9.

УТРОМ ВИНОГРАДОВ ПРИНИМАЕТ ДУШ.
БРЕЕТСЯ.
ВЫНОСИТ НА ПОМОЙКУ ПУСТЫЕ БУТЫЛОИ И ДЕЛАЕТ ЛЕГКУЮ УБОРКУ.
ПОСЛЕ НАДЕВАЕТ СВОЙ ЛУЧШИЙ И ЕДИНСТВЕННЫЙ КОСТЮМ, ПОДАРЕНЫЙ ЕМУ ЛИДОЙ НА ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ, И БУДИТ ЛЕОНОВА.
-ВСТАВАЙТЕ, ГРАФ, ВАС ЗОВУТ ИЗ ПРЕИСПОДНЕЙ!
Леонов смотрит на него с недоумением.
-Ты чего так вырядился?
-Сегодня великий день, мой друг.
-Пятница?
-Нет же! Сегодня я найду свою любовь.
-Что, определился с объектом вожделения?
-Нет еще, но судя по тому, как по моему телу циркулирует переменный ток, все идет к тому.
-А от меня, что ты хочешь? 
Виноградов возмущен подобным поведением Леонова. Он стаскивает его с дивана и заносит над ним кулак.
-Как я, по-твоему, свою любовь найду, сидя в четырех стенах?
-Не барагозь, - ворчит Леонов. – Так бы сразу и сказал, а то сразу за рукоприкладство.
-Так я же тебя еще не бил.
-Но хотел
-Ну, может быть…
-Вот-вот. А сомненье - это еще больший грех. Так буддисты говорят.
-А ты буддист, что ли?
-Я за мир.
-И за любовь?
-И за любовь.
-Тогда завали помойку. Вставай и пошли! У тебя деньги, кстати, есть? Искать любовь на пустой желудок занятие не благородное.
Наконец Виноградов отпускает Леонова. Тот встает на ноги, отряхивается и говорит:
-Нету. Я же тебе еще вчера говорил.
-Точно.
Всю свою сознательную жизнь Леонов проработал в кинотеатре «Рубин» киномехаником. Менял катушки на кинопроекторе. В кабинке киномеханика пил горькую и иногда водил туда друзей, которые частенько приходили не одни. С барышнями. Леонов же патологически стеснялся девиц и, по слухам, был закоренелым девственником. Самое интересное, что он не единожды присутствовал на диких оргиях с наличием легкодоступных женщин, но, ни разу не проявил себя. Однажды ему даже подогнали специальную распутную девку, но Леонов отказался.
Три меся назад  «Рубин» закрыли. 
Но Леонов так и не занялся поиском новой работы. Жил он с одинокой мамой, так что не имел забот насчет крова и пищи. Потребности Леонова ограничивались ежедневным пивом и прослушиванием любимого говнорока, который он скачивал гигабайтами из Интернета.
Эти незначительные расходы покрывала все та же одинокая мама.
Любила она его беззаветно.
-Так теперь надо думать, у кого бы занять, - говорит Виноградов.
-Мне никто не даст, - предупреждает Ленов, - в глазах общественности я давно уже человек с тремя «не»».
-Это как?
-Некредитоспособный. Неустроенный. Неблагонадежный.
-Обидно, но верно. 
Виноградов думает. Отсекает заранее проигрышные варианты. Листает в памяти виртуальную записную книжку своих бывших возлюбленных, состоятельных приятелей и кредитоспособных должников.
-Пойдем к Анфисе! – наконец выдает он.
-А она даст?
-Мне?
-Если ты правильно понял, я деньги имею в виду. 
-Даст. Только ты помойся сначала, от тебя воняет.
Леонов брезгливо отворачивается в сторону.
-И не подумаю. Много чести чистым идти к грязной женщине.
-Не всосал…
-В смысле к падшей.
-Какая же она падшая?! 
-Как какая? Блядь она!
