же мгновение, означавшее для других вечность, он вновь стоял на крыльце. Ещё раз осмотревшись вокруг, он лукаво улыбнулся и, задрав вверх ворот своей чёрной кожаной куртки, пошел прочь.

(с) TeRRoR

Tweet