Вот-вот пойдет дождь. В шорты задувает холодный ветер. Я с тоскою вспоминаю себя ребенком, когда стоять в трико было не зазорно. Мода диктует свои правила. Ребята, которые разрабатывают форму, вряд ли понимают, что бегать и стоять - разные вещи. Я бы с удовольствием выпустил вместо себя одного такого идиота и пусть бы он попробовал простоять хотя бы тайм в этих обносках при такой температуре.
- Ну, что, с Богом? – белобрысый пацан  - наш левый полузащитник, кладет руку мне на плечо и тут же отдергивает. Паренька купили совсем недавно, он все еще пытается наладить контакт с нами, но у него ничего не получается.
Команды, судьи, все мы смотрим на трибуны. В такие моменты у особо впечатлительных сносит крышу. За судей не знаю, но у игроков точно. Полные трибуны их заводят. Придумывать различные истории, фантазировать на тему «как я забью гол и спасу команду от поражения, а потом мне все будут аплодировать, и кричать мое имя» для них как одна из неотъемлемых составляющих футбола.
Звучит гимн страны. Большинство жутко фальшивит, пытаясь доказать телекамерам, что патриот. Я не пою. Не патриот. И не клоун. На стадионе аншлаг. Все рвут глотки, будто хотят докричаться до всевышнего, чтобы тот помог нам надрать задницу соперникам. В этой жажде ощущать себя победителем я лишний. Мне все равно, выиграем мы или проиграем, думаю только о себе, о том, как бы не ошибиться и не пропустить глупый мяч. Уже мысленно смирился с поражением, представляю, как лежу, дома на диване, где воспоминания о сегодняшней игре будут казаться дурным сном. Об этом не стоит распространяться. Такое настроение вряд ли кто поддержит, даже если полностью его разделяет.
Матч начался, судьи разбрелись по бровкам, главный пидор в поле усиленно работает ляжками, пытается согреться и показать игрокам, кто тут главный. Уже успел что-то сказать нашему капитану, дружелюбно улыбнулся, хочет выглядеть спокойным. Как бы не так. Всех баранов я знаю слишком хорошо. Им всегда все не нравится, так что рассчитывать на спокойные полтора часа не стоит.

***

- Каким вы видите себя в старости?
- Каким я себя вижу в старости? Никогда не думал об этом.
- Ну, у вас есть сейчас время.
- Это что так важно?
- Это помогло бы делу.
- Я попробую, конечно. Но только чтобы скоротать сеанс.
- Вы же знаете, что если у нас ничего не получится, то руководство с вами будет разговаривать по-другому.
- Да знаю-знаю. В старости… наверное, подсяду на какой-нибудь тяжелый наркотик.
- Вам не хватает острых ощущений? Уж кому-кому, а вам…
- Да нет. Просто все одно как умирать. Перед тем как отдать Богу душу, мой дед четыре дня беспрерывно кричал. Так думаю лучше кайфануть как следует, чем так мучиться.
- Наркотики будут вашим единственным развлечением? Может вы хотели чем-то заняться раньше? Чем-то помимо футбола. Иногда, знаете, мы выбираем дорогу, о которой потом долго сожалеем. Говорим себе, вот если бы я тогда сделал то-то или то-то…
- Я бы научился играть на каком-нибудь инструменте. Возможно, на фортепиано…
- Ну, вы можете сделать это и в свободное от футбола время. Я знаю много футболистов, которые при этом еще и неплохие музыканты.
- Кажется, наше время закончилось? Мне пора на тренировку.

