На КПП давно забытой со времен социализма воинской части, с номером известным только командиру этого заведения, да и только потому, что номер этот был выгравирован на гербовой печати, которую, привязанную к шнурку от берца, он носил у себя на шее, вошел недавно прибывший по распределению лейтенант.
На вид возраст лейтенанта определить не представлялось возможным. Его  загорелое, помятое лицо украшала легкая небритость, глаза с полопавшимися сосудами тупо разглядывали малознакомые пейзажи.  Мешки под этими глазами выдавали огромное количество не оправдавших своего целевого назначения денег, полученных перед августовским отпуском в связи с присвоением ему первого офицерского звания Министром обороны Российской Федерации.
И хотя в бухте Стрелок был только сентябрь, «юный часовой, открывший ему дверь «родного КПП», узрел на нем новые, но давно не видевшие гуталина берцы, насыщенный цветом камуфляж, бушлат без шевронов, шапку без кокарды и вещмешок с торчащей из него внушительной бейсбольной битой.
Солдат не знал, что лейтенант выпускался из ВУ МО РФ, он не мог знать этого в силу своих интеллектуальных возможностей. Лейтенант был назначен на должность помощника командира полка по правовой работе, но личному составу части эта должность пока еще ни о чем не говорила.
«Ну что, боец, разве так встречают прибывшего офицера?» - с оптимизмом произнес лейтенант. И пока солдат соображал, что можно ответить на содержательную речь незнакомого офицера, лейтенант непринужденно извлек бейсбольную биту и, сломав легким отточенным движением солдату челюсть, голосом, наполненным уверенностью, произнес: «Теперь, суки, заживем по-другому!».
Звонко сплюнув на кафель пола КПП, лейтенант отправился изучать территорию, и через некоторое время поняв, что  в силу огромных габаритов территории этого заведения, качественно изучить ее без пива не удастся, присел в ближайшей попавшейся на его пути курилке и стал думать как быстрее и без последствий справиться с похмельным синдромом.
Почти сразу же выход из этого положения подвернулся в лице никуда не торопясь проходившего мимо дембеля. «Эй, билыч, бегом сюда подорвался», - рявкнул лейтенант. И к собственному удивлению был незамедлительно послан нахуй. Дембель в нецензурной форме объяснял свое некорректное поведение тем, что он уже неделю как гражданский человек и, в силу географического положения места службы, не может вернуться на историческую родину.
А лейтенант, в свою очередь, посчитав аргументы билыча лишенными здравого смысла, политкорректно крикнул ему: «Бля, ебаный рот, сейчас будем учиться соблюдать субординацию», - нанес ему немного тяжких телесных повреждений, после чего  билыч без запинки научился цитировать устав речитативом.
К столь превосходному знанию Дисциплинарного устава и общих обязанностей военнослужащих не мог не проявить живого интереса жирный прапор, вмиг  забывший место назначения, к которому он спешил на своих коротких ногах с ящиком тушенки в длинных загребущих лапах.
«Что тут, нахуй, бля случилось»? – спросил прапор. «Солдат упал и ёбу врезал!» - ответил лейтенант. «Охуенно, бля, наебнулся так, это бля» - прокашлял прапор, с опаской покосившись на лейтенанта: «А ты кто?». «Я, это, бля, помощник командира полка по правовой работе, вот,  бля, юрист короче» - ответил лейтенант. А следующим утром прапора нашли повесившимся на ремне от АК-74 в помещении вещевого склада части, нашли уголовный кодекс и предсмертную записку, в которой прапор сливал и начальника продовольственной службы, и замполита, и командира части, и остальных офицеров управления, и даже особо предприимчивых билычей.
Вдалеке пробегал адыг и юрист сообразил, что надо двигаться в его направлении, потому что адыг был настоящим канцелярским жопалом, таких лейтенант недолюбливал еще будучи «военным студентом», и мог успешно привести его к штабу полка.
У кабинета командира части лениво переминался с ноги на ногу воин с жетоном посыльного. При попытке лейтенанта войти боец невнятно произнес: «Ну, это, типа, совещание тама, нельзя туда пока, вота!». «Что значит «Ну»?», - спросил лейтенант и боец, получивший по яйцам, тихо заскулил. «Что, сука, больно бля, мне здесь все можно, понял?», - произнес офицер, убрал каблук своего берца с ладони корчащегося билыча и пробил пенальти в его печень.
Открыв с ноги дверь кабинета и окинув взглядом немногочисленный офицерский состав, сотрясая воздух бейсбольной битой, лейтенант произнес: «Совещание закончено. Всем спасибо. Все свободны. Командира попрошу остаться!». Впервые столкнувшись с такой ситуацией, офицеры, все еще не понимая, что они делают, поспешно удалились, а командир сидел и хватал ртом воздух. «Здравствуйте, бля», - начал лейтенант: «Я ваш помощник по правовой работе. Решаю все Ваши вопросы юридического характера. На службе буду появляться раз в десять дней. График работы составлю сам. Необходим кабинет. Думаю, этот подойдет. И служебный автотранспорт с водителем. Думаю, мы с Вами уже уладили все вопросы служебного характера, да? Вот и славненько! А теперь, Вы не могли бы меня проводить к месту моего временного проживания? Я очень устал с дороги!».
По проселочной дороге в ближайший госпиталь неслась машина медслужбы с командиром инфарктником.

©2005

Tweet