Я поскользнулся практически на ровном месте. Просто ступенька на лестнице была сколота. Просмотрев эту деталь я, широко раскинув руки пролетел пару метров, ударившись плечом и локтем в стену. Боль была терпимой. Дома, выпив обезбаливающих и стакан коньяка, решил посмотреть телевизор. По всем каналам показывали какого-то доктора, который лечил всех мочой и мазал подорожником яйца, попутно убеждая пациентов в том, что подорожник это панацея от всего. После восьмого переключения картинка сменилась. На экране появился Президент, говоривший о том, что бытовая химия не только замена кокаина, но также топливо будущего. Следующий канал транслировал вечеринку арабских шейхов в Клубе Животноводов. Правнуки Пророка ебали крупный и мелкий рогатый скот, танцевали вокруг девственниц с силиконовыми имплантантами и пели песни о Чапаеве и Саакашвили.

Выключив зомбоящик я пошёл на кухню за новой дозой обезбаливающего. Таблетки кончились. Коньяка оставалось только на пару глотков. Пришлось одеватся и идти в аптеку-магазин. Возде подъезда на корточках сидел Брэд Питт, одетый как гопник в спортивные штаны, кожанку, клечатую кепку и остроносые казаки. Шелухи от семечек ещё было мало. Видимо только пришёл.

- Здарова. Как сам, ёпт?
-  Да нормалёк. В магаз не хочешь сходить?
- Да ну нах! Анжелка, сука, сёня не в духе нихуя. Весь день, бля, ворчит – пиздит. Заебала уже. Паходу опять залетела. Итак уже шесть далбаёбав растут и жрать хатят, а если седьмой будет – нам пизда, - он потёр небритый подбородок и улыбнулся. – А мне похуй. Я еси чо, сарвусь нахуй. У меня и заначка у Дженьки, ну, у бывшой моей, есть. А там я опять свободный как ветер, ёбана. Хоть в Тайгу, хоть в Тундру, - он длинно цыкнул, зацепив харчком кошака. – И ебись оно всё конём.

Я пожал плечами. Лезть в чужую жизнь не хотелось. Тот факт, что они оба ебланы, был очевиден всем соседям. Ещё на свадьбе, когда Клуни и Робертс им задарили нихуёвый ковёр, а молодые, нажравшись, развернули его и быстро заблевали, показал всем, что оба они нихуя не гении и в будущем всех ожидают многочисленные гастроли и театры. Так и было.

Аптека-магазин был почти пуст. Местные алкаши, знавшие о крутом нраве продащицы Анжелины, держались всегда в отдалении. Сегодня у них, по всей видимости, неплохой день. Они сидели на лавке через дорогу и, культурно распивали на троих пузатую бутылку водки. Мне они отсалютовали пластиковыми стаканчиками и бутербродами.

Анжелина, бойко щёлкая костяшками счёт, заполняла бланк заказа. Сдержанно кивнула. Я взял спазмалгона, цитрамона и две бутылки коньяка.

- Приятное с полезным совмещаешь? – Она ухмыльнулась, показав мне свою гордость, четыре золотых фиксы сверху.
- Нет. Рукой ударился. Болит зараза.
- А чего в поликлинику не идёшь?
- Да не люблю я заведения эти. Мне там сразу сдохнуть хочется.
Она опять сверкнула фиксами.
- Ну так сдохни. Кто тебе мешает?
- Можешь ты, Анжелина, - говорю, - человека в трудную минуту подбодрить.
- Да сдохните вы все, блять, козлы вонючие, - и ручкой в меня кинула.
- Я, в отличие от твоего козла, моюсь чаще. И вообще, беременным нервничать нельзя.

Вот это я зря сказал. Она в меня счётами как метнула, я еле уклониться успел. Прихватил ещё тушёнки с макаронами и был таков. Алкаши меня снова приветствовали, но более сдержанно. Видно боялись, что я к ним присоединюсь, нарушив природный баланс священодействия «На троих». Но я до Ван Дамма и Нолти с Сигалом опускаться не хотел. Ван Дамм вообще недавно с диспансера вышел. Весной, словив нихуёвую белку, он в майке СК «Динамо» и синих семейках прыгал «на ласточку» из окна второго этажа в асфальт. После трёх попыток судьи в белых халатах поставили высшие оценки и увезли олимпийца на базу. Как он не убился, вопрос который не смог разгадать даже доктор из телевизора, вылечивший Ван Дамма мочой, говном и подорожником под песни Лаэртского с альбома «Хуй, говно и муравей». Так что пить с этими экстремалами я зарёкся.