-Если она даст нам денег, я закрою на это глаза.
Они одеваются и идут к Анфисе. Она живет рядом, через два дома. Анфиса блядует на чистом энтузиазме, из-за любви к делу. Один знакомый врач охарактеризовал неудержимую похоть Анфисы как «гипперсексуальность», возникшую из-за психологической травмы еще в детстве. Кроме бесчисленных ухажеров, у нее всегда есть один-два постоянных любовника, обычно состоятельных, которые ее и содержат.  Еще у Анфисы есть дочка, которая живет в Орле, у бабушки. Но об этом Анфиса не любит говорить.
Скоро Виноградов и Леонов стоят у дверей Анфисиной квартиры. Виноградов нажимает на черную пуговку звонка. Раздается неприятный гул.
-Кто? – звучит женский голос за дверью.
-Это я, Антон.
-Какой Антон?
-Как какой? Виноградов.
-А кто с тобой?
Анфиса, по-видимому, смотрит в дверной глазок.
-Серега Леонов.
Открывается дверь.
-Проходите.
Анфиса высокая, худощавая женщина с бледной, немного желтоватой кожей и безумно красивыми небесно-голубого цвета глазами. Сейчас внешность Анфисы также скрашивает овальный синяк, располагающийся под правым глазом.
-В наше время надо быть острожной. Соседку недавно обнесли. Даже телевизор вынесли, а ему сто лет в обед, - поясняет она. 
-Это кто тебя так? – скидывая ботинки, спрашивает Виноградов.
-Да этот мой дагестанец. Я с ним уже полгода кручу. Он раз в неделю по пятницам заезжает. А тут приехал в четверг, а у меня народ. Пьют, веселятся, музыку слушают.  Я ему: «Милый, зайди попозже, у меня сейчас люди». А он в ответ мне в глаз. Вот же сука!
-Они, кавказцы, горячие! – вставляет Леонов.
-Ебнутые они, а не горячие. На всю голову ебнутые, - опровергает Анфиса. – Ладно, на кухню проходите. Только у меня гости.
Сказав эту фразу, она хихикает и трогает фингал пальцами.
-А мы не помешаем? – вешая пальто, спрашивает Леонов.
-Проходите, раз уж пришли. У меня вискарь есть.
На кухне за столом, застеленным полосатой клеенкой сидит узколицый негр с дредами.
Виноградов и Леонов представляются:
-Антон.
-Сергей.
-Герман, - говорит негр.
-Ой, а я тебя знаю! – говорит Леонов. – Ты вчера на концерте пел, про «Джа научил растамана курить ганьджа».
-Понравилось? - спрашивает негр.
-Прикольно, - отвечает Леонов.
На столе - початая бутылка дешевого виски, два высоких стакана и корзинка с фруктами. Анфиса достает дополнительные стаканы.
Наливает.
-Ну, за знакомство, - говорит Анфиса.
Они выпивают. Анфиса кокетливо улыбается Герману, потом переводит свой взгляд на Виноградова.
-Ты, говорят, с Лидой расстался? – спрашивает она.
-Расстался, - вздыхает Виноградов.
Он знает, что этот вопрос он услышит еще не один раз, но сейчас ему нужны деньги. А быть нетерпеливым с потенциальным кредитором – непростительная ошибка.
-А причина? – продолжает Анфиса.
-Влюбился.
-Весомо, - одобрительно качает головой Герман.
-Правильно. Если нет любви, то уходи, - подтверждает Анфиса. – Я ее знаю?
-Нет. Я и сам-то не знаю.
-Это в твоем стиле, - смеется Анфиса.
-Слушай, Анфиса, - начинает Виноградов. - Я знаю, что ты большой спец в любовных делах…
-Можно и так сказать, - соглашается Анфиса, ей льстят слова Виноградова.
-Так вот… Не могла бы ты мне денег одолжить?
