Грязно выругавшись, писатель Борис вытащил из пачки сигарету и закурил.
Писатель нервничал. Его роман простаивал. Эссе отлёживалось. Рассказ не шёл.
И тогда писатель Борис решил, что пойдёт сам.
Прогуляюсь, - подумал он, - глядишь,  и мысль какая-нибудь явится.
И мысль явилась к нему, как только он занес ногу в роскошном швейцарском штиблете, желая переступить  порог своей шикарной московской квартиры. Это была мысль о том, что негоже гуляти по московским улицам одному. Лучше гуляти с друзьями-писателями. А еще лучше - с читателями.
Мысль он нарёк Матушкой Кормилицей.  Матушка поведала ему, что теперь он может покупать швейцарские штиблеты, не работая.
Книги появятся сами, сынок. Пусть старые, но появятся. Они встанут на полки магазинов с более понтовой ценой. Ибо понт в наше время – понятие трендовое.
И книжки писать новые, приободрила его Матушка, не нужно. Тебе достаточно просто ходить. Или стоять. Даже говорить много совсем не обязательно.
И он пошёл.
2
Шли они красиво.
Рядом с Борисом шествовал Дима. Он тоже был Писателем. Хотя, впрочем, почему был? Был и есть. И будет очень много есть. Дима писатель большой, основательный.
Писатель Борис позвал на прогулку всех литераторов. Но пришли почему-то не все. Вернее, все не пришли. Дима, он, да Юля.
А что же остальные? Над книгами своими корпят? Задачи литературные решают? А они, стало быть, не решают. Прогульщики? Так получается?
Мысль эту (она была названа Паникёршей) Писатель Борис то и дело пытался прогнать. Иногда получалось.
Люди, много больше людей, чем ожидалось, шагали по улицам весенней Москвы рядом с ними.
- Слушай, Дима…
- Слушаю, Борис.
- А почему эти люди идут вместе с нами?
- Да, хрен их знает!
Таким ответом Писатель Борис был ошеломлён.
- Как это?
- Шучу! – расхохотался Писатель Дима. – Я ж единственный литературный сатирик в России! Вот и шучу! Остро и злободневно…
- А-а-а, - рассеянно протянул писатель Борис, - но, всё-таки, почему?
- Да, какая тебе разница? Идут себе и идут!
- Нет, позволь, Дмитрий! Что значит – «какая разница»?
- Ну, ты  достал меня, Борис! Они идут, потому, что ценят твоё творчество, уважают тебя и пойдут за тобой куда угодно! Устраивает тебя такой ответ?
Писатель Борис довольно кивнул. Ответ ему понравился.
К ним, то и дело подходили читатели. Они протягивали им книги. Писатели на книгах расписывались. Кто-то протянул им Конституцию.
- Послушай, Дмитрий….
- Слушаю, Борис.
- А мы, вроде как, идём…против власти?
- Ну. Типа того. Хотя ты в своём блоге этого не писал.
- Но, подразумевал же! - слегка обиделся Борис.
- Конечно, конечно, - успокоил его Дмитрий, - подразумевал.
- А почему я не вижу БТРов? Где снайпера на крыше? Где ОМОН? Где полиция? ФСБ?
- Они все с нами, Борис!
- Опять шутишь, Дмитрий?
И тут Борису показалось, что в толпе хрюкнула рация. Он обернулся по сторонам. Двое типов в костюмах, шедшие справа, потупили взоры.
- Чёрт! – прошептал он испуганно.
– Это твои читатели, Борис, – весело отреагировал Дмитрий.
- Да, пожалуй. Ведь я же когда-то писал детективы. Неплохие, кстати…
Здесь он почему-то вздохнул.
Процессия сворачивала на Чистопрудный.
- А почему нас не фотографируют, Дмитрий?
- Оно тебе надо?
- Ну, как? Ксюшу Собчак  недавно фотографировали! Здесь, на Чистых. Окружили. Снимали и автографы брали!
- Снимали, ага, - пробубнил писатель Дима.
- И вообще ее недавно лидером оппозиционного движения назвали! А почему нас так не называют?
-  Не боись. И нас назовут! Затем и идём…
Они подошли к памятнику Абаю и остановились. Народу здесь было много. За гулом голосов писатель Борис не расслышал последних слов писателя Дмитрия, иначе б обиделся. 
- А вот и наши писатели! – закричал оппозиционный деятель Илья. – Просим к нам!
Писатели полезли.
Оппозиционный деятель Илья что-то кричал. Кричал, как показалось Писателю Борису что-то весёлое. Народ его поддерживал. Кто свистом, кто криком, кто жестами рук. А кто-то решил поддержать помидором.
Просвистев, помидор приземлился неподалёку от Бориса.
Что за хамство, подумал Писатель Борис.
- Кто посмел? – возмущённо заголосил он.
Писатель Борис вгляделся в толпу и увидел там одетого в чёрный сюртук и белые перчатки франта. Франт взирал на него с презрением. Волосы на висках его были покрыты сединой.
Неужели?
- Ах ты н-н-егодяй, - в подтверждение догадки крикнул франт, - халтурщик! П-п-п….
- Что?
- П-предатель!
- Эрастушка? – только и успел вымолвить Писатель Борис.
И Фандорин засветил ему овощем в глаз.
- Это – рраз! – констатировал сыщик. – Это два, - метнул он в своего родителя новый томат, - а это – три.
Последний удар помидора был столь силён, что Писателя Бориса отшвырнуло назад. Падая, он заметил, что Писатель Дима убегает, а поднявшиеся края его безрукавки превращаются крылья самолёта-истебителя. По пятам его преследовало что-то Желчное, Длинное, Жуткое и Дорогое.
- Да ну Вас всех к чёрту!– услышал Писатель Борис, упав. – Каши с вами не сваришь! Кумыса – не попьёшь! С травою и чифирём полный голяк! Тоже мне – лагерь!
Эти слова произнёс Абай. Поднявшись на ноги, казахский поэт направился к Грибоедову.
Заиграла музыка.
3

Писатель Борис проснулся в истерике.
Музыка продолжался играть – на тумбочке из красного дерева резвился айфон.
Взяв его в руки, он обрадовался. Звонил Издатель.
- Здорово, Борис! Ты мне вчера названивал?
- Конечно! Ты как? Видел?
- Ох, Борис! Чего я здесь только не видел! Мы с Господином Всея Ти-Ви на Канарах зависаем,  тут такие девочки, старик….
- Подожди!– взволнованный Писатель выпрыгнул из кровати. – У вас там что, телевизора нет?
- На хер нам телевизор? На хер нам Интернет? Мы даже связь отключили! Мы от-ды-ха-ем, старик!
У Писателя Бориса потемнело в глазах.
- Мы с тобой, Боря! – услыхал он в трубке Господина Всея Ти-Ви. – Мы с тобо-о-ой….
Чтож, - подумал Писатель Борис, - это обнадёживает.
Он успокоился, взял себя в руки.
19-го, вроде, прогулка художников намечается. А там, глядишь, ещё что-нибудь.
Так что, ничего. Походим ещё, полежим, постоим, на роликах покатаемся.