Просторный кабинет главного редактора. За дубовым столом в кожаном белом кресле сидит сам главный редактор - с одной стороны, и писатель на кургузом рыжем стульчике – с другой.

Редактор: Я прочитал вашу рукопись…
Писатель: Благодарю.
Редактор: Не стоит! Хотелось бы уточнить: вот вы тут пишете: «заебаццо»… Это что значит?
Писатель (смотрит в потолок): Синонимы к слову «заебаццо»: замечательно, прекрасно, чудесно, восхитительно…
Редактор (перебивает): Так почему бы так и не написать?
Писатель: Ну… Мы на «удаве» все так пишем: «заебаццо»…
Редактор: Кто это – мы?
Писатель: Ну, мы… Падонки…
Редактор: Та-а-к… Давайте с вами договоримся – мартышка, слонёнок, удав и остальные падонки остаются там…
Писатель (испуганно оборачивается): Где?
Редактор (показывает пальцем): За дверью! Вам сколько лет?
Писатель: Тридцать четыре.
Редактор: Ну вот! Большой ведь мальчик уже.
Писатель (вздыхает): Большой.
Редактор: Едем дальше – вот вы после каждого рассказа пишите: «10 метров охуительного провода»… Это что, взятка?
Писатель (смеётся): Да нет! Это моя подпись на… Удаве…
Редактор (хмурится): Мы же с вами договорились, что мартышка…
Писатель: Слонёнок…
Редактор: И удав…
Писатель: Я помню… Простите…
Редактор: Ничего… Они вас ждут?
Писатель: Сегодня нет.
Редактор: Тогда продолжим?
Писатель: Продолжим.
Редактор (на секунду задумывается и бормочет): 10 метров охуительного провода, гм… Знаете что?
Писатель: Что?
Редактор: Эти ваши комплексы, по поводу… У меня ведь тоже, – лукаво подмигивает – «он» не как у коня, мягко говоря… Так ведь на каждый ключик свой замочек найдётся, смотрите!

Редактор показывает ему небольшую цветную фотографию в рамочке. На фотографии изображён когда-то ещё молодой редактор и миниатюрная китаяночка ростом чуть больше метра.

Редактор (опять подмигивает): Понимаете, о чём я?
Писатель: Не совсем…
Редактор (серьёзно): Короче! Рассказы ваши – как вы выражаетесь – полное «гОвно».
Писатель: Точно?
Редактор: Абсолютно.
Писатель: Все?
Редактор: От корки до корки.
Писатель (расстроено): Ладно, возвращайте, счас пойду… Спалю их что ли… Нахуй…
Редактор: Извините, не могу.
Писатель: Почему?
Редактор: Во-первых, вы ещё не настолько гениальны, чтобы палить свои рукописи. А во-вторых – я их беру.
Писатель (подскакивает со стула): Вы серьёзно?!
Редактор: Вполне. Тесть мой дачный сезон открыл, с помидорами своими, знаете ли, днюет и ночует… Так надо ж ему чем-то задницу вытирать?
Писатель (медленно садится): Да уж… Надо…
Редактор: Он мне так и говорит: «Семён, говорит, если этот падонок тебе что-то принесёт – пулей ко мне. Мне, говорит, тогда на толчке и слабительного не надо – ржу до усрачки».
Писатель (обиженно): Ну вот! Смешно ж ведь!
Редактор: Ему-то смешно… У тебя бы тройная контузия была и тебе смешно бы было… Короче так – по три копейки за лист, распишись и получи в бухгалтерии.
Писатель обиженно молчит.
Редактор: Что?
Писатель: Добавьте рупь… На маршрутку.
Редактор: В счёт будущих шедевров?
Писатель: Да.
Редактор: Без проблем.

Писатель выходит. Он очень расстроен и рассеяно бормочет: «Вот тебе и Ялта, вот тебе и шлюхи… Ну ничего! Я такой детективчик отмахаю – все попадают. А убийца будет дворником! Итак: Наступила ночь, неебаццо, и только дворник Хулио – испанский беженец-эпилептик – всё не спал, сука, и строил свои коварные планы…» Тут он замечает, что стоит в бухгалтерии у окошечка и оттуда на него с любопытством взирает толстая тётка.
- Хули смотришь, плагиаторша? Деньги давай.

Занавес.