Анфиса обескуражена, хотя изначально и предполагала подобный исход.
-Извини, Антон, сама на мели… Дагестанец меня бросил, ухожу в свободное плаванье. Вот все что есть.
Она дает Виноградову пятьсот рублей.
-Да уж пятихатка не спасет отца русской демократии, - говорит Виноградов.
-И это обидно, - подтверждает Леонов и разливает виски.
-Может, я смогу помочь? – встревает Герман.
-Верну, как только, так сразу! – с готовностью выдает Виноградов.
-Нет, брат, ты меня не понял. Я тебе не денег дам, я дам возможность тебе их заработать. Не ссы, дело не пыльное.
Виноградов пожимает плечам.
-Ну, можно и так.
Герман встает со своего места, берет лежащую на столе мобилу, и идет в соседнюю комнату.
Виноградов, Леонов и Анфиса остаются одни.
-А что еще у тебя нового? – чтобы не возникла неловкая пауза, спрашивает у Анфисы Виноградов.
-Да ничего вроде, - отвечает она. 
-Понятно.
-Слушай… - как-то неуверенно спрашивает  Виноградов. – Я вот что хотел спросить… а, правда, что у негров он «о-го-го»?
Анфиса закуривает.
-Пиздеж.
-А у кого самые здоровые? – не унимается Виноградов.
-У татар.
-У меня тетка татарка! – вмешивается Леонов.
-Родная? - спрашивает Анфиса.
-Ну, не родная…
Анфиса смеется, сконфуженный Леонов разливает виски по посуде.
-Тост, - говорит Анфиса, взяв в руку стакан. – Выпьем за хуй!    
-За хуй пить не буду, - презрительно сообщает Леонов.
-А за пизду?
Леонов потерян, он глазами ищет поддержки у друга.
-Давайте лучше выпьем за дружбу, - предлагает Виноградов.
-За какую  такую дружбу? – спрашивает Анфиса.
-За дружбу хуя и пизды!
Они чокаются, как на кухню заходит Герман.
-Заебись, - говорит он. – У нас курьер заболел. Есть маза поучаствовать.
-Сколько? – не раздумывая, рубит с плеча Виноградов.
-Триста долларов.
-Нас это устраивает, - опередив Виноградова, отвечает Леонов.
-Вот и ладненько, - Герман протягивает бумажку с адресом Виноградову. – Сегодня в два. Метро «Люблино». Пароль «Тони Монтана». Все инструкции на месте.
-«Лицо со шрамом», - понимающе кивает  Виноградов.
-Аль Пачино форева, - подмигивает ему Герман и наливает себе немного виски. 
-Вместо тоста, - прищурившись, говорит он,- Устроился один нарк в детский сад воспитателем работать. Настал тихий час в саду.
Нарк читает детям сказку:
-Жил был медведь.
Затянулся.
-Бежал он однажды.
Затянулся.
-Бежал, бежал.
Затянулся.
-Прибежал в поле и полетел...
   
-Намек понял, - говорит Виноградов. - Через пять минут вылетаем.

10.

ВИНОГРАДОВ И ЛЕОНОВ ЕДЯТ ШАУРМУ, ЗАПИВАЯ ЕЕ ТЕПЛОЙ «БАЛТИКОЙ».
ШАУРМА ВОНЯЕТ НЕСТИРАНЫМИ ПОРТЯНКАМИ, СОУС ИЗЛИШНЕ ОСТРЫЙ.   
-АНТОН?
-ЧТО?
-А это не противозаконно?
-Не знаю.
-Мне что-то ссыкатно.
-Не ссы.
На дворе поздняя осень. Конец ноября. Грязь, мусор, хмурые лица прохожих и промокшие ботинки становятся главными атрибутами столичной жизни.   
Они подходят к  типовой высотке.
Виноградов звонит в домофон.
-Кто?
-Тони Монтана.
-Проходите.
