Лейтенант Захаров грезил морем с детства. Детство и юность прошли, а грезы остались, а к грезам добавились лейтенантские погоны и служба на «железе». Грезы, как известно, бывают, сука, навязчивыми. Лехе виделись картины боевых походов. Свинцовое небо над тяжелыми водами Тихого Океана. Боевые корабли неприятеля бороздят нейтральные воды близ наших границ, норовя дерзко пересечь незримую черту и подойти к нашим берегам на расстояние выстрела. Но не тут-то было! Подводная лодка, под командованием Капитана Первого Ранга Захарова, бережет покой граждан Великой Страны! Напряженная боевая вахта. Никто не посмеет нарушить границу! Мимо зоркого перископа и всеслышащего локатора не проскользнет ни краб, ни креветка, ни, тем более, шпион! Усталый Капитан склонился над картами. Вены на посеребренных висках вздулись. Напряжение и бессонница видны в каждом жесте, в каждом вздохе Капитана, а боевой корабль продолжает уверенно рвать тяжелые толщи неспокойных вод. Команда верит своему Капитану, его любят и чтут. Он отец матросу и гроза врагу! Дома ждет красавица – жена, двое сыновей, а жизнь полна и понятна.

Но всё это потом, а сейчас лейтенант Захаров тянет лямку на «железе», живет в офицерской общаге и ждет отпуска, чтобы поехать к маме, выпить с дедом водочки и рассказать однокласснице Любе о сложностях и радостях несения боевой службы. Он, конечно, покажет себя бравым офицером, Любаша растает и лейтенант Захаров будет ебать одноклассницу долго и жестоко. А утром вытрет хуй об занавеску, зычно перданет и поцелует разомлевшую Любаню в щечку на прощанье. Та ещё долго будет смотреть удаляющемуся силуэту, размазывать по щекам слезы и отчаянно мечтать о новой встрече с отважным защитником Родины.

В военном городке есть место, где всегда людно. Кафетерий, под неоригинальным названием «Встреча» ничем не отличался от сотен своих собратьев; блевотная еда, ещё более блевотное пойло. Да что говорить о еде и напитках в таких заведениях, если они итак всем знакомы, как, впрочем, и третья составляющая этого бедлама – буфетчица. Типичная мамзель, с усталым взором и толстым слоем косметики, призванным замаскировать возраст и количество алкоголя, прошедшего сквозь это тулово. Её одиночество изредка разбавляют местные алкаши и молодые лейтенанты.

Сейчас у Елены Евгеньевны потребности в местной перхоти не было. Золотозубый рот Ленки-на-розлив расплывался в улыбке от переполнявшего её удовлетворения. Она даже дала в долг чекушку Ване-Дуремару, чего с ней не случалось с тех пор, как родная дочь уехала в Москву, поступать в театральное училище. Уехала и уехала, оставив мать одну в двухкомнатной квартире.

Постельный новобранец, Лёха Захаров, отчаянно мял телеса своей пассии и изливал декалитры спермы в ненасытную Ленкину пизду. Утром он, смущаясь, убегал на службу, ну а вечером, так-же смущался, выпивая сто пятьдесят казёнки и закусывая горячим ужином. Опытная женщина знает, с чего начинаются пламенные ночи! А много-ли надо пацану, толком и не понюхавшему бабу, но уже успевшему охуеть от матросов и отцов-командиров?

На службе Лёха походил на кота, обожравшегося сметаной, отвечал на вопросы невпопад и забивал хуй на учебно-воспитательную работу в вверенном ему коллективе, чем выводил из себя командиров и выхватывал наряды, словно карась шелудивый. «Прилип к пизде», говорили сослуживцы, услышав очередной отказ от пьянки. «Повезло лейтехе», думали матросы, улавливая чуткими носами запах пизды.

Ночами, свободными от дежурств, лейтенант Захаров бороздил просторы необъятного тела буфетчицы. Бороздил и орошал, словно рачительный крестьянин, свой надел. Лена была отзывчива и старательна. Её пизда и рот адекватно отвечали на старания Алексея, вознаграждая его, то умелым отсосом, то сноровистым втягиванием его хуя в потаенные глубины женского естества.

И всё-бы ничего, но к своей жопе буфетчица служивого не допускала. Он и так пристраивался, и этак, но Елена Евгеньевна была неумолима.
- Иди, вон, к розовым попкам новобранцев притулись, - вещала она в ответ на неумелые приставания ебарька.

Леха мрачнел. Пизда уже была не так желанна, как, впрочем и золотозубый рот. Лейтенант грезил Жопой! Аппетитная, манящая густым мехом вокруг очка, она не отпускала вояку ни на шаг, звала как Кантарию на Рейхстаг!

Однажды, после празднования дня рождения сослуживца, Лёха, порядком поднабратый, пошел в атаку. Атака была подготовлена плохо, спишем это на алкоголь и неопытность атакующего. Бутылка Советского Шампанского, чахлая гвоздичка и речь, обреченного на поражение, долбайоба.

