Поезд тронулся и стал медленно выползать с вокзала. Толик посмотрел в купейное окно, встретился взглядом со стоящим на перроне маленьким невзрачным узбеком в грязной дерматиновой куртке и от нечего делать показал тому фак. Чебурек вздрогнул, вытащил руки из карманов, собираясь исполнить ответный жест, но не успел и скрылся из виду.
Мы с Толиком ехали в командировку. Директор отправил нас в какой-то небольшой городок, чтобы там автоматизировать местную канализационную насосную станцию. Дело это было для нас в новинку, поэтому мы с корешем сильно нервничали.
Соседом по купе оказался мужик лет под пятьдесят, а одно место было пока свободно. Попутчик пробубнил: «ну все, пиздец, поехали», достал трикошки и начал переодеваться, поразив нас просторными и длинными семейными трусами ярко красного цвета. Закончив облачение, мужик какое-то время пытался увлечь себя разгадыванием кроссворда. Мы с Толяном грустно смотрели в окно и часто ходили курить в тамбур.
Когда урбанистические пейзажи московских заводов и гаражей за окном сменились дачами и редколесьем, сосед не выдержал и достал из сумки бутылку водки:
– Ребят, компанию составите?
– Да мы не против, – ответил Толик. – Нам еще долго ехать.
Попутчик оказался нормальным мужиком, – выложил на стол завернутую в фольгу жареную курицу, огурцы, помидоры и вареные яички: 
– Налетай, пацаны.
Выпитая водка разлилась приятным теплом по желудку. Время в пути сразу потекло быстрее. Стук колес и проносящиеся за окном деревья вызывали уже не скуку, а какое-то необъяснимое легкое волнительное ощущение от предстоящих новых встреч и событий.
После пополнения на одной из остановок запасов водки еще двумя бутылками, по началу неторопливая вагонная беседа, в основном состоящая из обычных в таких случаях ничего не значащих фраз, предсказуемо скатилась к обсуждению политической обстановки. Мужик заметно опьянел и начал задорно обличать власть:
– Этот мистер Пу довел страну до ручки уже. Кого он, нахуй, из себя корчит? То, понимаешь, на истребителе летает, то на подводной лодке плавает, то за тигром каким-то бегает. Он у нас кто?  Президент или Джеймс Бонд, блять? А девочке этой, гимнастке, бля, как ее?
– Кабаева? – подсказал я.
– Да, да, Кабаева. Вова, видать, совсем в роль вошел, – взял и на клык ей навалил! Девчушка медали для России выигрывала, прыгала, скакала, чуть жопу себе не порвала.  А тут – на тебе, жуй! Конечно, шайба у нее неприятная. Но если он у нас такой герой, то лучше бы этого тигра сраного догнал, да ему бы на клык и наваливал…
– Боюсь, Гринпис это не одобрил бы, – возразил Толик.
– Вы как хотите, а я – спать, – сказал я и полез на верхнюю полку. Желания поддерживать этот треп у меня не было.

Мы прибыли на место вечером следующего дня. Городок на самом деле больше походил на обыкновенный поселок с типичными выцветшими домами по обе стороны от центральной улицы, по которой по-хозяйски важно прогуливался какой-то плешивый петух. 
– Мда, блять, заслал нас Петр Федорович в ебеня дремучие, – огорчился я.
– И не говори! А пиздел-то, пиздел: «очень важный объект», «серьезный заказчик», – пробубнил Толик и звучно высморкался.
В своих ярко красных трико, белоснежной майке и рэперской кепке он выглядел весьма колоритно, поэтому редкие прохожие с интересом рассматривали нас, некоторые даже останавливались, тыкали пальцем и хихикали.
На удивление, единственная в городке небольшая гостиница оказалась весьма сносной. Заебавшись с дороги мы выпили по две бутылки пива, сожрали сэкономленные Толяном в поезде бич-пакеты и завалились спать.
Утром прибыли на объект. Внутри насосной сильно попахивало говнецом, что, впрочем, было неудивительно. Главный инженер Чугунов – здоровый красномордый мужик под два метра ростом, встретил нас довольно прохладно:
– Вы точно умеете всю эту хуйню устанавливать?
– Обижаете, Иван Николаевич. У нас очень серьезная компания и мы профессионалы в своем деле, – успокоил я его.
– Я вижу, вижу,  – пробубнил Чугунов, и, глядя на кепку Толика грозно добавил, – слышь, чудик, головной убор в помещении снимать надо! Толик обиженно стянул с головы кепку. Затем нас долго инструктировали по технике безопасности, и только после обеда мы приступили к работе.
Вечером было решено немного расслабиться и пойти в единственный в городе ночной клуб. Толик вырядился в обтягивающие тощие ноги джинсы и сильно надушился туалетной водой, надеясь подснять какую-нибудь местную телку.
Клуб оказался одноэтажным кирпичным зданием, над входом в которое красовалась вывеска «Развлекательный центр Хук». Я еще подумал: «наверно, владелец клуба – боксер». У входной двери валялась здоровенная дохлая крыса. Она уже как-то засохла вся, хуй знает, мне ее жалко почему-то даже стало, а Толик, едва не наступив на крысу, сказал: «ууу, блять!».