Леонов и Виноградов входят в подъезд. Путь до лифта украшен ковровой дорожкой.
-К кому? – сонным голосом ворчит консьержка.
-К друзьям, - кидает Леонов.
-К каким таким друзьям?
-К самым лучшим!
-Зачем?
-Дружить.
Виноградов и Леонов заходят в кабинку лифта. Пятый этаж. Выходят, звонят в дверь.
На пороге чернокожий парень в футболке с надписью «ЦСКА»:
-Заходите.
Виноградов и Леонов проходят в зал. Посредине комнаты стоит широкий стол, покрытый льняной скатертью. В центре стола – щедро татуированный негр в майке-алкоголичке.
За столом его соплеменники в количестве четырех штук. На столе: две огромные сковороды с жареной картошкой, соленые огурцы, крупно нарезанное сало, селедка, квашеная капуста, черный хлеб.
-Саня, - представляется тот, что в майке, и жестом приглашает гостей садиться. 
-Антон.
-Сергей.
Виноградову и Леонову предлагают присесть и тут же наливают по стакану водки.
-Ну, за все хорошее! – провозглашает Саня.
Леонов и Виноградов переглядываются и выпивают.
Саня закусывает капустой, которую берет рукой из огромной чашки. Виноградов закусывает салом. Леонов не закусывает вовсе. 
-Что-то у тебя хвальник знакомый, - говорит Саня, обращаясь к Виноградову. – Мы нигде не встречались?
-Ты в какой школе учился?
-В четыреста тридцать пятой.
Саня вилкой зацепляет кусок сельди. Следом в его черном рту исчезают несколько колец лука и кусок «Бородинского» хлеба.
-А Володю Кисяна знаешь?
-Нет.
-Странно, странно, - бубнит себе под нос Саня. – А на футбол ходишь?
-Равнодушен.
-Понятно.
Саня начинает барабанить пальцем по столу. Члены его племени перешептываются и не спеша выпивают.
-Збруева, может, знаешь?
-Нет.
-Калиновского?
-Не-а.
-Сипу?
-Нет.
-Эдика Вялого?
-Нет.
-И опера тебя не интересует…
-Не интересует.
-Меня тоже, - заразительно ржет Саня.
Племя подхватывает клич вожака.
-Скорее всего, какая-то шутка местечкового характера, - решает Виноградов и тоже начинает скалиться. 
Саня замолкает, следом за ним тишину ловят и остальные. Он берет ломоть черного хлеба, покрывает его салом и откусывает. Жует.
-Вот, – Саня протягивает Виноградову, обвязанный серой изолентой.
-Адрес? – спрашивает Виноградов.
-Улица Лавочкина, двенадцать. Квартира четыреста тридцать два. Возьмите мотор. Там будет человек – Дима. Скажите, что от меня. Ему же и отдадите.
-А деньги?
Саня кидает на стол зеленый шарик. Виноградов разминает в руках бумажную фигуру.
-Двести?
-А ты что хотел? – удивляется Саня.
-Нам сказали – триста.
-Ой, извини, забыл, - Саня вручает Виноградову купюру в сто долларов.   
-Теперь все, – говорит Виноградов. – Наши действия?
-Относите сверток. Забираете другой. Меньший. Приносите сюда.
-Без проблем.
-На посошок? - пьяно косясь, спрашивает Саня.
-Можно, - отвечает Виноградов, - только чуть-чуть.
-Хозяин, барин.
Саня льет на два пальца.
-Только смотрите у меня, без фокусов. Герман вас проинструктировал?
Леонов хочет что-то сказать, но Виноградов берет инициативу в свои руки:
-Да. Все в порядке.
Они выпивают.
-И все-таки я тебя где-то видел. Сейчас не вспомню уже, наверное, но как только вспомню, ты первый об этом узнаешь, - говорит Саня.
 
11.