Не встретив никого, я спокойно добрался до дома. Обезбаливающее подействовало сразу. Делать было совершенно нечего. Соседи сверху били посуду и орали. В дверь позвонили. С минуту я размышлял открывать или нет, но потом всё-таки открыл. Брэд сходу выпалил:
- Слыш, у тебя ж бульбулятор есть? Мы накуримся?
- Позвонить не могли заранее?
- Да лан чо ты, мы ж по соседски.
- Ладно, только на лоджии.

Впустив Питта, Клуни, Деппа и Мэттью Перри, я закрыл дверь и полез за бульбулятором на антресоль. Девайс был пыльным свиду и липким на ощупь. Заслав Питта его мыть, я двинул на лоджию. Клуни дербанил шишки и крошил папиросу. Джонни, как обычно в разных носках и с дыркой на штанах между ног, читал «Труд» за девяносто первый год. Статья о майских заготовках сырья аграрной промышленности уже лет пять привлекала его внимание. Мэттью нервно дёргал головой, пытаясь придать причёске нормальный вид. Года два назад он впервые посмотрел «Брилльянтовую руку» под  спидом и с тех пор косил под Миронова. Питт, исполнявший в этой компании роль шестёрки, принёс чистый девайс и усевшись в продранное кресло, весело всех оглядел. 
- Ну что, наркоманы, нагидропонимся? – спросил он закуривая «Приму».
- Ебало завали, - Клуни строго посмотрел на него и продолжал забивать ракету.

Когда наркоманы ушли, я решил посмотреть что с рукой. Локоть был синего цвета, но проблем не вызывал. А вот плечо подозрительно опухло. Запускать это всё не хотелось и, я собрался в поликлинику. На лавке около подъезда сидели мои сокурилщики. Развлекал их местный сумащедший Уиллис. Его, гладкая как бильярдный шар, голова тряслась в такт музыки из телефона Клуни. Одет он был, несмотря на прохладную погоду, в китайские шлёпки, бермуды и гавайскую рубаху.

В поликлинике мне выдали направление и я сидел в коридоре, ожидая своей очереди. Рядом сидел Мел Гибсон, который изредка вскакивал и делая два шага к соседней стене бился в неё лбом. После этого он снова садился на своё место. Вскоре его позвали к регистратуре, оплатить справку, но по дороге повязали два крепких санитара и поволокли к выходу. Наконец вызвали и меня. Доктор Лопес одёрнула халатик, поправила очки и отхлебнув из чашки с надписью «Mikhalkoff for President».
- На что жалуетесь?

Осмотрев моё плечо, она взялась за телефон.
- Джон, зайдите ко мне на минутку.
Через минуту появился доктор Траволта. Он тоже осмотрел мою травму. Постучал пальцами. Потом улыбнулся.
- Вам, батенька, придётся тут у нас под присмотром провести.
- А что со мной доктор? – От него пахло одеколоном «Арамис», спиртом и борщём.
- Вывих. А конкретнее я вам после рентгена скажу. Пару дней поваляетесь, а там посмотрим. Доктор Лопес, оформите его. Счастливо.

Провожала меня к палате сестра Фокс. Нежно взяв меня под руку она привела меня в отделение и, выдав бельё и пижаму, отвела к палате.
- Вы уж извините, но у нас только одноместные палаты остались. В них телевизоров нет, но спать будете нормально. А то знаете есть такие тут храпуны, - Она засмеялась. – Вот тут у вас распорядок.
- А анализы обязательно сдавать?
- Кровь – да. Мочу тоже. А остальное, - она странно на меня посмотрела, - на ваше усмотрение.
- А это как?
- Если есть деньги, я могу у вас сперму или кал, например, принять. Стоит двести рублей за анализ.

Пока я думал, она застилала кровать. Её руки ловко разглаживали бельё, на котором стояла печать «Областная поликлиника им. Циолковского». Движением, каким-то уверенным и одновременно ласковым, она запахнула наволочку. Я в это время пересчитывал деньги в кармане.
- Ну что, болезный, подумал?
Ничего, кроме сочувствия, её глаза не выражали.
-Лан. Давайте сперму.

С хуем она управлялась также уверенно-ласково. Сплюнув в банку, она поправила одеяло и опустив жалюзи, проворковала:
- Поспи теперь, милый. Завтра доктор посмотрит что к чему, а ты отдыхай пока...


...- Вот такие сны мне снятся, доктор. Скажите это нормально? Это же, блять, Голливуд!!!

Tweet