- Лен, ну послушай, - канючил атакующий, - ну чего ты? Я-же в автономку ухожу, на семьдесят суток, ну давай попробуем, я и вазелин принес…
Увесистая оплеуха и грозный рык с пожеланиями смазать себе вазелином всё, что можно, сопроводил Леху за дверь. Следом вылетели шинель и фуражка. Цусима на сексуальной почве!

Леха брел в общагу. Шинель нараспашку, фуражка в руке и невнятное бормотание, всё это олицетворяло Первое Серьезное Поражение.

Через два дня лейтенант Захаров ушел на подводной лодке в автономное плавание. Он был рад смене обстановки, загруженностью по службе, и временно забыл о жопе Елены Евгеньевны. Но не тут-то было! На третье утро похода лейтенант Захаров проснулся с железобетонным стояком. Хуй, привыкший к регулярному общению с пиздой, требовал возобновления сексуальных утех! С каждым днем желание становилось всё сильнее и сильнее. Лёха дрочил. Дрочил словно прыщавый юнец на Бритни Спирс. Мозоли на руках, трясущиеся губы, всё это указывало на Хронический Недоеб и яростную мастурбацию лейтенанта Захарова. Матросы были загнанны как лошади дивизии Буденного плановыми и внеплановыми мероприятиями. Лейтенант пытался утопить себя в службе, заебывая всех и вся вокруг. Отцы-командиры, видя такое рвение, начали волноваться и советовать лепиле приглядывать за лейтенантом. Лепила лишь разводил руками и говорил:
- Ну, что я ему русалку со дна морского выловлю? Вот сойдет с ума, тогда и порешаем, - при этом врач поигрывал какими-то хирургическими щипцами и дышал перегаром.

А Лёхе грезилась ПИЗДА. Она была повсюду. Он шел в гальюн и вместо толчка на него смотрела ПИЗДА. Море пахло ПИЗДОЙ. Шум волн, бившихся о борт, напоминал звуки жадно хлюпающей ПИЗДЫ. Спасения от ПИЗДЫ нигде не было! Даже напевая себе под нос песенку Макаревича, у него выходило «…ПИЗДА в милицейских погонах ПИЗДУ, от тойже ПИЗДЫ охраняет!...». Просыпался лейтеха в холодном поту от сновидений, в которых он нырял в теплую, зовущую ПИЗДУ и там его настигал оргазм. Просыпался Алексей со стоячим хуем и плохим настроением. Снова дрочил. Дрочил лёжа, стоя, без рук и вприсядку. Дрочил и молил ПИЗДУ, чтобы она его отпустила.
- Отпутиииииии, - ныл Лёха
- Неееееееееет, - отвечала ПИЗДА
- Пожаааааалуйста, - продолжал клянчить лейтенант и пробивал обшивку корабля тугими струями
- Неееееееееет, - продолжала издеваться ПИЗДА.

И лейтенант продолжал уныло нести службу. В тарелке супа он видел бездну ПИЗДЫ, в макаронах с котлетой чудилась снова ПИЗДА, ну а  компот символизировал тепло и влажность ПИЗДЫ. Мысль, что без ПИЗДЫ, ему пиздец, давила на служивого плитой обреченности. Ему больше не хотелось подкинуть в топку Елены Евгеньевны уголька, ему больше не хотелось пустить поезд в тоннель, ему нужна была только ПИЗДА буфетчицы! Он готов был лизать клитор, теребить пальцами матку, засунув руку по локоть и, ебать, ебать, ебать своим мозолистым, от регулярной дрочки, хуйком большую, развратную, теплую, бездонную ПИЗДУ!

Последнюю неделю автономки лейтенант Захаров жил ожиданием. Ожиданием встречи с ПИЗДОЙ. Он ходил в глубокой задумчивости. Перед глазами у него стоял календарь, гда на крайнем дне похода, зияла ПИЗДА. И вот этот день настал!

Леха летел в поилку, зажав хуй в мозолистой руке, а над его головой развивался белый стяг капитуляции, в центре которого, красовалась ПИЗДА!

В подсобке громко звенела посуда, падали с верхней полки пакеты с чипсами, но Лёха этого не замечал. Он погрузился в ПИЗДУ! Веем своим существом, каждой клеточкой своей души он принимал в себя ПИЗДУ, как верующие принимают в себя Христа. Посетители понимающе ждали своей порции пойла и не мешали Посвящению.

Многоопытная женщина, заслуженный работник торговли, Елена Евгеньевна Дубельц, знала, что автономка очень хорошо лечит молодые умы от похотливых мыслей о её жопе. Она улыбалась и отдавалась лейтенанту задорно и самозабвенно.

ПИЗДА принимала новообращенного адепта в свою ВЕРУ.

Tweet