ВИНОГРАОДОВ И ЛЕОНОВ СТОЯТ РЯДОМ С АВТОБУСНОЙ ОСТАНОВКОЙ.
За их спиной распростерлась красная растяжка магазина «Продукты». 
-А что там, в свертке? – спрашивает Леонов.
Виноградов голосует на дроге, вытянув в римском приветствии правую руку.
-А тебе не все ли равно?
-Просто интересно.
-Героин, наверное, - говорит Виноградов.
-А если не героин?
-Значит, меньше дадут.
Леонов замолкает.
Виноградов закуривает сигарету и шлепает Леонова по спине.
-Не ссы, Серега.
-Скажешь тоже, - робко говорит он, - подсудное же дело.
-Блядь, - Виноградов выплевывает сигарету, - ну кто тебе сказал, что здесь наркотики?
-А что тогда?
-Может быть, что-нибудь другое.
-Манная крупа? – предполагает Леонов.
-Почему именно манная крупа?
-А почему бы и нет.
Виноградов вытряхивает из пачки новую сигарету.
-Нет. Думаю, не крупа, и уж точно не манная.
-Так давай посмотрим! Какая разница, все равно же ничего не теряем?!
Виноградов хмурится. Ему не терпится встретиться лицом к лицу с той нимфой, чьим ароматом отравлены последние два-три дня его жизни.
-Ну, хотя бы одним глазком! – настаивает Леонов.
-Уговорил.
Они идут за магазин. Там Виноградов достает из внутреннего кармана пальто пакет. Аккуратно сковыривает и высыпает на ладонь Леонову темно-зеленый порошок.
После он так же аккуратно запечатывает сверток и прячет его назад. 
-Точно не героин. Героин белый. Я в кино видел, - говорит Леонов.
-Доволен? – спрашивает Виноградов.
-Нет еще… - Леонов слюнявит палец и макает его в зеленый порошок.
-Урод, ты чего делаешь?
-Проверяю, - Леонов языком слизывает зеленоватую кашицу, налипшую на палец. – На фисташки похоже.
-Какие, на хуй, фисташки?!
-Орехи такие…
-Блядь, я и без тебя знаю, что такое фисташки!
Леонов стоит неподвижно несколько секунд, потом отходит в сторону.
Его накрывает мгновенно.
Такого Виноградов еще не видел.
-Что-то мне нехорошо, - шепчет Леонов.
-Кумарит?
-И не слабо, - пыхтит Леонов, – но как-то странно.
-Сделай вдох-выход и объясни все по порядку. 
-Вроде амфетаминов, но по-другому. 
Леонов садится на корточки и пронзительно визжит: 
-Бля-я-я-я-я-ядь!
-Что такое?
-У меня это…
-Что?
Леонов скрипит зубами. На его лбу выступают серебреные капельки пота.
-Блядь.
-Что? – повторяет Виноградов.
-Встал, - туманно отвечает Леонов.
-Кто?!
-Ну… этот… хуй…
-Какой этот?!
-Мой!
-Твою мать!
Леонов поджимает колени к животу и морщится, словно ребенок, страдающий запором, которого минуту назад накормили касторкой.
- Уй-йо!
-Что?! – недоумевает Виноградов.
-Что-что?! Хуй встал!
В доказательство своих слов Леонов поднимается. Его брюки рвет капитальный стояк.
-Твою мать!
-Антон, что делать?! – спрашивает Леонов, прикрывая срам руками.
-Ну, я даже не знаю. Может подрочишь?
-Ты, что рехнулся?! Где?
-Раз есть такое дело, здесь и оправься. Народу вроде не видно.
-Тебе легко говорить.
-В отличие от некоторых, я, что попало, в рот не тяну. 
Виноградову кажется, что бугор на брюках Леонова начинает пульсировать.
-Нам еще по делам надо, - напоминает ему Виноградов.
-Знаю, - едва не палача отзывается Леонов.