***

Я играю в команде, которая участвует в еврокубках. Это означает дополнительную нагрузку. Количество игр в сезоне заметно возрастает, волей-неволей приходиться беречь силы. Обычно энергосберегающий режим включается с клубами, которые ни на что серьезное, кроме денег, не претендуют. Некоторые матчи, безусловно, проплачиваются, в противном случае носороги могут так упереться на своем поле, что даже добыть с ними одно очко станет серьезной проблемой. Деньги помогают игрокам расслабиться, снять напряжение. И тогда пара пропущенных голов не сильно портят им настроение.
Брал ли я деньги, чтобы сдать игру? Никогда. Я всегда говорю, что футбол для меня на первом месте. За мной закрепился статус своего рода фанатика. Таких и берут в топ-команды. Мастерство, конечно, играет роль, но главное – нежелание продаваться. Наверное, поэтому мне многое сходит с рук. Точнее сходило. До того момента … когда я убил человека. Проломил ему череп. Мяч летел с углового флажка в штрафную, наш герой хотел сыграть головой. Мы столкнулись с ним в воздухе. Тогда мало кто что понял. Он просто рухнул на землю и больше не вставал. Я видел, что промахиваюсь по мячу, но было уже поздно. Два кулака угодили ему в район виска, а мяч пролетел намного выше. Судья свистнул, зафиксировал нападение на вратаря. Меня хотели разорвать на месте, но ребята выручили. Не помню, как доиграл матч. Ну, а потом все стало только хуже: столько ненависти обрушилось, за всю жизнь столько не было. На матче чемпионата Питерские болелы  даже вывесили огромный баннер с изображением старухи и надписью «Убивец!».
Меня не посадили. Игра есть игра. Но я уже вижу свой путь. Футбол для меня закончился. Направление движения только одно – вниз. Телефонный звонок как начало приговора.
- Тебе какое-то время придется посидеть на скамейке запасных. Ну, ты должен понимать. Пока вся эта шумиха уляжется.

***

Предыдущего психолога едва успели проводить на пенсию -  по-моему, ее даже до дома не довезли, сразу в морг. Чудо, что она не выела нам мозги. Теперь передо мной сидит крашеная курица и пытается докопаться до источника моих проблем. Она действительно думает, что я убил человека нарочно и не верит ни одному моему слову.
- Вы чувствуете за собой вину, но винить себя нельзя. Футбол -  это часть нашей жизни, а значит, и здесь могут умирать люди.
Я бы с удовольствием ушел, но приходится терпеть. Признаться в том, что мне нет дела до того идиота, пусть даже и практикантке, значит поставить крест на своей карьере на несколько лет раньше. Работать с подонками крайне сложно, поэтому от них избавляются при первой же возможности. Да и статус убийцы не дает плюсов имиджу команды.
- Я найду в себе силы пережить это.
- Вам надо отвлечься.
Что-то она не в себе. Впрочем, плевать.
- Спасибо. Я вас понял. Схожу куда-нибудь сегодня вечером.

