Гули-гули.
            Не идет птица. Ни в какую. А схватишь, выскальзывает из рук.
            Гуляет, клюет зернышки из бутылочного стекла. Зовется – стечение обстоятельств. Роковое или какое там еще. Цепляется. Проворачивает. Иногда скрежещет.
            Смазывать надо.
            Из этой птицы можно приготовить блюдо.

            Он говорит:
-- Да мне хуле.
            Я приглядываюсь, точно, ему – хуле.
            0, 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9.
            Не правильно.
            Возьмем ряд Фибоначчи:
            0, 1, 1, 2, 3, 5, 8, 13, 21…
            Другое дело, вот так развивались их отношения.

            А вот герой: Клавдий Миронович Косоногов, считай, что патриций.
            Отношения в ряду Фибоначчи, развиваются, суммируя два предыдущих и перескакивая через голову. (А еще есть линия Фабиноччи, но что это за хрень, автор не разумеет).
            Клавдий Миронович по профессии – зам. Не зав. Вот так звучит –  зам. зав. Лаборатории или отдела. Секции. Цеха. Чего угодно, но только зам. Не давались ему первые места. То есть, фактически, тащит все он, но номинально командует и самодурствует другой. Иван Митрофанович, допустим, на семинар в Монреаль, а Клавдий разгребает отложенное.
            Ну он и усердствует. Потому как, осознает свое место, свой потолок.

            Дома таже история.
            Она говорит:
-- Ты кончил?
Он:
-- Не люблю это слово.
Она:
-- А как?
Он:
-- Ну, испытал оргазм, что ли.
Она:
-- Это не одно и тоже.
            Блядь, и не кончил и оргазма не испытал.
            Ладно, идем дальше.

            Ути-пути.
            Надо признаться, что автор, преимущественно, объебывается в местах скопления своих героев. Здесь поднесет, там оттащит.
            Недавно взял на себя обязательство: ни дня без стакана.
            Так что, тащу утром мешок карбида на склад, а у самого ноги заплетаются. Клавдий Миронович меня останавливает:
-- Куда?
-- Так это как его…
-- Молодец.
-- Рад стараться!
-- А чего в мешке?
-- Хуй знает.
-- Тащи.
            А говорил: «хуле». На самом деле он за производство болеет.

            Вон как жизнь оборачивается.
            Сел я пустые бутылки пересчитывать. Строго в ряд этого Фибоначчи. Ноль плюс одна – одна. Одна плюс одна – две. После три плюс пять, бутылки кончились.
            Не понял.

            Клавдий Миронович благоволит.
-- Чего – спрашивает – пригорюнился?
-- Бутылки – ек.
-- Иди работай.
            А сам опять через голову перепрыгивает. У него, что ни баба, то простор. Корпулентные такие. Две предыдущих к третьей прибавляются. Марина Ильинична, последняя, когда на производство заходит, так мужики робеют. А те, что побойчей, не желая терять реноме в глазах товарищей, шутят неудачно.
            Васек спрашивает, лелея в глубине приготовленную прибаутку:
-- А ты Клавдий Мироныч, с ней как?
-- Что?
-- Ну, как вы это самое? Где подступиться-то?
            Но Клавдий знает, как с народом разговаривать, отвечает философически:
-- На кости-то, Васек, только собаки бросаются.
            Васек соглашается.
            А подъебка пропала втуне.

            А вчера Косоногов с розами пришел на работу. Сказал, будет корпоративная вечеринка. Все сотрудники приглашены. Даже я.
            В обед, Клавдий съездил с Вовой в магазин, все закупил и приготовил.
            А вечером сели за стол. Водка, хлеб, сыр, колбаса, яблоки и торт. Пластиковые тарелки и вилки. Две коробки сока. Очень грамотный мужчина Клавдий Миронович, хозяйственный.
            Выпили по первой, преодолели неловкость совместного времяпровождения. По второй. Завязался разговор. По третьей. Потек базар. По четвертой.
            Красота. 
            Певица с цыганским именем поет про Лондон, с мобильного телефона. Клавдий обстоятельно отвечает на вопросы сотрудников. Васек – выдрючивается, Вова – отчаянно напивается. Секретарша Катя, уже ест торт с шоколадной середины. Иван Митрофанович семинарит в Стокгольме (и его отсутствие делает атмосферу проще). Марина Ильинична, приглашенная на вечеринку как своя, просит танцев.
            И танцы будут.
            Но позже.

            Они начнутся с фразы «да мне хуле». И подтвердят незыблемую красоту ряда Фибоначчи. И стечение обстоятельств.
            Потому что происходит это так.
            Пьяненький Васек приглашает Марину Ильиничну на танец. Катя втыкает пластмассовую вилку в торт. Клавдий поднимает рюмку, с желанием произнести тост. Вова судорожно тянется за яблоком. В далеком Стокгольме Иван Митрофанович заходит в фешенебельный туалет гостиницы «Редиссон Блю Рояль Викинг Хотель».
            И.
            Васек говорит:
-- Потанцуем!
            Катя тянет вилку на себя, и выдираемый ей кусок торта отлетает на встающую из-за стола Марину Ильиничну. Действия суммируются. Шарахнувшаяся от торта Марина Ильинична толкает под руку Клавдия. Вова пытается увернуться от льющейся на него водки.
            Катя:
-- Ой!
            Вова:
-- Бля!
            Опять суммируются. Вова, откинувшись назад, падает со стула и левой ногой бьет по столешнице. Которая, не более чем лист фанеры, положенный на маленькие козлы. Лист летит на пол, по пути подбрасывая закуски с напитками.
            Вова:
-- Ой!
            Катя:
-- Бля!
            В это момент, одновременно, Васек пытается поймать Вову, а Клавдий трет салфеткой торт на груди Марины Ильиничны. Катя, вскочив со стула, запинается и падает. В далеком фешенебельном туалете Викинг Хотеля, Иван Митрофанович трясет пенисом над унитазом.
            Следующая сумма включает в себя все предыдущие действия.
            Васек отпускает Вову и бросается к Кате. Клавдий перестает тереть и нагибается за упавшей бутылкой водки. Марина Ильинична начинает орать. Катя визжать. Вова густо материться. Иван Митрофанович застегивает зиппер. 
            В результате.
            Ильинична в торте. Катя в торте и колбасе. Васек облит водкой, соком и презрением. Вове, вообще, в суматохе зуб выбили. Клавдий головой, когда нагибался за бутылкой. Кровь из рассеченного лба перемешивается с пролитой водкой. Сверху – торт. Марина Ильинична с размаху наступает, пятясь от этого ужаса. Нога едет и ломается.
            Ильинична садиться на пол рядом с Катей. Напротив лежат Вова без зуба и Клавдий раненый в голову.
            Васек зачем-то сжимает в руке кусок хлеба 
            Короче, все счастливы, епть, включая старого зубра и лысого мудака Митрофаныча.
            А вы говорите стечение обстоятельств.

Tweet