-Так что?
-А ты постоишь со мной?
Виноградов таращит на него глаза.
-Я?! За каким это интересом?!
-Покараулить, - шипит Леонов.
-Да пошел ты!
-Ну, пожалуйста. Ты же видишь…
Виноградов отводит свой взгляд от опухоли в области ширинки Леонова.
-Извини, Серега…
-Ну, пожалуйста.
-Нет!
-Умоляю!
-Я сказал – нет!
-А как же дружба?
-Дружба дружбой, а… Врозь!
-Блядь, Антон!
-Что?
-Если пойдешь, я свою долю требовать не буду. Все деньги себе заберешь.
Виноградов, не думая, соглашается.
-Только я отвернусь, - предупреждает он Леонова.
-Да на хуй ты мне нужен!
Леонов и Виноградов, озираются по сторонам. 
-Вроде никого, – закуривая сигарету, сообщает Виноградов.
Леонов спускает штаны.
Виноградов, сам того не желая бросает взгляд на его хозяйство. Складывается впечатление, что из паха Леонова вдруг выросло небольшое дерево с огромной сизой сливой на конце. 
-Твою мать!
-Что?! – плачет Леонов.
-Да так. Не отвлекайся.
Виноградов отворачивается в сторону. Курит.
Спустя несколько секунд раздается пронизывающий стон Леонова:
-А-а-а-нтон!
-Закончил? – не оборачиваясь, спрашивает Виноградов.
-Я не могу!
-Не знаешь, как дрочить?
-Знаю, но не могу.
-И что ты мне предлагаешь? Помочь?!
-Нет.
-Серега, успокойся. Ну, не маленький же. Поплюй на ладошки и за дело. Бабу какую-нибудь представь. Голую. И туда-сюда.
-Какую бабу?
-Как какую?! Бритни Спирс!
-Мне Бритни Спирс не нравится…
-Ну, Милен Фармер.
-А это кто?
-Хуй в пальто. Анну Семенович знаешь? Такая сисястая, так на нее и…
-Мне Семенович тоже не нравится.
-А как тебе, Жанна Фриске?
-Она вульгарная.
-Какой же ты разборчивый, твою мать!
Со стороны Леонова раздаются всхлипы, будто кто-то выжимает половую тряпку.
-Антон…
-Слушаю.
-А, можно я на Лиду подрочу?
Виноградов замирает. Подобный вопрос для него в новинку.
-Прямо и не знаю, что тебе ответить.
-Антон, ты же все равно с ней порвал. 
-А почему именно Лида?
-Из живых женщин я только ее голой видел, - признается Леонов, – когда у тебя пьянствовали. Я вырубился и на кухне спал. А она утром прошла к холодильнику за пивом без одежды. Так что видно все было. Она, наверное, думала, что я спалю, а на самом деле я не спал.
На остановку начинают прибывать люди. Виноградов нервничает.
-Можно, - разрешает он.
За спиной раздается сопение и знакомые Виноградову звуки. Виноградов начинает сожалеть, что пошел на поводу у Леонова. 
-Все? – спрашивает Виноградов.
-У-у-у-у-у-у, - воет Леонов.
-Твою мать,- Виноградов оборачивается и видит, как на них смотрит поддатый мужик с авоськой.
-Блядь, мудила, ну ты скоро! – не выдержав, орет Виноградов.
-ЛИДОЧКА-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А! – стонет Леонов.
Виноградов оборачивается.
-Закончил?
Леонов застегивает брюки. Его лицо покрыто неестественным бардовым румянцем.
Он тяжело дышит.
-Антон, спасибо тебе.
-За что?!
-За Лиду. Сам-то я бы не смог.
-Мудак, застегивай брюки. А то уже люди смотрят.
-Яволь! – весело отзывается Леонов. 
Словно заговорщики они быстро проходят к трассе и прыгают в первую же остановившуюся попутку.