***

Я  отдыхаю в клубе. В ночном клубе. Каждый день у меня берут анализы, так что никакого алкоголя. Смотрю на танцпол, на жизнерадостных ублюдков. Все бы им плясать.
- Привет.
Оборачиваюсь. Практикантка.
- Привет. А ты чего это… тут чего?
- Я здесь подрабатываю по вечерам. Точнее подрабатывала. Уволили только что.
- Уволили? За что? – пытаюсь изобразить интерес.
- Слишком невнимательная. Постоянно что-то путаю.
- Ты путаешь? Ты же психолог – холодное сердце?
- Это далеко не так.
- Может, мне поговорить с начальством? Я бы мог.
- Нет-нет, не надо. Мне все равно здесь не нравилось, - отмахивается девушка.
- Ну раз так… может присядешь?
- Да как-то неудобно.
- Да ерунда. Помнишь, ты сегодня днем посоветовала мне отвлечься? Так вот я теперь посоветую тебе тоже самое.
Она присаживается и заказывает водки. Пьянеет в три рюмки, мне остается завистливо на это смотреть. Мы теперь поменялись ролями, в роли психолога уже я, или даже скорее священника, который выслушивает исповедь. Сейчас у нее стадия «разговоры о бывшем».
- Представляешь, с двенадцати лет он наклеивал на стену фотографии людей, которых уважал. Одним из первых был какой-то детский писатель. Никогда его не читала… - она тяжело выдыхает, подливает водки, не чокаясь, опрокидывает и продолжает трескотню, - Затем пошли ученые, психологи всякие, были даже певцы. Он кого-то убирал, кого-то наклеивал. Стена никогда не заполнялась. Ему казалось, что если места не останется, то словно история какая-то закончится. Не помню, какая конкретно, там было, больше эмоций… ну ты должен понимать… он все говорил и говорил, а я только кивала, дурочка, а сама ни хрена не понимала.
Я жду, когда она выговорится. Такие моменты лучше переждать. Да и налакаться должна уже скоро. А там уж главное не упустить свое.
- Кажется, я перебрала, - мямлит она, - Отвезешь меня?
Глупо отказываться.
Мы едем за городом. Серая дорога растворяется в ночи. Путь в никуда.
- Жизнь дерьмовая штука, как и эта дорога, - девушка еле ворочает языком, - думаешь, что впереди все будет по-другому, а оказывается еще хуже. Несправедливости на каждом шагу.
Я киваю, хотя и вижу, что она на меня уже не смотрит.
- Останови у тех кустов.
- У каких?
- У тех, - она неожиданно становится бодрой, приподнимается и хватает руль. Машина выскакивает на встречную полосу, я отталкиваю набравшегося психолога и выравниваю машину.
- Ты че, сдурела?
- Я хочу в туалет, - мычит она.
- Будет тебе туалет, только руль зачем хватать?
Послушно останавливаюсь, ловлю себя на мысли, что уже ничего от нее не хочу.
- Мы с ним через месяц должны были пожениться.
- Что? – спрашиваю.
- Через месяц!
Она некоторое время смотрит мне в глаза, хлопает дверью и скрывается в темноте. Я думаю, что было бы неплохо тоже поплакаться. Перебираю истории из прошлого, но ни одну не нахожу достаточно трогательной. От размышлений отвлекает стук в окно. Уже вернулась? Опускаю стекло. Успеваю увидеть только черный силуэт и руки, которые хватают меня за голову и резко опускают на дверцу. Как-то играя еще в молодежке, я получил бутсами по лицу.
Ощущения очень похожие, успел отметить я.

***

Скорая подобрала меня за городом. Я потерял много крови, чудо уже то, что выжил. По ногам несколько раз проехались на джипе, вместо коленных суставов осталась каша - пришлось срочно ампутировать ноги. Уже после операции мне принесли фотографию - ее нашли в кармане брюк. С нее на меня смотрел тот парень, которого я недавно ушатал, а рядом с ним мне улыбалась моя практикантка.
Теперь у меня другая жизнь. Ребята из команды все еще звонят, поддерживают, но с каждым днем таких звонков все меньше и меньше. Постепенно обживаюсь на новом месте, купил дом, во дворе установил специальный подъемник для коляски.
Я лежу на диване и вспоминаю тот матч, когда убил человека. Я не виню себя за это. Вратарей тоже убивали на поле. Поэтому я в каком-то смысле ответил за всех. Перевожу взгляд на то место, где должны быть мои ноги. Никак не могу привыкнуть, что их нет. Надо жить будущим, забыть прошлое, тот матч - все это дурной сон. Но я прекрасно понимаю, что обманываю себя, что отдал бы все свои сбережения, чтобы еще раз почувствовать тот холодный ветер, который еще не так давно заползал в шорты. И похуй на трико. Я люблю эту моду и ребят, которые разрабатывают форму.
Вспоминаю девяносто четвертый год, когда у меня был выбор - записаться на футбол или в музыкальную школу. Как и сотни других мальчишек, я тогда выбрал первое. Боже, как давно это было.
Надо подниматься. Скоро должны привезти фортепиано. И тогда только один выход. Открыть крышку и попробовать найти «До».

Tweet