Войдя внутрь, мы подсели за барную стойку. Для порядка немного выебнулись, заказав самбуку, но, увидев округлившиеся глаза простодушного молодого бармена, взяли обычной водки. Публика в клубе состояла из большой компании коротко стриженых парней, сидевших за несколькими сдвинутыми столами, и нескольких блядского вида девок довольно пугающей наружности. Абсолютно все присутствующие аццки бухали и практически постоянно курили, отчего помещение заволокло густым табачным дымом. В сочетании с ниибически часто моргающим светом и оглушающим звуком все происходящее в клубе «Хук» выглядело довольно сюрреалистично.
Заправлял всем этим блядством ди-джей такого маленького роста, что его голова едва выглядывала из-за пульта. Видимо решив, что почтенная публика уже дошла до нужной кондиции, лилипут объявил в микрофон, что сейчас он заебашит какой-то суперхит, и поставил действительно энергичный такой музон. Компания гопоты в полном составе как по команде поднялась из-за столов и выстроилась в центре танцпола, образовав геометрически правильный круг. Дальше пацаны начали совершать едва заметные движения тазом и руками. При этом их ебла имели такое сосредоточенное выражение, какое бывает у двоечника, пишущего диктант на выпускном экзамене в школе.
Толик к этому времени уже налакался и решил произвести впечатление на баб, внимательно наблюдающих за плясками. Он вышел в центр круга и стал энергично размахивать руками и ногами, изображая движения робота. Гопники по периметру еще больше нахмурились, и, видимо, до сего момента не видав ничего подобного, какое-то время находились в шоке. Заметив, что девки явно заинтересовались, мой кореш разошелся еще больше, и начал исполнять страстные па, чем-то напоминающие ламбаду. Тут из круга к Толику выдвинулся здоровый детина в спортивном костюме и молча нанес ему чудовищный по силе удар ногой в лицо. Толян упал на пол и перестал подавать признаки жизни. Я начал переживать за своего напарника. Надо было его выручать. Подбежав к товарищу, я схватил его за ногу и героически выволок из круга пацанов, продолжавших танцевать, как ни в чем не бывало. Правда, при этом тоже выхватил подсрачник от одного из сутулых упырей. Дотащив пострадавшего до туалета, я обрызгал его холодной водой, после чего Толян вроде очухался, и мы поковыляли в гостиницу. Короче, нормально так отдохнули, блеать.

Неделю мы занимались муторной возней на станции – устанавливали всякие контроллеры. По вечерам тупо бухали в гостинице, на улицу практически не выходили. Наконец, настал день пробного пуска. Главный инженер заметно нервничал, так как нихуя не разбирался во всей этой электронике. Мы с Толяном тоже переживали, но старались не показывать волнения и держаться уверенно.
– Ну что, у вас все готово? – спросил Чугунов и облизал сухие губы.
– Все в порядке, Иван Николаевич, мы не подведем, – успокоил я его.
– Ну, блядь, смотрите у меня! Запускайте насос! – приказал Чугунов.
Двигатель заревел, а мы втроем уставились на манометр. Давление в трубе начало медленно расти. Достигнув требуемой отметки, стрелка решительно проскочила ее и пошла вверх. Чугунов покрылся испариной и зло посмотрел на нас:
– Че за хуйня?
– Щас щас, задвижка должна открыться… – испуганно ответил Толик.
Стрелка датчика давления медленно приближалась к концу шкалы. Чугунов начал биться в истерике:
– Шош за пирамидон такой, а? Бляяя… Поубиваю всех нахуйблять!!!
Давление продолжало расти и, наконец, манометр зашкалил. Затем раздался непонятный скрежет металла и звук, похожий на взрыв. Стрелка пошла вниз. Чугунов обхватил голову руками:
– Все, пиздец! Пиздец вам, ребятки! 
– Иван Николаевич, нам бы ка… ка… камандировочные отметить, – заикаясь попросил Толян, и сделал пару шагов в сторону.
Чугунов не ответил и куда-то убежал с криком «Блять, трубу прорвало! Выключай все нахуй!». Мы остались стоять совершенно потерянные. Меж тем в помещении насосной, в котором и до этого воняло канализацией, дышать от запаха дерьма стало совсем невозможно. Какой-то чувак из рабочих пробегая рядом с нами крикнул: «съебывай!», и едва он успел скрыться за уличной дверью, как в насосную хлынул поток фекальных вод. Мы с Толяном растерялись, и какое-то мгновенье зачарованно смотрели на бурлящие говны, стремительно заполняющие помещение. Очнувшись, вслед за рабочим выбежали на улицу. Перекурив, направились в гостиницу. Дойдя до асфальтовой дороги, не сговариваясь, синхронно остановились и еще раз закурили. По центральной улице городка бурным весенним ручейком растекалось гавно. Много, очень много гавна. Я никогда столько гавна не видел. Гавно текло разное: попадались и бесформенные кусочки дресни, и солидные увесистые катяхи, и небольшие аккуратные кокажки... Это был апокалипсис.
– Хуй с ними, с командировочными, надо валить отсюда, пока не отпиздили! – подал Толян здравую мысль.
– Давай, короче, вещи забираем из гостиницы, и – на вокзал, – согласился я.
В общем, нам повезло, и мы удачно выбрались из этого гиблого места.  Правда, Петр Федорович сильно расстроился и командировочные расходы нихуя не оплатил, да еще половину зарплаты удержал, сука. Скандал был большой, конечно. Но потом другие ребята из нашей конторы еще раз поехали и все сделали, так что вроде удалось его замять. Но с Толиком в командировку я больше не поеду, нуевонахуй.